География поездки
В сентябре-октябре 2005 года я съездил в Китай. Ездил один и практически без какой-либо предварительной подготовки. Через туристическую фирму получил китайскую визу. Из Хошимина/Сайгона (последний год перед поездкой в Китай я жил и работал в Южном Вьетнаме, в городе Вунгтау, расположенном в 125 километрах к востоку от Хошимина) доехал на поезде до Ханоя, потом таким же образом — до маленького вьетнамского городка на северо-западе страны — Лаокай. Северо-запад Вьетнама входит в зону проживания горных племен (северо-запад Вьетнама, север Лаоса и Таиланда, юг Бирмы, запад китайской провинции Юннань). Вьетнамо-китайскую границу перешел пешком. Фаранги через этот пограничный пункт границу не пересекают — только местные жители ходят по упрощенной визе друг другу в гости.
На общественных автобусах проехал всю китайскую провинцию Юннань, которая граничит с Вьетнамом, доехал до Тибета. Китайский Тибет административно разделен на три части — Тибетская автономия и две тибетские территории (самая восточная часть Тибета), входящие в провинции Юннань и Сычуань. В Тибетскую автономия я мог попасть только на самолете (до Лхасы), но это вариант меня не заинтересовал. Так что я пересек Тибет в границах провинций Юннань и Сычуань на автобусах. Затратил 8 дней (4 дня ехал, 4 дня жил в тибетских городках). В течение этого времени посетил монастыри и отдельные храмы, ходил по горам и поселкам. В одном городке — Xiangcheng, не встретил ни одного туриста (ни фарангов ни китайцев). В нем была единственная гостиница на 5 номеров. Местный монастырь тоже практически не посещаемый туристами. Тибет пересек по направлению с юго-запада на северо-восток. Это как раз поперек простирания основных горных хребтов восточного Тибета. Высота перевалов здесь за 4000 м, а один — имеет высоту 4650 м. Высокогорные долины самые разные: есть широкие и зеленые (трава в долине и лес на склонах гор), есть широкие и выжженные солнцем, как казахская степь осенью — и ни одного деревца, есть похожие на Горный Алтай (елочки, ручьи, трава), есть узкие, как каньоны. Один тибетский городок так прижат горами к реке, что на единственной его улице тротуаров нет, да и зачем они, если в день по ней проезжает несколько автомобилей. Но городок настоящий. В нем даже есть одно 9-ти этажное здание — между улицей и рекой. Ширина здания — 4-5 метров. А куда деваться?
Далее мой маршрут лежал в провинцию Сычуань, затем немного проплыл на туристическом корабле по реке Янцзы, проехал весь центральный Китай до города Вухан и из него свернул на юг в город Гуанчжоу. Из него самолетом вернулся в Хошимин. В Китае пробыл 25 дней. Смотрел, что хотел и сколько хотел. Общего впечатления о стране пока не составил, поэтому здесь привожу только несколько своих зарисовок.
Исторические памятники
Туристов в Китае много. Основная их масса — сами китайские граждане. Вторая по численности группа — этнические китайцы, проживающие в других странах. Третья — фаранги. В Китае туристам предлагается осмотреть исторические памятники (храмы, оборонительные сооружения и дворцы), этнографические и природные объекты.
Я посетил и осмотрел десятки памятников, расположенных на всем протяжении моего пути. В туристических справочниках они значатся как объекты, построенные в исторические времена. Но в некоторых справочниках приводится и другая информация: почти все исторические памятники Китая (включая Тибет) были снесены до основания во время культурной революции (начало 70-х годов прошлого века), и с 80-х годов ведется их восстановление. Те памятники, которые я видел, можно практически однозначно отнести к новострою (построены/»восстановлены» в последние десятилетия), то есть, я не видел НИ ОДНОГО объекта, который свидетельствовал бы о древней культуре Китая. Подчеркиваю, что о самой древней культуре Китая сказать ничего не могу. Говорю лишь о том, что во время своего путешествия не видел ее материальных свидетельств. Это соответствует тому, что я слышал от других людей. Например, монастырь Шаолинь, который мне посетить не удалось, тоже является новостроем.
