Вчера враг, сегодня — союзник
Как известно, после того как Гитлер напал на Советский Союз, Великобритания сразу дала понять, что будет союзником СССР. Не без давления со стороны Англии и Соединённые Штаты, ещё не вступившие в антигитлеровскую коалицию, оперативно распространили практику военных поставок также на СССР. Весьма ограниченные возможности транзита с помощью арктических конвоев и через советский Дальний Восток заставили союзников обратить внимание на персидский коридор.
Однако к тому времени в Иране влияние немцев было столь сильным, что в советских верхах вполне реальной считалась перспектива вступления Ирана в войну с СССР на стороне Гитлера. По данным Наркомата иностранных дел и советского торгпредства в Иране от 12 мая 1941 г., направленным И.В. Сталину, германским и итальянским вооружением тогда была буквально "напичкана" иранская армия, особенно сухопутные войска. Германские военные советники (около 20 офицеров) с осени 1940-го фактически руководили иранским генштабом, и они всё чаще выезжали на протяжённую ирано-советскую границу (около 2200 км).
В тот же период активизировалась в и провокационная деятельность эмигрантов — бывших басмачей и азербайджанских мусаватистов, причем не только пропагандистская: ещё с осени 1940 г. они стали более часто нарушать границу с СССР. Ситуацию усугубляло разрешение Москвы (в середине марта 1940 г.) на транзит грузов военного и двойного назначения грузов из Германии и Италии в Иран. Такое решение вполне вписывалось в тогдашнюю советскую политику по "умиротворению" Германии в отношении СССР.
Как раз в рамках того транзита в Иран с конца апреля 1941 г. стали поступать германские военные гидросамолёты — очевидно, для операций на Каспийском море, в том числе для захвата тамошних советских портов. В сентябре 1941-го эти гидросамолёты были интернированы Ираном и вскоре переданы СССР и Великобритании.
Причем ещё 30 марта 1940 г. произошла крупная иранская провокация, инициированная Германией в качестве предлога ирано-советской войны. Как отмечалось в ноте НКИД СССР,
«30 марта 1940 г. два трехмоторных самолета типа «моноплан» зеленой окраски нарушили госграницу, перелетев из Ирана на нашу территорию между высотами Шишнавир и Караул-таш (на крайнем юго-востоке Азербайджанской ССР — вблизи города-порта Ленкорань). Углубившись в советскую территорию на 8 км, указанные самолеты пролетели над селениями Перембель и Ярдымлы, и повернули вновь на иранскую территорию».
Показательно, что министр иностранных дел Ирана Мозаффар Аалям отрицал факт этого инцидента, и это тоже усиливало советско-иранскую напряженность. Скорее всего, расчёт был на то, что СССР собьёт эти самолёты, а это спровоцирует войну. Однако советская сторона, похоже, сумела разгадать такой сценарий.
В дальнейшем Москва не раз требовала от Тегерана официально признать означенный факт и извиниться, но тщетно. Глава правительства СССР В.М. Молотов в своем докладе на VII сессии Верховного Совета СССР 1 августа 1940 года упомянул эту ситуацию, напомнив, что "со стороны Ирана прилетали непрошенные и неслучайные «гости» на советскую территорию — в районы Баку и Батуми". В районе Батуми те "гости" (2 аналогичных самолёта) были зафиксированы в ноябре 1940-го, но иранцы и это отрицали и никак не комментировали изложенное Молотовым.
Но, пожалуй, первую скрипку в эскалации советско-иранской напряженности сыграло, повторим, разрешение Москвы на военно-технический транзит из Германии и Италии в Иран. Если немного подробнее, то, согласно донесению советского посла в Иране М. Филимонова в НКИД и наркомат внешней торговли СССР (24 июня 1940 г.), "23 июня 1940 г. М. Аалям передал благодарность иранского правительства советскому правительству за разрешение транзита в Иран. Аалям просил усилить транзит товаров любого предназначения из Германии". А Молотов на встрече с германским послом в СССР А.Шуленбургом 17 июля 1940 г. подтвердил, что упомянутый транзит сохранится.
14 декабря 1940-го Берлин и Тегеран подписывают соглашение по поводу контингентов товаров на следующий хозяйственный год. По данным нацистского радио, "в иранских поставках Германии главную роль будет играть нефть. Германские же поставки Ирану предусматриваются в виде разнообразных промышленных изделий". Причём ирано-германский товарооборот выразится в 50 миллионах германских марок в год с каждой стороны.
