Николаас Витсен – член голландского посольства в Россию 1664-1665 годов. На протяжении всего пребывании в Московии он вел подробные дневниковые записи. Особенно Н. Витсена интересовала русская церковная жизнь. На свой страх и риск он посетил в Ново-Иерусалимском монастыре опального патриарха Никона (см. Патриарх Никон в Ново-Иерусалимском монастыре. 1665. Извлечение из дневника Н. Витсена «Путешествие в Московию». 1664—1665), по его разрешительному письму голландец также побывал в Иверском монастыре на Валдае.
Н. Витсен подробно и беспристрастно рисует в своем дневнике быт Иверской обители: ее материальное состояние, строения, монашеский уклад и обычаи, что представляет большой исторический интерес.
Витсен Николаас, член голландского посольства в Россию, автор дневниковых записок.
Библиография
Зызыкин М.В. Патриарх Никон. Его государственные и канонические идеи. Т. 1: Историческая почва и источники Никоновских идей. — Варшава, 1931; Карташов А.В. Очерки по истории русской церкви. — М., 1999; Ловягин А.М. Николай Витсен из Амстердама у патриарха Никона // Исторический вестник. 1899. № 9; Платонов С.Ф. Москва и Запад в XVI и XVII в. — Берлин, 1926; Шушерин И.К. Известие о рождении и воспитании и о житии святейшего Никона, патриарха Московского и всея Руси. — М., 1890.
Акты Иверского Святозерского монастыря (1582-1706), собранные архимандритом Леонидом // Русская историческая библиотека, издаваемая Археографической комиссией. Т.5. – СПб., 1878; Балдина О.Д. От Валдая до Старицы. М.: Изд-во «Искусство», 1968; Валдайский Иверский Святоозерский Богородицкий монастырь. – М., 2006; Грабарь И. Каменное зодчество эпохи расцвета Москвы // История русского искусства. Т. 2. – М., 1910; Жизневский А.К. Поход великаго государя святейшего Никона патриарха Московского, вся Великия, Малыя и Белыя России в 1656 году в Тверь, Вязьму и Иверский монастырь. – Тверь, 1889; Ильин М. К истории архитектурной композиции русских монастырей XVII в. (Валдайский Иверский монастырь) // Ежегодник Института истории искусств. 1954. – М., 1954; История русского искусства. Т. IV. – М.: Изд-во Академии наук СССР, 1959; Истомина Э.Г. Красноречьев Л.Е. «Иверское чудо». – Л.,1982; Православные русские обители: Полное иллюстрированное описание православных русских монастырей в Российской Империи и на Афоне. – СПб.: Тип. Сойкина, 1909.[ Репр. переиздание: СПб., 1994.].
1 июня [1665 г.]
Проехали около 9 миль, безмерно измучились от жары, комаров, москитов и муравьев. Я же вместе с людьми, которых взял с собою, пошел в Иверский монастырь на [196] Валдае с письмом от Его Преосвященства[1]. Монастырь расположен на середине озера, длина которого 7 верст, ширина — 5, глубина озера во многих местах 70 сажен; на озере 8—10 островков; оно очень богато рыбой. Мы поплыли туда, шесть человек, сидя в лодочке, выдолбленной из одного ствола дерева.
Монастырь довольно большой, в нем 200 монахов во главе с архимандритом. Деревянные валы очень крепкие; там имеется 50-80 металлических пушек, 200 мушкетов, они хорошо обеспечены порохом и другими боеприпасами; в монастыре — красивые каменные здания. 11 лет назад его основал теперешний патриарх; есть здания, построенные еще 150 лет назад. Большая круглая церковь монастыря имеет пять глав, средняя — это часовня, в центре которой висит большое серебряное паникадило. Внутри церкви каменная галерея ведет в часовню, церковные двери из железа.