Новый «старый» город
Я осмотрел два объекта, которые значатся в туристических справочниках как «Старый город» — Старый Дали (западная часть провинции Юннань) и Старый Шангери-ла (тибетская часть провинции Юннань). К этим же объектам можно отнести и старую часть города Xiangcheng (тибетская часть провинции Сычуань). Старый Дали — современный новострой с прямыми, вымощенными пиленым камнем улицами, вдоль которых стоят стилизованные под старину магазины, кафе, гостиницы и другие рассчитанные на туристов заведения. Город-новострой находится вблизи исторического памятника — Dali Three Pagods и является одиним из центров массового туризма. Возможно, на месте новостроя или рядом с ним, действительно был город, но сегодня следов исторического города не осталось.
Диаметрально противоположную картину я увидел в старой части города Xiangcheng, который находится за пределами туристической индустрии. Она преобразованиями не затронута. Магазинов и кафе там нет. На улицах валяются вещи, которые представляют интерес для музеев: каменные жернова от ручных мельниц и гранитные ступы для толчения зерна. Жители старой части Xiangcheng живут натуральным хозяйством: разводят скот, а на окрестных полях выращивают кукурузу. Со временем туристическая индустрия придет и в Xiangcheng. Заявки на это имеются — в городе ведутся строительство современной гостиницы и реконструкция главной улицы, а рядом с городом расположен буддистский монастырь.
Старая часть города Xiangcheng и Старый Дали — антиподы. Они занимают диаметральное положение в непрерывном ряду объектов, находящихся в процессе превращения реальных поселений в туристические центры — «старые» города. Этот процесс можно назвать бутафоризацией. Его я наблюдал непосредственно в старом Шангери-ла, где перестройка части поселения, прилегающей к его центральной площади, почти завершена. На месте домов, в которых жили люди, построены кафе и магазины. Строительство же за пределами этой новостройки ведется высокими темпами. Жилые дома сносятся до основания. Площадки, где они стояли, выравниваются под новое строительство. Строительство новых зданий (кафе и магазинов) ведется по традиционным технологиям из традиционных же материалов: камень, глина и дерево. В ближайшие годы бутафоризация старого Шангери-ла закончится и в нем почти не останется старых домов, предназначенных для жилья. Старый Шангери-ла завершит свою трансформацию в новый «старый» город.
Конечный результат процесса бутафоризации для меня понятен — на месте поселения, в котором жили люди, появляется бутафорский туристический объект — «старый» город. Как протекает этот процесс, я видел своими глазами в старом Шангери-ла, но его смысл ускользает от моего понимания. В чем смысл замены одного объекта (реального поселения, пройдя по улицам которого можно увидеть, как живут люди в соответствии со своими традициями, минимально измененными современной цивилизацией) на другой (туристический центр, где можно купить сувениры, посидеть в кафе, просто погулять среди разноплеменных туристов)? Не вполне понятно для меня и положение границы, которая отделяет реальные исторические объекты от бутафорских. Например, московский Кремль (прежде всего его стены и башни) — реальный исторический объект или объект бутафорский?
Бутафоризация исторических объектов не является изобретением китайцев. Скорее всего, она не является и изобретением 20 века. Если это так, то вполне возможно отследить ее проявления и в исторические времена. По крайней мере, наличие такого явления в прошлом Человечества не должно априорно исключаться при изучении его (прошлого) материальных свидетельств.
Лагман
Лагман — одно из самых известных центрально-азиатских кушаний. Оно состоит из лапши (тот вид лапши, из которого готовится это кушанье, называется тоже лагманом), поджарки из мяса и овощей, а также бульона. Лагман-лапшу делают, растягивая кусок теста. При этом лапшу не только тянут, но и отбивают об стол. В Узбекистане и Казахстаен различают уйгурский лагман и все остальные. Именно уйгурский лагман, а не лагман по уйгурски. У уйгурского лагмана всего один отличительный признак — он приготовлен поваром-уйгуром. Только он может так сделать лапшу-лагман, что любой знаток безошибочно идентифицирует ее как уйгурскую.
Поваров-уйгуров я встречал почти во всех китайских городах. Вечерами они на городских улицах жарят шашлык. В Узбекистане им бы за такой шашлык по шее надавали, не узбеки, а свои братья уйгуры, надавали бы за то, что свою нацию позорят. Встречаются и уйгурские ресторанчики. С уйгурами я общался на узбекском языке, вернее на базарном жаргоне, который принят в центрально-азиатских республиках. В целом мы понимали друг друга. Но настоящего уйгурского лагмана мне покушать не удалось. В ресторанчике (не уйгурском) одного тибетского города я попробовал национальное блюдо, основой которого была тянутая лапша типа лагмана. Лапша была хороша, но это был не уйгурский лагман. Однозначно.