Это, заметим, уже вдвое превысило уровень советского товарооборота с Ираном на 1940 год. А вот насчёт нефти — вообще "nota bene". Советскому послу было вскоре поручено выяснить:
"На основании концессионного договора об Англо-Иранской нефтяной компании (АИНК), заключенного в 1933 г., британцы сохранили за собой монопольное право распоряжаться добытой нефтью, кроме определенного количества, необходимого для удовлетворения внутрииранских нужд. Сам Иран до сих пор нефти не вывозил, и поэтому непонятно, каким образом Иран выступает сейчас в качестве экспортера нефти в Германию".
Тем не менее, эти поставки, хоть и в символических объемах (максимум 9 тысяч тонн в месяц) начались с февраля 1941 г., фактически их поставляла та же АИНК под иранской маркировкой. Причем до 80% данных поставок направлялось через СССР (по железным дорогам); все эти поставки/перевозки прекратились с начала июля 1941-го. Тогда же прекратился военно-технический транзит из Германии и Италии в Иран через СССР.
Принуждение к нейтралитету
Словом, советская политика "умиротворения" Германии была, скажем так, более чем конкретной. Зато весьма характерно британское нефтяное двурушничество в отношении Германии, с которой Британское Содружество воевало, напомним, с 3 сентября 1939-го…
По данным российского историка Никиты Смагина,
"к 1941 году в общем товарообороте Ирана Германия занимала более 40%, а СССР — не более 10%. Зависимость Реза-шаха от немцев в его амбициозных планах по преобразованию иранской экономики и армии давали почву для опасений, что Германия сможет убедить или даже заставит Иран вступить в войну на стороне прогитлеровской коалиции. Страна ведь являлась прекрасным плацдармом для атаки на британские владения в Индии, а также могла служить основой для нападения на южные рубежи Советского Союза". Тем более что "по состоянию на лето 1941 года позиции в Иране гитлеровской Германии по сравнению с Британской империей и терпящим поражения СССР были значительно более прочными".
Отмечается и то, что 25 июня 1941 года "Берлин действительно попытался вовлечь Иран в войну и направил в Тегеран ноту почти с ультимативным требованием вступить в войну на стороне Германии. Хотя Реза-шах ответил в середине июля отказом". По сути, Реза-шах тянул время, чтобы убедиться в неизбежном поражении прежде всего СССР, а не Великобритании. В чем шах так и не убедился. Вдобавок в Тегеране ожидали вступления в войну против СССР Турции в связи с германо-турецким договором о дружбе и ненападении от 18 июня 1941 г. Но и Турция ждала решающих побед Германии в войне с СССР, коих так и не случилось.
По воспоминаниям главы совета министров республики Армения (1937- 1943 гг.) Арама Пурузяна, на совещании в Москве 2 июля 1941 г. с руководителями закавказских республик и Туркменской ССР И.В. Сталин заявил:
"…не исключается вторжение в СССР не только со стороны Турции, но и Ирана. Берлин всё сильнее влияет на внешнюю политику Тегерана, иранская пресса активно перепечатывает антисоветские материалы газет Германии, Италии, Турции, антисоветской эмиграции. Неспокойно и на нашей границе с Ираном, как и с Турцией. Соседние с СССР районы Ирана заполнены разведчиками Германии. Всё это — вопреки нашим договорам 1921 г. о дружбе и границе с Турцией и Ираном. Видимо, их власти провоцируют разрыв нами этих договоров и, под предлогом некоей "советской военной угрозы" в связи с таким решением, — вступление в войну против СССР".
В контексте этих факторов Сталин отметил, что "придется в кратчайший срок серьёзно укрепить всю нашу границу и с Ираном. В отношении которого, как мы надеемся, вскоре будут приняты совместные решения СССР и Великобритании" (имеется в виду операция "Согласие": совместный ввод советских и британских войск в Иран в конце августа — первой декаде сентября 1941 г. — Прим. авт.).
24 июня 1941 г. Иран официально заявил о своём нейтралитете (в подтверждение своего заявления 4 сентября 1939 г.). Но за январь-август 1941 года в Иран было ввезено свыше 13 тыс. тонн вооружения и боеприпасов из Германии и Италии, в том числе тысячи пулеметов, десятки артиллерийских орудий. Уже с начала июля 1941-го с иранской территории еще более активизировались германские разведывательной операции с участием местной антисоветской эмиграции.
