На станции ее уговаривали подождать следующего дня: начиналась метель, тем более - праздник... Но Мария стремилась попасть к мужу как можно скорее, поэтому велела трогаться в путь. Через пару часов она уже пожалела о своем опрометчивом решении: кони едва могли двигаться в снежной пелене. Между кибиткой и кучером собрался целый сугроб. Мария только хотела приказать остановиться, как ее карманные часы пробили полночь. В свои права вступал Новый год. В первый раз в своей жизни она встречала его не за роскошным столом в кругу любящей семьи, а где-то в забытом Богом сибирском лесу. В первый, но она знала точно: не в последний.
Мария Николаевна Волконская (урождённая Раевская) родилась в 1804 году в семье генерала Николая Николаевича Раевского, героя войны 1812 года. Ее детство прошло в постоянных разъездах: семья жила то в Петербурге, то в Киеве, то в других малороссийских имениях. Мария получила блестящее домашнее образование, она превосходно играла на пианино и замечательно пела, любила итальянскую музыку.
С Раевскими был хорошо знаком Александр Пушкин, который, во время своей южной ссылки, даже сопровождал их на Кавказские Минеральные воды, где провел несколько недель. Машеньке Раевской тогда едва ли исполнилось 15 лет. Поэт запечатлел в сердце образ юной девушки, играющей с волной, и позже написал об этом свои знаменитые строки:
Я помню море пред грозою:
Как я завидовал волнам,
Бегущим бурной чередою
С любовью лечь к ее ногам!
Как я желал тогда с волнами
Коснуться милых ног устами! ("Евгений Онегин", А.С. Пушкин)
Но Мария даже в юные годы отличалась редкой рассудительностью, и продолжения это юношеское увлечение не получило. Много лет спустя в своем дневнике она напишет:
"В сущности, он любил лишь свою музу и облекал в поэзию все, что видел."*
В начале 1820х годов к Марии сватался киевский губернский маршал Густав Олизар, но получил отказ. Отец Марии, генерал Раевский, был весьма консервативных взглядов, и не мог позволить дочери выйти замуж за иноверца: он сам отослал ответ Олизару, объяснив причину отказа "различием народности и религии". Спустя год после Олизара, к Маше Раевской посватался князь Сергей Волконский. Почти на 20 лет старше, но ведь князь, воевал, дослужился до генерал-майора и...богат. Раевский, находившийся на пороге разорения, одобрил кандидатуру Сергея Волконского. Мнение самой Маши при этом, кажется, не учитывалось.
До свадьбы молодые едва ли знали друг друга. Первые три месяца замужества они провели вместе, но отношения их не ладились. Мария писала, что между ней и князем нет согласия, тот бывает резок и груб.
Вскоре, пребывая в положении, Мария заболела и была направлена в Одессу на море для улучшения здоровья. Разлука не способствовала укреплению взаимопонимания. Волконский словно избегал жену, и, не желая брать ее с собой к месту службы в Тульчин, отвез в Умань.
В декабре 1825 года Волконский неожиданно вернулся и, напугав беременную супругу, приказал ей собираться в дорогу: отправил ее в имение ее родителей, и уехал вновь. Женщина тогда ещё ничего не понимала. Мужа не было рядом, а генерал Раевский предпочитал держать дочь в неведении. Она не знала о событиях, происходящих в стране...А тут еще и наступил день родов: хорошего врача в имении не было, ребенка принимала крестьянка, разрешением руководил отец, заставивший дочь оставаться в кресле во время процесса. Как ни странно, выжили и ребенок и мать, но несчастная Мария долго оправлялась от последствий.
Узнав об аресте мужа, женщина тотчас же отправилась в Петербург с новорожденным сыном Николаем. Отец и брат препятствовали ее желанию узнать о том, в каком положении находится князь Сергей. Самого же князя семья Раевских просила о сдержанности, объясняя это заботой о дочери: после тяжелых родов прошло три месяца, Мария была еще слаба.
Князь Волконский убеждений ее родственников, вероятно, не разделял. И, узнав о том, что некоторые жены уже приняли решение следовать за мужьями, отметил в письме к сестре:
"Выпадет ли мне это счастье, и неужели моя обожаемая жена откажет мне в этом утешении? Я не сомневаюсь в том, что она с своим добрым сердцем всем мне пожертвует, но я опасаюсь посторонних влияний, и её отдалили от всех вас, чтобы сильнее на неё действовать".