Тот, кто разбирается в лагмане, автоматически понимает многие вещи, которые кажутся ученым очень сложными. Например, ему понятен секрет дамасской стали. Собственно говоря, ему понятно то, что никакого секрета нет, а есть непонимание учеными простых вещей. Например, если ученые решат разгадать секрет уйгурской лапши-лагмана, то они без труда установят ее ингредиенты — мука, соль, вода, и объявят: «Секрет разгадан!». Потом по известным им технологиям на основе этих ингредиентов сделают лапшу. Скорее всего, получится обыкновенная татарская лапша (вещь тоже хорошая), но не лагман. Поняв свою ошибку, ученые начнут изучать технологию приготовления лагмана и установят, что тесто надо не раскатывать и нарезать, а растягивать и отбивать. Опять объявят: «Секрет разгадан!». Сделают по этой технологии лапшу и дадут попробовать знатокам. А они скажут «Лапша похожа на лагман, но это не уйгурский лагман.» Тогда ученые спросят знатоков лагмана «А вы сами можете сделать уйгурскую лапшу-лагман?». На этот вопрос будет всего два лаконичных ответа — «Да», скажут повара-уйгуры, и «Нет», скажут все остальные.
Так и с дамасской сталью, которая почти безошибочно идентифицируется ее потребителями — оружейниками, воинами и коллекционерами. Эту сталь могли сделать только дамасские мастера. Конечно, они ее делали на основе необходимых ингредиентов и по специальной технологии. Но кроме ингредиентов и технологии изготовления дамасскую сталь отличает от всех остальных сталей то, что она сделана дамасскими мастерами. Только они могли установить чувственную связь между обрабатываемым ими куском металла (который должен был превратиться в дамасскую сталь) и собой. Именно наличие этой связи и являлось основой их способности управлять процессом производства, что и обеспечивало наличие у дамасской стали ее отличительных характеристик.
Сама же способность «чувствовать» обрабатываемый материал (метал, тесто и др.) может передаваться от мастера к его ученикам по технологиям, принятым в практике Суфизма. В нем обучение у Мастера, обладающего определенной особой способностью, по специальным методикам помогает ученику раскрыть в себе ее зачатки, которые можно развивать самостоятельно. Но «способность «чувствовать» обрабатываемый материал» и «суфийский способ обучения» находится за пределами научного метода познания Мира, поэтому ученым не дано понять, по определению, в чем секрет дамасской стали и уйгурской лапши-лагмана.
Китайские крыши
Здесь под китайскими крышами понимаются многоярусные черепичные крыши с прогнутыми вниз скатами и загнутыми вверх нижними частями ребер. Я не встречал в опубликованной литературе удовлетворительного объяснения функционального смысла последней особенности крыш. Одно из неудовлетворительных — загнутые вверх ребра крыш отпугивают от жилищ и храмов злых духов.
Черепица на китайских крышах представляет собой половинку gjkjuj цилиндра и не имеет каких-либо пазов или выступов. Она свободно лежит выпуклой стороной вниз на рейках. При этом края соседних рядов смыкаются. Место их смыкания перекрыто такой же черепицей, лежащей выпуклой стороной вверх. Вся черепица держится на крыше только под действием собственного веса. Самым устойчивым участком ската крыши является его центральная часть. Здесь каждая лежащая на рейках черепица «держится» несколькими рядами соседних черепиц. При плоском скате самой неустойчивой частью будут его острые углы, примыкающие к нижним частям ребер крыши. На них черепица надежно держится другими рядами черепицы только со стороны центрального участка ската. При прочих равных условиях сползание черепицы под действием микро- и макросейсмических воздействий и собственного веса произойдет, в первую очередь, на острых углах ската. Это слабое место крыши укрепляется путем загибания ее ребер в их нижних частях вверх. При этом, та рейка, которая ближе к краю ската, оказывается выше соседний рейки, и черепица лежит своим боком на нижней рейке и фиксируется верхней. Это придает острым углам ската крыши дополнительную устойчивость.
