Дверь, ведущая на факультет пчеловодства при Сельскохозяйственной академии имени Тимирязева, куда я зашел узнать, нет ли у них курсов для начинающих пчеловодов, была наглухо закрыта. Решив немного прогуляться по улице с многообещающим названием Пасечная, я вскоре, к своему удивлению, действительно обнаружил пасеку, а при ней контору. Зашел.
«Хочешь учиться? — участливо переспросила меня пожилая женщина с ироничным и цепким взглядом под очками с толстой оправой. Она перебирала какие-то бумаги в тесном помещении, заваленном деревянными сотами, дымарями и воском. Пахло медом и сырым линолеумом. — Так ты осенью приходи. — И, немного подумав, добавила: — А тебе вообще зачем это надо? Деньги еще платить. Интернет открыл — и учись на здоровье». Но я не унимался: «А можно у вас на пасеке поработать?» — «Бесплатно?» Я утвердительно кивнул. В ту же секунду моя новая знакомая решительным и ловким движением нацепила на меня нелепый головной убор с широкими полями и сеткой, свисающей до плеч, вручила косоворотку из плотной ткани и буквально вытолкала в дверь: «Иди, Коле вон помогай, студент!»
Я шел через двор, как космонавт, упакованный в скафандр: с непривычки видимость была нулевой. Провожать меня до «рабочего места» моя спонтанная работодательница наотрез отказалась, сказав, что ее сегодня уже дважды жалили. «Кстати, у тебя аллергии-то нет?» — крикнула она мне в спину и, не дождавшись ответа, захлопнула дверь.
Коля, к которому я поступил в подмастерья, даже в жару ходил в трех штанах и четырех свитерах. Правда, он узбек (настоящее имя Кобулжон), и, возможно, наша жара для него как первые заморозки. С другой стороны, несколько слоев одежды эффективно помогают при агрессивном поведении пчел.
Это «ж» неспроста!
Жизнь по соседству с полноценной пасекой в Москве может стать испытанием. «Как-то пришли к нам полицейские и говорят: а ну забирайте свое хозяйство…» — рассказывал мне Коля. Рой вылетел из улья и, добравшись до многоэтажных домов, обосновался на окне одной из квартир. Хозяева не придумали ничего лучше, как вызвать полицейских.
Почему происходит роение, Коля объяснял «на пальцах», перебирая соты. «Вот, видишь, матка ходит?» — спрашивал он. Признаюсь, отличать королеву улья от ее подданных я так и не научился. Воображение всегда рисовало нечто большое и бесформенное — подобие Джаббы Хатта, сидящее посреди пчелиного дома. На деле выяснилось, что «главная по улью», в общем-то, такая же пчела, только брюшко у нее чуть больше, чем у остальных. Поэтому обычно Коля в помощь нерадивым или начинающим пасечникам помечает матку краской: ставит ей на спинку небольшую красную точку.
«Так вот, — продолжал Коля, — в начале лета созревает новая хозяйка, и старая вместе с половиной семьи покидает обжитое место».
Однажды мне довелось узреть это таинство: на кусте жасмина на уровне человеческого роста гудел темный шершавый шар… Рой висел на ветках в ожидании разведчиков, улетевших искать новое место для жизни… Я застыл. А Кобулжон быстро и деловито стянул верхний свитер, собрал в него тревожный клубок, как в мешок, и поместил в новый улей, предусмотрительно снабженный сотами.
В дикой природе пчелы сами производят все необходимое для жизнедеятельности, а в условиях пасеки люди помогают им. Например, делают заготовки сотов. Процесс это ювелирный и почти сакральный. Берется деревянная рамка, прошитая в нескольких местах проволокой. На рамку кладется тонкий восковой лист, отштампованный с узором в виде масонских шестиугольников — донышек будущих сотов (вообще, пасека такое место, где постоянно находишь всякую символику). По проволоке с двух концов пускается слабый ток, она нагревается, воск подтапливается и лист закрепляется в рамке. Главное — вовремя убрать электроды: доля секунды — и вощина будет прожжена насквозь. Дело для мастера. В попытках научиться я испортил штук пять.
