Такие разные – солдат и матрос
Вообще-то в те годы было очень много таких непохожих друг на друга, и в то же время абсолютно типичных революционеров, как Николай Крыленко и Павел Дыбенко. О них написано немало, в том числе и на страницах «Военного обозрения» ( ) и ( ).
Они не слишком подходят для парного портрета в стиле Плутарха. Но они многие годы шли параллельными курсами, нередко пересекаясь. В октябрьские дни вместе шли против Временного правительства. И даже погибли они в один и тот же день – 29 июля 1938 года на полигоне в Коммунарке.
Впрочем, происхождение у них, можно считать, одинаковое, оба – выходцы из крестьян. Но если Павло Дибенко-Дыбенко смог закончить всего три класса в родном Новозыбкове, то у Коли Крыленко с образованием всё было намного лучше.
Ещё его отца-студента исключили из университета за агитацию, он работал в музее, был служащим и даже оппозиционным журналистом, да и сам Николай окончил гимназию и Петербургский университет, пусть и вперемежку с Харьковским.
Социал-демократия приняла и того и другого совсем юными -– в 1904 и 1912 году Крыленко и Дыбенко стали членами РСДРП, причём едва ли не сразу – большевиками. Обоих в итоге партия по разу теряла, причём из-за их склонности к анархии.
Только у Крыленко (на фото) всё было связано с теорией, когда он стал писать работы с явным уклоном в синдикализм, который выявили почему-то только в 1937 году, а у Дыбенко – с практикой. Его исключали в 1918 году после падения Нарвы, в тех самых боях, когда рождалась Красная армия.
Но Дыбенко вместе со своими матросами не устоял под Нарвой во многом потому, что те не слишком понимали, война у нас с немцами или всё-таки мир, и, не переставая, митинговали. В те дни шли полным ходом переговоры в Брест-Литовске, да и напортачил там больше командующий генерал Парский.
У русской революции, как известно, была бабушка – небезызвестная Брешко-Брешковская, дедом можно назвать Плеханова, отцами стали Ленин с Троцким, а детей и сосчитать трудно. Но такие, как два наших героя, скорее считали революцию невестой.
Дети в Октябре
В 1917 году они были совсем молоды – одному 32, другому – всего 29. Но революционного опыта хватало и Крыленко, и Дыбенко, а путь в революцию у них был разный, но всё-таки схожий.
Дыбенко служил на , выучился на минёра и электрика, вовсю агитировал на линкорах – и на «Императоре Павле I», и на «Гангуте», и на «Петропавловске», за что уже в мировую войну был отправлен на фронт. Крыленко успел отслужить ещё до войны, с производством по увольнении в прапорщики запаса, а летом 1914 года эмигрировал.
Когда же он вернулся в Россию на нелегальную работу, был тут же мобилизован, как уклоняющийся офицер. С «жёлтым билетом», разумеется, где было указано «принять меры против пропаганды с его стороны». Дыбенко по части пропаганды тоже преуспевал, и в 1917 году они прошли через все комитеты и Советы на пути к руководящим постам в большевистском правительстве.
Октябрь 17-го сделал так, что прапорщик Крыленко и матрос Дыбенко оказались во главе военного министерства, преобразованного в наркомат по военным и морским делам. Оказались вместе с Владимиром Антоновым-Овсеенко, когда первый отвечал за фронт и даже стал Главковерхом, а второй, как председатель Центробалта, вполне логично был поставлен на флот.
Прапорщик Николай Крыленко в Ставке не задержался, реально он успел только одно – вместо того чтобы просто сместить Верховного главнокомандующего генерала Духонина (на фото), он фактически позволил солдатне убить его.
Помешать, впрочем, вряд ли было в его силах – интеллигентного прапора Крыленко просто не пустили в вагон, где расправлялись с генералом, но страшные слова – «отправить в штаб к Духонину» в дни Гражданской войны обрели совершенно особый смысл.
А вот матрос Павел Дыбенко порулил Красным флотом вплоть до начала 1918 года, до Нарвы. Это по приказу Дыбенко крейсер «Аврора» так и не ушёл из Петрограда накануне штурма Зимнего дворца. Но о том, отдавал ли Дыбенко приказ сделать знаменитый выстрел, историки спорят до сих пор. Во всяком случае, на «Авроре» его тогда не было.
Трое в лодке
Сразу после взятия власти большевики создали вместо военного министерства так называемый Совет народных комиссаров по военным и морским делам, который из-за полного повторения названия революционного правительства сразу переименовали в Комитет. Его и было поручено возглавить тройке – Антонову-Овсеенко, Крыленко и Дыбенко.
Фактически поработать наркомами не удалось ни тому, ни другому, но Крыленко хотя бы сделал кое-что в Могилёве, помимо устранения Духонина. Дыбенко же сразу во главе нескольких тысяч матросов отправился на борьбу с мятежниками Краснова и Керенского под Гатчиной, где беспрекословно подчинился Троцкому.
