В тот год зима у нас выдалась снежная. Особенно в феврале мело и мело чуть ни каждый день. Добираться до нашего поселка, примыкающего к большому городу, приходилось тяжело. Автобус мог не доехать до конечной остановки и высадить пассажиров, дальше дороги не было. Добирайтесь сами пешком, как знаете, кому как повезет.
В тот день, по-моему это была среда, я задержался на работе и чудом не опоздал на последний автобус, уходящий в наш поселок. Мело опять, и сильно, снег шел и шел, небеса разверзлись.
Дворники на нашем маленьком автобусе с трудом расчищали стекло, да где там расчищали. Скоро они нагрудили по сторонам настоящие сугробы. Очищенное стекло становилось все уже и уже. Фары освещали дорогу вперед метров на пятнадцать двадцать. Автобус пробирался медленно, водитель с трудом вглядывался в темноту. Со встречной машиной можно было и не разъехаться. Снег летел нам на встречу словно острые короткие стрелы и колол глаза.
Людей на этот последний автобус набралось немного, на каждой следующей остановке пассажиры выходили и выходили. Мне показалось, что до конечной, в этот раз автобус все же добрался до нее, доехал я один. Двери открылись, я вышел через переднюю, но вроде бы какая-то тень мелькнула и у задней двери, не разглядел. Еще в автобусе я поднял воротник пальто, опустил уши шапки, готовясь встретить пургу во всеоружии.
Махнул рукой на прощание водителю и засунув руки в карманы, все теплее, пошел вперед. Сзади хлопнули двери автобуса, он рыкнул на прощание и развернувшись поехал обратно в город.
Меня обступила темнота, чуть оттеняемая уличными фонарями, я опустил голову пониже на встречу снежным зарядам и начал пробираться к своему дому, дальше шла только узкая тропинка, которая через полчаса пропадет полностью. До моего дома от конечной остановки было не близко, на весь путь в такую погоду могло уйти и пол часа.
На одном фонаре лампочка не горела, тропинка пропала, и я поднял голову, разглядывая дорогу. Вдруг, когда снежные заряды немного ослабели, и улицу стало видно дальше, впереди мелькнул темный силуэт. Он пропадал, потом появлялся снова, и было непонятно, в какую сторону идет человек - от меня или ко мне. В любом случае, мне нужно было идти в его сторону и выбравшись опять на тропинку я прибавил шагу. Ветер пронизывал чуть ли не насквозь, а снег залеплял лицо и глаза. Между кругами света от фонарей пробираться становилось все трудней и трудней.
Все же человек, мелькающий впереди, шел от меня, наверное это и был тот пассажир, вышедший через заднюю дверь. Но как он мог уйти так далеко? Мне стало интересно, кто это? В поселке мы все знали друг друга, и вот так уйти вперед, не подождав меня, было по меньшей мере странно. Но мало ли кто мог сюда приехать, может чужак какой.
Как я не пытался добавить шагу, фигура впереди меня не приближалась. Зато я даже согрелся, и то хорошо.
Скоро показались освещенные окна моего дома, калитка была приветливо открыта, а дорожка до крыльца аккуратно прочищена сыном, дома ждали.
Даже и метель сразу ослабела. Я потопал ногами, стряхивая снег, взялся за ручку калитки и хотел уже зайти внутрь, но что-то остановило меня. Я обернулся. Человек, шедший впереди, стоял и, как мне показалось, расстояние все же было приличным, смотрел на меня. Его взгляд был тяжелым и пронизывал холодом.
Все же я помахал рукой, наверное кто-то из наших. Но человек отвернулся и опять заспешил вперед от меня. это уже было странным!
А дальше произошло просто невероятное. Я отпустил калитку и пошел за человеком, ноги сами несли меня вперед, сопротивляться было просто бесполезно. Теперь была ли тропинка дальше или нет, не имело никакого значения. Я не то, что не чувствовал под собой ног, но казалось не ощущал и земли, чуть ли не летел вперед. Но фигура так и оставалась на прежнем расстоянии.