Потом наступает черед пчел, которые с помощью специальных желез выделяют воск и строят соты. «Вот здесь наверху, видишь, склад с медом. Под складом — «детский сад» с личинками», — Коля вынимает соты из улья, даже не надевая перчаток, — настолько адаптировался к пчелиному яду. — Смотри-ка, даже за рамками соты построили. Увлеклись!» Окатив насекомых густым дымом, Кобулжон ловким движением срезает сотовый «аппендикс» и со свойственной ему простотой протягивает мне: «Жуй».
Обычный московский мед. С привкусом дыма и мокрого асфальта…
БОРТНИЧЕСТВО
Дикая сердцем
Весной 2016 года Русское географическое общество провело в Республике Башкортостан снегоходную экспедицию «Спасем бурзянскую пчелу».
Башкирский мед — не просто географическое определение продукта пчеловодства, а защищенная торговая марка. Производят такой мед темные медоносные лесные пчелы, обитающие в Бурзянском районе. Уникальность этой пчелы заключается в ее морозоустойчивости. Кроме того, пчела меньше подвержена заболеваниям, чем другие ее сородичи, и более продуктивна. Главная же особенность бурзянской пчелы в том, что комфортабельным ульям она предпочитает дупла деревьев. Соответственно, пчела выполняет важную социальную функцию в регионе: обеспечивает работой часть населения, занимающуюся бортничеством.
В последнее время кочевые пасечники «засоряют» генофонд бурзянской, привозя в заповедник «Шульган-Таш» (созданный специально для поддержания популяции) ульи с другими породами. Получающиеся в результате скрещивания гибриды теряют способность выживать в дуплах. РГО видит решение этой проблемы в расширении территории заповедника «Шульган-Таш».
Дети цветов
На пасеке, где я работал, было две породы пчел. Первая — среднерусская. Злющая, мегеристая, как будто три часа в очереди в городской поликлинике отсидела. «Ставишь улей со среднерусскими во дворе — и собака не нужна: целым никто не уйдет», — описывал качества породы Коля. Второй вид — карпатка: вялая, будто с похмелья. Работает так же. А среднерусская обычно у нее еще и мед ворует прямо из ульев. Оба вида пчел терпеть не могут любой парфюм, даже дезодорант, а также растительность на лице, в которой имеют обыкновение путаться, отчаянно жалясь.
Один из первых «укусов» я зарешетил йодовой сеточкой, которая в моем понимании спасает от всех недугов. В итоге получил мощнейший ожог. Коля, увидев мои увечья, посоветовал на будущее мазать «укусы» медом. «Ну что, с боевым крещением тебя!» — бодро воскликнул он. И, понизив голос, добавил: «Сходи-ка ты к врачу». Единственное, что спасает пасечника от злобы насекомых, — плотная одежда и дым, производимый мехами специального «кадила» — дымаря. Поэтому Коля и ходит все лето в трех свитерах, пропахших дымом.
С весны до осени Коля живет на пасеке. В родной Узбекистан, где, собственно, и научился обращению с насекомыми, уезжает зимой. На протяжении всего сезона к нему буквально выстраиваются очереди из желающих проконсультироваться по части пчеловодства. Получив необходимые знания, гости, как правило, задерживаются и травят байки.
«Мои знакомые как-то перевозили ульи в уазике. На бездорожье автомобиль перевернулся. Водитель успел выбежать, прежде чем пчелы вылетели. Так потом еще несколько дней к машине никто не мог подойти ближе чем на десять метров. Пчелы — лучшее противоугонное средство», — рассказывает Петр, крепкий парень лет тридцати, унаследовавший пасеку в Подмосковье от деда. Говорит, что любовь к этому делу передалась с генами.