Военный авторитет Троцкого не вызывал никаких сомнений ни у кого в РСДРП(б), да и у бывших с ними заодно левых эсеров и анархистов – тоже. Если бы не необходимость срочно добиваться мира с немцами, Троцкий сразу возглавил бы военное ведомство, а не наркомат по иностранным делам.
22 ноября 1917 г. П.Е. Дыбенко выступил на I Всероссийском съезде моряков в Петрограде с докладом «О реорганизации управления морским ведомством». И тут же получил это морское ведомство под своё начало. Сам же комитет, как и триумвират, как оказалось – абсолютно недееспособный из-за необходимости согласовывать всё и вся, было решено заменить на два наркомата.
Военный наркомат, однако, уже 23 ноября возглавил не один из триумвирата, а Николай Подвойский – реальный руководитель октябрьского переворота. Антонов-Овсеенко отправился на украинский фронт, а Крыленко вернулся в Петроград в комитет по обороне города.
Только в марте 1918 года он обратился с просьбой непосредственно к Ленину, как председателю СНК, освободить его от должности верховного главнокомандующего, забытой, кажется, всеми, и комиссара по венным делам. Отказа не последовало, а саму должность упразднили, хотя в Гражданскую войну её пришлось восстановить.
Повороты судьбы
Крыленко несколько неожиданно покинул военную стезю, оказавшись в числе членов коллегии Наркомата юстиции. Назначение Крыленко председателем революционного трибунала заставило многих вспомнить Духонина, да и к организации репрессивного аппарата он имел самое прямое отношение.
Когда председатель Совета народных комиссаров Ленин уже утратил способность чем-то управлять, Николай Крыленко стал заместителем наркома юстиции и старшим помощником прокурора РСФСР. Он активно занялся написанием программных юридических работ, опираясь на собственный дореволюционный опыт.
А у Павла Дыбенко, который успел близко сойтись с Александрой Коллонтай, повороты судьбы всё больше напоминали авантюрный роман. Ещё за Нарву его исключили из партии, лишили всех постов, а потом и арестовали, хотя и выпустили на поруки. Но главное – разоружили его верных матросов, без которых он был вынужден бежать в Самару.
Уже в мае 1918-го его схватили, судили и приговорили к расстрелу, но Коллонтай, соратница Ленина ещё с 1905 года, сумела как-то отбить мужа. Дыбенко командировали в Крым для подпольной работы, и уже в августе он попал в плен к немцам, но его обменяли на целую группу кайзеровских офицеров.
Революционного матроса Павла Дыбенко перебросили на Украину, дали полк, бригаду, а потом – 1-ю Заднепровскую дивизию. Председатель Центробалта был знаком с российской анархией не понаслышке, и именно в его дивизию влились отряды Нестора Махно и менее известного анархиста Никифора Григорьева.
А в 1919 году Дыбенко уже снова в партии, с возвращением стажа с 1912 года, и снова наркомвоенмор – теперь в Крыму. Уже оттуда бесшабашного матроса, ставшего одним из полководцев революции с явными пробелами в образовании, отправили в военную Академию, которой вскоре вернули название Генштаба, только уже РККА.
Впрочем, учиться пришлось с перерывами – Дыбенко сражался под Царицыном, участвовал в штурме Крыма, громил восстания в Кронштадте и на Тамбовщине. Но академию Павел Фёдорович закончил в 1922 году вполне успешно, впоследствии написал несколько сумбурных, но ярких книг, одна из которых – о военной доктрине.
К этому времени новоявленный юрист Николай Крыленко впервые выступает с весьма оригинальной идеей, что
«советское право, как и буржуазное, является эксплуататорским.»
Впоследствии он разовьёт свою мысль, так как отсюда следует
«одна из задач социалистического строительства — свёртывание правовой формы Советского государства.»
Уже в 1922 году Николая Васильевича Крыленко, 37-летнего «старого» большевика, изберут профессором правового отделения факультета общественных наук МГУ. А в 1929 году он уже прокурор республики, в 1936-м – нарком юстиции СССР. Ничего из этого Крыленко не помогло, когда едва ли не каждому припоминали знакомство, а ещё хуже – дружбу с Троцким.
В первые годы после Гражданской войны краском Павел Дыбенко продвигался по службе не менее уверенно, чем его коллега-юрист и чем жена-дипломат, которая стала многолетним послом в нейтральной Швеции. Он командовал дивизиями, корпусами, округами, получал ордена, как и в Гражданскую. Но близость с Троцким и Тухачевским ему тоже не простили.
Под арест и расстрел на полигоне в коммунарке Н.В. Крыленко и П.Е. Дыбенко попали отнюдь не первыми – в 1938-м, когда Тухачевского уже не было, а Троцкий прятался от агентов НКВД в Мексике. Автор: Использованы фотографии: picabu.ru, biblioclub.ru, ic.pics.livejournal.com, iu.imageban.ru, vle.lt
Комментарии (0)