Меня в церковь пустили, я думаю, благодаря индульгенции патриарха, или же они готовы были взять на себя труд ее снова освятить[2]. Я увидел там большие ценности: все, что там блестит, это из золота; икона Девы Марии[3] увешана драгоценностями на 100 тысяч рейхсталеров [50 тысяч рублей], покрыта золотым окладом; вокруг — иконы апостолов, их головы увенчаны жемчугом; дверцы, которые закрывали икону, были искусно вырезаны и густо позолочены. Алтарь, царские врата и аналой, а также сиденья для Его Царского Величества и Его Преосвященства тоже были искусно вырезаны, с колонками, изваяниями и т.д. Все завешано великолепными позолоченными иконами, не уступающими нашим шедеврам. Над дверями хоров много старинных икон; сверху вокруг идет галерея для певчих, тоже очень красиво выполненная. В часовне стоит гроб с прекрасным балдахином, в нем лежит некий святой Яков[4], который якобы не истлел и будто бы совершил много чудес; гроб в основном из серебра; рядом висит икона в серебряном окладе. Эта церковь снаружи квадратная, а внутри круглая, сводчатая; по каменному «крыльцу» входят сперва в галерею, а затем в церковь, откуда через три двери вход в алтарь, он выступает тремя полукружиями; сюда нас не впустили.[197]
Второе здание в монастыре, имеющее важное значение, это большая трапезная для братии. Этот довольно большой дом построен почти по нашему образцу, с очень красивыми сводами в главном зале и такими же, как у нас, окнами и каменными полами. Там стоял длинный стол, уже накрытый белой скатертью; за него усаживается вся братия — человек 200; в верхнем его конце выступало сиденье для архимандрита. Стояла большая металлическая чаша, ударами по которой оповещают, когда пора есть или пить, когда вставать из-за стола. Посуда для питья и все столовые приборы, очень чистые, стояли все вместе. Примерно в середине комнаты — аналой, с которого во время еды читают вслух. Стены были завешаны персидскими коврами; к трапезной примыкает церквушка; там мы видели несколько очень хорошо нарисованных икон.
Каждый монах имеет свое отдельное жилище; для архимандрита и другого старшего монаха — добротные здания из дерева. Коптильни, пекарни, пивоварни — каждая имеет свое помещение. Воду они провели внутрь монастыря так, что рыба приплывает к самой кухне; странно, что хотя монастырь лежит на острове и окружен водой, однако, как бы глубоко ни рыли в расположении монастыря, до воды не достают.
Среди монахов здесь только двое русских, остальные все перекрещенные: белорусы, поляки, литовцы, татары и немцы; из них один, которому больше 100 лет, говорит, что уже больше 50 лет живет в России. В деревне, лежащей на берегу озера, все пленные, перекрещенные. Эту деревню создал тот же патриарх! Всех, кто попадает у него в немилость, переселяют сюда для молотьбы. Здесь я встретил одного перекрещенного силезца, который сказал мне, что находится в родстве с нами, он был на службе в нашей Бразилии[6]. У этих иноземцев совсем другой образ жизни, чем у русских; они очень вежливы и не так суеверны. Когда мы вошли в церковь, они сказали нам: «Мы хорошо знаем, что вы иконам не оказываете почета, как и мы». Те из них, за которыми мы вошли в церковь, не принудили нас к внешнему благочестию, даже не заставили нас снять [198] шляпы, а сказали: «Вот, смотрите все это, и сохраните вашу веру для себя; мы не так настаиваем на внешних обычаях, как наши братья — урожденные русские». Некоторые из них понимали немного по-латыни, но из-за отсутствия практики они почти все позабыли. В обхождении они очень учтивы, лицом более похожи на нас, чем на русских.
Меня ввели к архимандриту, и я вел с ним долгую беседу; он спрашивал меня о многом, но ввиду того, что у них никогда не бывает общения с иноземцами, нет книг и они еще в юности были вывезены из своих стран, они не осведомлены о многих известных вещах: так, они спрашивали меня, есть ли в Амстердаме король, как далеко наша страна, что там делают, есть ли хлеб, сахар и пряности, что за страны Англия, Франция, и т.д. Я сделал грубый набросок карты нескольких стран, в том числе и их страны. Они спрашивали о знатных людях нашей страны, кто правит, как мы там живем, не сплошные ли у нас болота, и т.п. Удивились, как это я так быстро сделал на бумаге набросок карты; я ответил, что у нас этому обучают с детства и, кроме того, мы учим разные языки. Они записали наши имена; до нас иноземцы были здесь один раз, мы были вторыми.
В доме игумена — второго лица в монастыре — нас угостили прекрасной рыбой, овощами, напоили хорошим красным вином и пивом; подали 10—12 блюд, все приготовлено по-польски. Последним блюдом была жареная курица, которую приготовили в нашу честь. Обычно у них на кухне никогда не появляется мясо, и мы должны были остатки взять с собой. Когда мы уходили, они подарили нам большую бочку окуней, у нас ее стоимость, наверно, более 5—6 рейхсталеров, большой монастырский хлеб и медный кувшин с пивом, содержащий, наверное, четверть бочки. Пиво мы подарили крестьянам, хлеб съела лошадь.
В тот же вечер, проехав 6 миль, мы устроили ночной лагерь около деревни Крестцы, названной так из-за множества там крестов. Шла уже вечерня, когда я уехал из монастыря, посла догнал еще до ночного лагеря.
Николаас Витсен. Путешествие в Московию. – СПб. Symposium. 1996. С. 195-198.
Источник:
Комментарии (0)