От Петра я узнал, что пчеловоды часто грузят ульи в автомобили и веселым цыганским табором кочуют с места на место все лето вслед за цветением тех или иных растений. «На Западе и в Америке, например, кочевая пасека — очень прибыльный бизнес, — уверяет Петр. — Наши заморские коллеги получают деньги не только от покупателей меда и других продуктов пчеловодства, но и от фермеров, за то что насекомые опыляют их поля».
ПРОЦЕСС
Сладкий путь
Для получения 1 кг меда пчелам нужно собрать 3–4 кг цветочного нектара, посетив от трех до десяти миллионов цветков. С момента взятия нектара с цветка до полного созревания меда проходит от 3 до 8 дней.
-
Полевая пчела собирает нектар хоботком в медовый зобик. Пока пчела летит в улей, нектар в ее организме уже подвергается воздействию различных ферментов.
-
Прилетев, сборщицы передают взятки ульевым молодым пчелам. Те сразу начинают обрабатывать нектар, многократно (120–240 раз в течение 15–20 минут) выпуская каплю на хоботок и заглатывая ее обратно в зобик. Так нектар теряет часть воды и насыщается ферментами, выделяемыми слюнными железами пчел-приемщиц.
-
Обработанные таким образом капельки нектара подвешиваются в пустые сотовые ячейки, где происходит дальнейшее испарение воды.
-
Для ускорения процесса пчелы крылышками создают вентиляцию в улье, а также переносят нектар из одной ячейки в другую, продолжая сгущать его в медовом зобике, обогащая ферментами, органическими кислотами и антибактериальными веществами. В процессе созревания меда большая часть сахарозы, содержащейся в нектаре, под воздействием ферментов расщепляется на глюкозу и фруктозу.
-
Ячейки с готовым медом пчелы запечатывают восковыми крышечками. Так они обеспечивают себе запас еды на зиму.
Фокус с ящиком
Все доморощенные пчеловоды, с которыми мне удалось пообщаться во время практики, единодушно сходятся во мнении, что в нашей стране производство меда — история все-таки «не про бизнес». С одного улья в сезон в среднем получается около 50 килограммов меда (при условии хорошего, не дождливого лета). Дальше продукт нужно либо распространять самому, либо сдавать в магазины, которые принимают «сладкий товар» практически за бесценок — чуть ли не по 50 рублей за килограмм. «Лучше бесплатно раздать», — говорят пасечники.
Если лето выдается дождливым, то у пчел возникают проблемы со сбором нектара. В таком случае их необходимо подкармливать, как и после сбора меда. Процедура непостижимая. Почти ритуал. Сахар разводят в воде и получившуюся жидкость разливают в полиэтиленовые пакеты, которые крепко завязывают. Подкормку кладут на соты внутрь ульев. «А дальше что? Нужно проткнуть пакет?» — интересуюсь я у Коли. «Зачем? Через час можно открывать улей и вынимать сухой полиэтилен». … Магия.
За месяц, который я провел на пасеке, многие мои знакомые решили, что я попал в секту. Телефоном и Интернетом почти не пользовался, целыми днями где-то пропадал, от меня постоянно пахло дымом. Тело отчаянно чесалось и болело от ядовитых жал. Но бросить новое увлечение не представлялось возможным. Необходимо было дойти до конца и своими глазами увидеть, понять, как в обычном ящике из ниоткуда, буквально из воздуха появляется мед…
При этом, поняв многие процессы, став для пчел своим, научившись с ними обращаться, все равно продолжаешь воспринимать происходящее внутри улья как таинство.
Фото: Константин Чалабов / РИА Новости, HEMIS / Legion-media (x3), SPL / Legion-media (x3), Nature PL / Legion-media
Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 10, октябрь 2016
Кирилл Сидоров
Комментарии (0)