Таким образом, загнутые вверх ребра китайских крыш являются их конструктивной характеристикой, которая обусловлена определенными функциональными требованиями, связанными с особенностью черепицы.
Горные дороги
Дороги в горах можно строить, в основном, двумя способами: срезанием части склона (строительство тоннелей и ниш — частный случай срезания части склона) или возведением на нем инженерных сооружений. Исключение составляют речные террасы и сырты (верхние, почти плоские части гор). На них дороги строятся практически такими же способами, как и на равнинах. Но построить горную дорогу — полдела. Ее эксплуатация (поддержание в рабочем состоянии) требует больших трудозатрат. Дороги постоянно разрушаются, в основном факторами, связанными с водой -водными потоками, оползнями, обвалами и др. Есть общая закономерность — чем выше по склону проложена дорога, тем меньше негативное влияние на ее состояние этих факторов.
Сегодня при наличии мощной техники и взрывчатых веществ преобладает способ строительства горных дорог, основанный на срезании части склона. Но так было не всегда. В исторические времена строительство горных дорог за счет инженерных сооружений могло быть в некоторых конкретных условиях наименее трудозатратным. Влияние же негативных факторов, связанных с водой, делало более предпочтительным для строительства дорог верхнюю часть склонов гор и сырты. То есть две характеристики горных дорог, затраты на их строительство и поддержание в рабочем состоянии, вполне могли обеспечить в прошлом их строительство, в основном, за счет возведения инженерных сооружений на сыртах и верхних частях склонов гор.
Горные дороги в прошлом имели еще две характеристики: они должны были обеспечивать возможность контроля со стороны государства за передвижением по ним людей и грузов, а также безопасность путников от нападения мелких шаек грабителей. При совокупном рассмотрении всех характеристик горных дорог строительство Великой Китайской Стены/Дороги (инженерного сооружения), в основном, на верхних частях склонов гор вполне могло являться оптимальной инженерно-экономической реализацией политического решения правителей древнего Китая — иметь на севере страны хорошую магистральную дорогу.
Особый вопрос о трудозатратах на строительство Стены/Дороги. Насколько я знаю, тот объект, который называется «Великая Китайская Стена» и который туристы осматривают под Пекином, — новострой, соотносящийся непонятным образом с реальным историческим объектом. О нем и говорить незачем. Реальная же Стена/Дорога могла быть построена теми способами, которыми ведется традиционное строительство инженерных сооружений в горной местности. Самый малозатратный из них — возведение двух параллельных каменных стен без применения связующего материала с последующей бутовкой грунтом и щебнем пространства между ними. Зубцы с обеих сторон этой дороги могли играть роль бордюров. О прочности этого типа сооружений свидетельствуют реальные объекты, которые я видел в Тибете. Один из них — стена, защищающая первую (самую нижнюю) речную террасу от разрушения горной рекой. Стена построена из камней без применения связующего материала. Ее основание находится непосредственно в реке (под водой). Возможно, речная терраса «досыпана» в сторону реки. Высота стены над водой — около 6 метров. Ширина террасы — от 4 до 12 метров. Общая протяженность укрепленной стеной террасы — несколько километров. На террасе выращивается кукуруза.
Женский взгляд
С особенным женским взглядом я встречался в разных странах. Описать его могу только через слово «нет» и частицу «не». В нем нет оценки человека, на которого смотрит женщина (в данном случае меня). В нем нет интереса или любопытства, но нет и безразличия. В нем нет сексуальности. В нем нет сканирования. По моему пониманию это взгляд не обусловленного человека.
Первый раз на меня так смотрели две таджикские девушки. Это было в их доме в горном кишлаке Центрального Таджикистана, расположенном от ближайшей автомобильной дороги на расстоянии 8 километров (от дороги в кишлак вела тропа). За достарханом сидела вся семья хозяина дома и я, гость. Девушки сидели напротив меня, но не прямо за достарханом, а как бы во втором ряду. Второй раз я встретил этот взгляд в туристическом кемпинге около Кутаиси (Грузия). На меня смотрела молодая женщина. Я подошел к ней. «Я не могу определить Вашу национальность. Кто Вы?». «А Вы угадайте». «Ни армянка, ни грузинка, ни азербайджанка и ни бухарская еврейка. Но где-то рядом». «Я ассириянка». Третий раз на меня так смотрела молодая женщина в каирском историческом музее. Она была в чадре. Открытыми были только глаза. Цвет ее кожи был темней, чем у каирских жителей. Можно предположить, что она приехала из Южного Египта или из другой арабской страны. Глаза были красивы. Когда наши взгляды встретились, я впал в кратковременный транс (со мной такое случается) и мгновенно вспомнил, что с этим взглядом уже дважды встречался; почувствовал, как ощущает себя мужчина, имеющий в своем гареме такую женщину; понял, почему он будет держать ее в изоляции от других людей. Не из ревности, но из вполне обоснованного опасения, что при тесных контактах с другими людьми она потеряет редчайшее в нашем мире качество — не обусловленность.