Приближался конец поселка. Человек прошел мимо последнего дома и не останавливаясь двинулся дальше в лес, где было старое кладбище. Меня охватил страх, неподдельный страх смерти.
Собрав всю свою волю в кулак я попытался остановиться и просто упал вперед в снег. Это было единственной возможностью не последовать следом. Шапка отлетела в сторону, разгоряченное лицо погрузилось в сугроб. Не двигаясь я пролежал так несколько секунд, хотя время тогда было вообще не важно. Снег таял на голове, лице, дрожь не от холода пронизывала меня.
Все же я чуть пришел в себя, поднялся на колени и посмотрел вперед. Человек стоял и смотрел на меня, теперь до него расстояние все-таки сократилось. Сколько это длилось, не знаю, черты его лица были не узнаваемы.
Рядом в доме на крыльце загорелся свет, и хлопнула дверь, - эй, кто там?! - Услышал я спасительный знакомый голос Степаныча, жившего на окраине, а следом грозно залаял его пес Мишка. Я хотел откликнуться но не смог, горло пересохло и его свело судорогой.
После этого человек, призрак, я не знаю, развернулся и пошел дальше один. Скоро он пропал между деревьев. А я так и стоял на коленях, и смотрел ему вслед.
Мне на плечо легла рука, вздрогнув я обернулся, рядом возвышался Степаныч, следом подбежал Мишка и лизнул меня длинным шершавым языком в лицо. Наверное ничего в жизни лучшего я не испытывал, смотрел снизу вверх на них и только глупо улыбался.
- Ты что, пьяный, Владимирыч? А ну, вставай, пошли ко мне. Ты как сюда дошел? Твой дом вон где! - Степаныч махнул рукой в сторону города.
Он помог мне подняться. - Нет, я домой, хотел прогуляться, да вот... споткнулся.
- Давай ка, я тебя провожу, - Степаныч сбегал за полушубком, и мы вместе с Мишкой двинулись обратно к моему дому. Я начал отряхивать с себя снег и украдкой посмотрел назад. Больше я этого человека не увидел.
- А ты слышал, Колька наш, алкаш допился, под машину попал, сразу насмерть? - Степаныч проследил за моим взглядом. - Ты чего?
- Колька? Да нет, ничего. А он мне обещал печку в бане заварить, хороший ведь мастер... был.
- Хороший-то хороший, да надо же так пить было, все, что можно, пропил! Да, сегодня девять дней уже. Помянули. Так-то он не злой, конечно, был, добрый. На старом кладбище похоронили рядом с его матерью.
- А в церкви отпевали?
- Кому это надо, у него и родни то не было. Ладно, что здесь похоронили, к матери.
- Степаныч, а ты как здесь один живешь на краю, кладбище рядом. Не страшно?
- А, это, - мы не сговариваясь остановились и обернулись. - Привык уже. Бывает, померещится что-то, - Степаныч невесело усмехнулся чему-то про себя, и дальше мы шли молча.
- Да, Колька, не злой. А добрый? Куда ты меня вел? - Подумал я про себя.
У калитки стояли все мои.
- Ты куда пропал? - спросила строго жена, Ольга. - Автобус давно уже пришел, где тебя носит? Степаныч? Ты, чего тут?
- Да, я Степанычу обещал из города... амортизатор привезти, - на ходу начал плести я, тихонько подмигнув ему.
- Ладно, пошли все в дом, ужин давно готов. Степаныч, у тебя еда-то есть, не голодом один сидишь? - Степаныч хотел ответить, но жена перебила, - пошли, пошли, холодно!
Закрывая калитку я посмотрел вдоль улицы и подумал, - где ты сейчас, Колька - бедолага? Может так и будет теперь маяться твоя душа, неприкаянная?
Комментарии (0)