Данные НКГБ СССР (июль 1941 г.):
"Иран стал основной базой для немецкой агентуры на Среднем Востоке. На территории страны, особенно в пограничных с СССР северных районах Ирана, создавались разведывательно-диверсионные группы, устраивались склады оружия; участились провокации на ирано-советской границе.
Правительство СССР в своих нотах — 26 июня, 19 июля", а также 16 августа 1941 г. — "предупреждало иранское руководство об активизации в стране немецкой агентуры и предлагало выдворить из страны всех германских подданных, среди них были многие сотни военных специалистов. Поскольку те проводят деятельность, несовместимую с иранским нейтралитетом. Иран это требование отклонял".
Британский премьер Уинстон Черчилль придерживался крайне жёсткой позиции в отношении тогдашнего руководства Ирана во главе с Реза-шахом, и фактически с его подачи было решено разбираться с Тегераном кардинально. Ставка была сразу сделана на наследника престола – Мохаммеда Резу Пехлеви, известного своими прогрессивными прозападными взглядами.
Мост победы
Об уже упомянутой выше несекретной операции «Согласие», в результате которой в Иран вошли советские и английские войска, а почти союзник Гитлера стал соратником СССР и Британии, на «Военном обозрении» уже писалось, и не раз. Мохаммед Реза сменил на персидском шахском троне своего отца.
Шах Мохаммед Реза-Пехлеви занял персидский трон весьма молодым
В итоге уже с осени 1941-го через Иран стал действовать так называемый "Мост Победы" — "Пол-э-Пирузи" (на фарси), по которому шли поставки в СССР союзнических грузов, военно-технических и гражданских, а также гуманитарных. Доля этого транспортного (и железнодорожного, и автомобильного одновременно) коридора в общем объёме тех поставок достигала почти 30%.
А в один из самых трудных для ленд-лиза периодов, в 1943 году, когда из-за разгрома конвоя PQ-17 союзники на время, вплоть до осени 1943-го, прекратили проводку арктических конвоев, она и вовсе превышала 40%. Но ведь ещё в мае-августе 1941 года вероятность участия Ирана в "Барбароссе" была весьма высокой.
Коридоры через Армению с выходами на Каспий и в Грузию предлагались в годы Великой Отечественной войны в рамках трансиранского железнодорожного маршрута. По нему доставлялось почти 40% объема всех ленд-лизовских и гуманитарных грузов. Они поступали сперва в приграничную Джульфу (Нахичеванская АССР "внутри" Армянской ССР), и затем следовали по железным и автодорогам Армении, Грузии и основной части Азербайджанской ССР к линии фронта и в тыловые регионы за пределами Закавказья.
Но захват агрессорами почти всего Северного Кавказа (с августа 1942 по февраль 1943 г.) вынудил передислоцировать до 80% объема этих перевозок сугубо на южно-азербайджанскую стальную магистраль. Более трёх четвертей этой магистрали проходят вдоль границы с Ираном (Джульфа-Ордубад-Минджевань — Горадиз — Имишли — Алят-Баку). А этот маршрут проходил через 55-километровый южно-армянский участок (район Мегри) – то есть между Нахичеванским регионом и "основным" Азербайджаном.
В конце 1942 г. руководство Армении предложило Госкомитету обороны СССР проложить железную дорогу Меренд (Иран) — Мегри-Кафан-Лачин-Степанакерт — Евлах, то есть к стальным артериям в направлении к Баку, Дагестану, Грузии и к временному парому Баку-Красноводск – едва ли не единственному на тот момент транскаспийскому маршруту. Во избежание стратегически ущербного сгущения союзнических грузопотоков на одном погранпереходе и на одной ирано-азербайджанской магистрали.
Однако руководство Азербайджана, весьма влиятельное в высшем руководящем эшелоне СССР ещё с начала 20-х годов, решительно возражало ввиду прохождения новой артерии через Нагорный Карабах (где и в те годы доля армян в местном населении превышала 30%), да и нежелания уступать важнейшую роль советского Азербайджана в организации и осуществлении перевозок союзнических грузов. В результате магистраль, предложенная Ереваном, так и не была построена.
Автор: Статьи из этой серии:
Комментарии (1)