В Тибете я несколько раз встречался с таким взглядом. Более того, я его искал и находил. Его бесполезно искать в небольших поселках. Там смотрящая на незнакомца женщина по отношению к нему обусловлена «Он — иностранец, я — местная жительница. Я должна с ним поздороваться и улыбнуться, если он, поздоровавшись со мной, улыбнется мне. Я должна оценить, не нуждается ли он в помощи. Может быть, он заблудился?» Но если сельская женщина попадает в город, то здесь она свободна от обусловленности по отношению к иностранцу. Именно у сельских жительниц, попавших в город, я и встречал этот взгляд.
Возможно, взгляд не обусловленного человека, который можно встреть сегодня, является свидетельством существования в прошлом другой цивилизации, цивилизации человека разумного не обусловленного. Если это так, то нам не дано понять принципы, на которых она базировалась. Но можно вполне однозначно назвать главную причину ее крушения. Это появление человека разумного обусловленного рассчитывающего оценивающего, то есть, появление нас.
Традиционная медицина
После возвращения в город Кунминг (провинция Юннань) из поездки на однодневную экскурсию на природный объект «Каменный лес», нас (микроавтобус с туристами) завезли в центр традиционной медицины и провели в зал. Мне сказали: «Не беспокойтесь, это бесплатно». После нас приехало еще несколько групп туристов. Через некоторое время зал (около 100 мест) полностью заполнился. В нем я был единственным фарангом. К нам вышел лектор — врач в белом халате. Естественно, я не понимал то, о чем он говорил. Наверно, о преимуществах традиционной медицины. Но как он говорил! Это был высший пилотаж агитационного искусства. Во время его речи внесли тазики и поставили их перед каждым из присутствующих, насыпали в них какой-то порошок и наполнили кипятком. Все дружно начали парить ноги.
После того, как лектор закончил свою речь, в зал вошло около 10 врачей. Они подходили к людям и предлагали провести обследование и поставить диагноз их болезней. Инициатива исходила именно от врачей. Они выбирали к кому подойти. Обследование было простым. Щупали пульс на запястьях обоих рук и смотрели язык. После этого долго говорили своим пациентам, наверно, об их болезнях и способах избавления от них. Обследование было в самом разгаре, когда в зал вошли массажисты и начали делать присутствующим классический общетонизирующий фут-массаж. Делали профессионально и молча. А врачи, закончив работу с одни пациентом, переходили к другому. Для большинства туристов сеанс ознакомления с традиционной медициной закончился с окончанием фут-массажа. Для меньшей части — в соседнем зале, где они под руководством консультирующих их врачей закупили традиционные медицинские препараты, которые помогут им избавиться от болезней, выявленных по особенностям пульса.
Возможно, этот центр традиционной медицины субсидируется государством или какой-нибудь благотворительной организацией. Цели субсидирования — финансовая поддержка и реклама традиционной медицины, которая представляется субсидирующей стороне более эффективной, чем западная медицина. Но это, по моему мнению, маловероятно. Скорее всего, этот центр — коммерческая организация врачей. Если это так, то основой ее существования является агрессивно-навязчивая реклама с элементами целенаправленного профессионального воздействия на психику.