В семье Раевских скандал следовал за скандалом. Родственники мужа подталкивали Марию к тому, чтобы последовать за князем Сергеем, но старый генерал таких устремлений дочери не одобрял. Куда? В Сибирь? За человеком, который изменил престолу? Он дал ей разрешение лишь тогда, когда она пообещала оставить ему сына. Надеялся, ребенок заставит ее вернуться. И все же поклялся: "Я тебя прокляну, если ты через год не вернёшься".
Заложив свои драгоценности - ни ее семья, ни семья мужа денег ей выделять не спешили, Мария Волконская отправилась в далекую Сибирь.
Дорога была долгой. Женщина торопилась, практически нигде не останавливаясь. Новый год она тоже встретила в дороге. До каторжного поселка Благодатский рудник она добралась в тяжелом положении: в пути порой приходилось голодать, а те унизительные условия, которые она должна была подписать ради свидания с мужем, бодрости не добавляли:
«Жена, следуя за своим мужем и продолжая с ним супружескую связь, делается естественно причастной его судьбе и потеряет прежнее звание, то есть будет признаваема не иначе, как женою ссыльнокаторжного, и с тем вместе примет на себя переносить все, что состояние может иметь тягостного, ибо даже и начальство не в состоянии будет защищать ее от ежечасных могущих быть оскорблений от людей самого развратного, презрительного класса <...> оскорбления сии могут быть даже насильственные. Закоренелым злодеям не страшны наказания."*
Последние предостережения, впрочем, оказались пустыми: и жители поселка, и другие каторжники относились к декабристам достаточно уважительно.
Согласно той же расписке, видеться с мужем Марии было разрешено лишь два раза в неделю в присутствии офицера и унтер-офицера. Первую встречу с мужем Волконская описала так:
"...открыли маленькую дверь налево, и я поднялась в отделение мужа. Сергей бросился ко мне; бряцание его цепей поразило меня: я не знала, что он был в кандалах. Суровость этого заточения дала мне понятие о степени его страдания. Вид его кандалов так воспламенил и растрогал меня, что я бросилась перед ним на колени поцеловала его кандалы, а потом – его самого."*
Позже Мария, чтобы поговорить с мужем, будет приходить на камень, расположенный напротив окон тюрьмы. Им приходилось кричать, но все же все это было лучше регламентированных по времени встреч.
В Благодатском руднике Мария Волконская жила вместе с Екатериной Трубецкой в очень стеснённых условиях:
"Изба была до того тесна, что, когда я ложилась на полу на своем матраце, голова касалась стены, а ноги упирались в дверь. Печь дымила, и ее нельзя было топить, когда на дворе бывало ветрено; окна были без стекол, их заменяла слюда.*
Еду свою они часто передавали каторжникам, сами оставаясь голодными. Родители Марии послали ей лишь один обоз с продуктами, родственники мужа неоднократно "забывали" отправить невестке положенную ей выплату годового содержания, и Волконской приходилось им об этом напоминать.
Через несколько месяцев их перевели в Читу. Там не было рудника и обязательные каторжные работы свелись к уборке территории и починке старых сараев, условия жизни стали немного лучше. В марте 1828 года она получила известия о смерти своего оставленного сына. Мария тяжело переживала утрату и стала добиваться разрешения разделить заключение с мужем. Через год это разрешение было получено, но переехать в острог она не смогла - там просто не было места. Тем не менее, все время она проводила рядом с мужем. В Чите Волконская родила дочь, которой в тот же день не стало.
Уже на новом месте - в Петровском заводе - у супругов появились дети: Михаил и Елена. Тогда уже Волконские жили в особых ("семейных") отделениях.
Сначала Мария Волконская ещё надеялась, что наказание смягчат и им разрешат вернуться лет через пять, потом - что через десять. Ее семейная жизнь складывалась неудачно: взаимоотношения с мужем, которые она надеялась наладить при своем приезде, совершенно разладились.
В конце концов, сменив еще несколько мест, в 1856 году Мария Николаевна получила разрешение переехать в Москву для лечения. Через несколько лет туда смог приехать и Волконский. Ее не стало в августе 1863 года, муж пережил ее на четыре года.
Всю жизнь Мария Волконская провела в лишениях и борьбе: за мужа, за себя, за благополучие своих детей. Кто знает, была ли она счастлива...
*"Записки" Мария Николаевна Волконская
Комментарии (7)