К вопросу о циклическом восприятии времени
Во время осмотра одного из храмовых комплексов города Вухан с высокой пагоды я увидел то, что, по моему глубокому убеждению, является символом Китая, вернее, того, что я в Китае видел. Этот символ показан на фото. Как и любой символ, он нуждается в комментариях. Символ содержит хронологические элементы и способ их взаимоувязки. Завтрашний день Китая символизирует строительство высотного здания (оно самое высокое, и на его крыше виднеется подъемный кран). Сегодняшний день — стоящие около новостройки высотные здания. Вчерашний день — стоящие на переднем плане высоток многоэтажные дома. Позавчерашний день — маленькие домики с красными крышами. Но у сегодняшнего дня есть еще один символ — пустырь, на котором недавно стояли домики-символы позавчерашнего дня. Этот пустырь — уже выровненная площадка, на которой будет возведен символ послезавтрашнего дня. Каким он будет? Этот круговорот — послезавтрашний день сегодня «пожирает» позавчерашний день — главный символ Китая. Его неотъемлемой частью является туман, как бы ограничивающий пространство, на котором осуществляется этот круговорот. Туман затушевывает и контуры зданий.
В Китае и в его символе нет линейности. Только круговорот событий. И этот круговорот обуславливает то, что отношение китайцев к своему прошлому принципиально отличается от европейского. Китайцам не нужны материальные свидетельства древности своей культуры. Более того, если их иметь, то послезавтрашний день не сможет сегодня «сожрать» позавчерашний день. Он «подавится» материальными свидетельствами позопозо…вчерашнего дня, и послезавтра в Китае не наступит никогда. Культурную революцию 70-х годов прошлого века, можно рассматривать как массовый психоз, случившийся по причине замедления скорости круговорота. Несколько десятилетий до революции китайцам было не до его материального поддержания путем «сломано до основания — вновь построено», и в стране накопилось слишком много памятников позопозо…вчерашнего дня. Именно они и явились причиной массового психоза. Понятно, что энергия психоза была направлена на породившую его причину — памятники позопозо…вчерашнего дня. Именно они и были снесены до основания во время культурной революции. И не имеет никакого значения то, что этот психоз был, в существенной мере, управляемым властями Китая, которые осознанно и целенаправленно расчищали место для символов послезавтрашнего дня, создавая предпосылки для увеличения скорости круговорота. Именно это — увеличение скорости круговорота, как раз и являлось целью властей, а культурная революция была всего лишь их инструментом. Таким образом, разрушение почти всех исторических памятников Китая не побочное следствие культурной революции. Это было ее целью, и эта цель достигнута.
Отношение китайцев к своему прошлому, настоящему и будущему, как к круговороту событий, обуславливает то, что сегодняшний день Китая не воспринимается ими как некое логическое завершение процессов, протекавших в прошлом. Сегодняшний день всего лишь сегодняшний день и его причинно-следственные связи с прошлым не простираются глубже дня позавчерашнего, и сегодня закладывается не все будущее Китае, а только его послезавтрашний день. Это я почувствовал, пытаясь понять то, что видел в Китае. Но, скорее всего, другие определяющие характеристики циклического восприятия времени остались за пределами моего понимания. Возможно, структурировав увиденное мной на дни позавчерашний, вчерашний, сегодняшний, завтрашний и послезавтрашний, я попал в одну из ловушек, имеющихся на пути к пониманию циклического восприятия времени. Возможно, китайцы вообще не выделяют в круговороте событий его вчерашние, сегодняшние и завтрашние элементы. Возможно, они воспринимают его целостно.
Исторические памятники в Китае не безжалостно уничтожаются. Нет. Они находятся в том же круговороте событий, в котором находится весь Китай. Этот круговорот подразумевает то, что исторические памятники позопозавчерашнего дня должны были быть снесены сегодня. А на их месте завтра построены их макеты, соответствующие послезавтрашнему дню. И китайцы не видят разницы между историческими памятниками и их сегодняшними макетами. Ведь и исторические памятники позопозовчерашнего дня позопозовчера тоже были макетами исторических объектов позопозо…вчерашнего дня. Наверно, так было всегда. Но в этой гармонии круговорота сегодня имеется два чуждых элемента. Первый из них — хронология европейского образца. Китайцам она не нужна. Ведь они и так знают, что их культура самая древняя в мире. И им нет нужды доказывать это, предъявляя кому-то соответствующие материальные или хронологические свидетельства. Но хронология имеется. При этом китайцы не видят разницы между двумя разными по смыслу хронологическими справками — «исторический объект был основан в … году», и «показываемый туристам объект был построен в … году». Ведь для китайцев «показываемый туристам объект» как раз и является тем «историческим объектом, который был основан в … году». И не имеет значения, сколько циклов круговорота «сломано до основания — вновь построено» этот объект пережил.
Второй чуждый элемент, нарушающий гармонию круговорота, — материальные свидетельства прошлого, полученные археологическими методами. В них не входят музейные экспонаты, они однотипны: ритуальные изделия, игрушки, инструменты, посуда, светильники и др. Такие изделия могли быть произведены в любом из циклов круговорота, поэтому они характеризуют не его циклы, а сам круговорот. А вот археологические раскопы, в которых четко просматриваются отдельные слои, гармонию круговорота нарушают. Ведь археологическое время, записанное в последовательности слоев, линейно. И, например, древняя мостовая Гунчжоу — это отдельный археологический слой, который моложе нижележащего слоя и древней вышележащего, не может характеризовать весь круговорот, в котором находился этот горд. Мостовая характеризует отдельный цикл круговорота. Те слои, которые находятся под мостовой, характеризуют его предыдущие циклы. И если под мостовой ничего нет, кроме насыпанного при ее строительстве грунта, лежащего в основании культурного слоя, то …, то это нарушает гармонию круговорота, вернее представления китайцев о нем.
Похоже, что и туристы-фаранги, находясь в Китае, тоже не видят разницы между двумя разными по смыслу заключениями — «исторический объект был основан в … году» и «показываемый туристам объект был построен в … году». Похоже, не видят разницу и западные ученые историки и китаеведы. И это удивительно. Если, например, в туристических справочниках написать, что сегодняшний московский Кремль построен в … году, указав год основания первого деревянного московского Кремля, то эту несуразицу увидят все, и прямо заявят, что в российских туристических справочниках написана неправда. А китайцам так писать можно. Можно так писать и западным китаеведам. Почему?
Рассуждения на отвлеченную тему
Не только китайцы имеют представления о своем прошлом. О нем (прошлом Китая) имеет свои представления и западная историческая наука. Ей китайские представления о круговороте событий чужды. В исторической науке господствует концепция линейного времени. Вполне очевидно, что представления о прошлом Китая сформированы в исторической науке путем линеаризации представлений китайцев о своем прошлом. Возможно, существует детально разработанная методология для выполнения этой грандиозной задачи — линеаризации представлений о прошлом, сформированных на основе его циклического восприятия. Но это маловероятно. Ведь для создания и применения этой методологии необходимо одинаково хорошо владеть и линейными и циклическими представлениями о времени. Скорее всего, линеаризация осуществлена одним из методов, принятых в археологии, например, «шнуровкой». Сведения, приведенные в китайских хрониках «подшнурованы» историками к уже имеющимся у них представлениям о прошлом Человечества.
При этом мифические личности и обожествленные правители древнего Китая превратились в исторические личности европейского образца. Собственно говоря, западные историки так же поступили и с представлениями о своем прошлом, переведя его из разряда сказаний, мифов и литературных произведений в разряд представлений, сформированных, как они считают, на основе научного подхода. Но один вопрос остается неясным. Кому понадобился древний Китай? (Этот вопрос сформулирован и периодически рассматривается на околоисторических интернетовских форумах). Ведь методом «шнуровки» по имеющимся фактическим данных (главным образом сведениям, приведенным в китайских хрониках) можно было получить практически любую хронологию древнего Китая, в том числе и хронологию, не выходящую своими корнями глубже второго тысячелетия Новой эры. Еще раз отмечу, что я ничего не могу сказать о древности китайской цивилизации. Я говорю только о том, что западные историки были вполне свободны в конструировании своих представлений о ней. И они выбрали, руководствуясь какими-то соображениями, вариант древнего Китая, отдав китайцам приоритеты во многих областях техники. Почему?
В моем тексте имеется два вопроса «Почему?», на которые у меня нет даже предположительных ответов. То, что стоит за этими вопросами, можно назвать двумя загадками Китая. Но я подозреваю, что эти загадки являются частными проявлениями одной Великой загадки Китая. Эта загадка настолько грандиозна, что люди западной цивилизации даже не способны ее увидеть. Причем, эта «не способность» обусловлена не их особенностью восприятия реальности, но страхом, который заставляет людей западной цивилизации прятать реальный Китай за ими же придуманными мифами о Китае.
А. М. ТЮРИН
Источник:
Источник:
Комментарии (1)