Фото:
Коллаж L!FE.
В конце 1909 года полосы газет всего мира пестрели сообщениями о необычном скандале: два американских полярных исследователя – Роберт Пири и Фредерик Кук – затеяли ожесточенный спор о том, кто из них на самом деле достиг Северного полюса. Русские исследователи, убедившись в том, что спор между Пири и Куком все больше утрачивает научный характер, решили не принимать в нем участия и на заседании Русского географического общества постановили: «…Относительно приветствия Кука или Пири как достигших Северного полюса повременить».
В марте 1912 года появился еще один претендент на покорение Северного полюса. Им был гидрограф Георгий Седов, сын азовского рыбака. Именно Седов подал докладную записку начальнику Гидрографического управления, в которой писал: «Горячие порывы у русских людей к открытию Северного полюса проявлялись еще во времена Ломоносова и не угасли до сих пор. Амундсен желает во что бы то ни стало оставить честь открытия Северного полюса за Норвегией, а мы пойдем в этом году и докажем всему миру, что и русские способны на этот подвиг».
Инициативу Седова одобрили и на самом верху: морской министр Григорович предоставил гидрографу двухлетний отпуск с сохранением содержания, Георгия Яковлевича перевели во флот с чином старшего лейтенанта, и сам царь пожертвовал на экспедицию 10 тысяч рублей. По расчетам Седова, на снаряжение экспедиции было необходимо 100-150 тысяч рублей. Он предполагал, что значительную часть этой суммы ему предоставят Академия наук, Географическое общество и государство, а оставшуюся часть составят пожертвования населения. Однако, когда за газетной шумихой должны были последовать конкретные дела по финансированию экспедиции, Седова ожидали горькие разочарования.
Все началось с того, что специальная комиссия при Гидрографическом управлении буквально разгромила его план. В комиссии состояли весьма компетентные люди, имеющие опыт полярных исследований. Замечания тех, кто работал на Севере, оказались вполне закономерными. Так, Седов предполагал начать свой поход к полюсу с Земли Петермана, но уже было доказано, что ее просто не существует. Предъявлялись претензии и к самому плану путешествия. Старший лейтенант не знал техники передвижения по дрейфующим льдам, не предусмотрел наличия вспомогательных отрядов, весь поход должны были совершить всего три человека с 39 собаками, причем корм для животных предполагалось взять лишь в один конец. К отрицательному заключению комиссии присоединился и известный полярный исследователь Владимир Русанов.
Однако Седов не сдался, он верил в свои силы, считал, что именно русские способны покорить полюс: «Кому же, как не нам, привыкшим к работе на морозе, заселившим Север, дойти и до полюса? И я говорю: полюс будет завоеван русскими». Как писал о Седове Н.В. Пинегин, один из его близких друзей и участник экспедиции на «Святом Фоке»: «Планы его всегда рассчитаны на подвиг». Был создан общественный комитет по подготовке путешествия, который объявил всероссийский сбор пожертвований.
Команда паровой шхуны Святой Фока.
Несмотря на сложности и проблемы экспедиция все же состоялась. Однако шхуна «Святой Фока», которая должна была доставить отряд Седова на Землю Франца-Иосифа, вышла в море слишком поздно, почти в начале осени – 27 августа 1912 года. Седовцам не удалось продвинуться близко к полюсу: вскоре их судно затерло льдами у северо-западного побережья Новой Земли.
Крест, установленный членами экспедиции на архипелаге Земля Франца-Иосифа.
Первая зимовка прошла относительно благополучно. Участники экспедиции не тратили времени даром. В ее состав, кроме Г. Седова, входили географ В.Ю. Визе, геолог М.А. Павлов, художник Н.В. Пинегин, ветеринарный врач П.Г. Кушаков и 17 человек команды судна. За время зимовки были проведены самые разные исследования по метеорологии, геологии, гидрологии Новой Земли. Визе и Павлов даже пересекли ее от западного до восточного побережья. Удалось существенно уточнить карту Новой Земли.
Схема шхуны Святой Фока.
Вероятно, при освобождении судна из ледового плена в 1913 году Седову следовало бы вернуться обратно в Архангельск, но он мечтал продолжить путешествие. Наступивший год оказался не менее суровым: корабль вырвался изо льдов только в начале сентября. Несмотря на это, седовцы направились к Земле Франца-Иосифа. 13 сентября они добрались до мыса Флора, но дальнейшие попытки пробиться на север были безрезультатными: пришлось тормозить у острова Гукера в бухте Тихой.
Вторая зимовка стала для людей настоящим испытанием. Не хватало топлива: на борту было всего 300 килограммов угольной пыли. Топили пустыми бочками, звериными шкурами и межкаютными переборками. Среди участников экспедиции начала свирепствовать цинга, которой заболел и Седов. Однако он не оставил надежды покорить полюс и готовился к походу. Как писал Н.В. Пинегин в своей книге «Записки полярника»: «Попытка Седова безумна. Пройти в пять с половиной месяцев почти две тысячи километров без промежуточных складов, с провиантом, рассчитанным на пять месяцев для людей, и на два с половиной – для собак?».
Многие пытались отговорить Седова от похода к полюсу, но тот был непоколебим. При расставании Георгий Яковлевич сказал своим товарищам: «Совсем не состояние здоровья беспокоит меня больше всего, а другое: выступление без тех средств, на какие я рассчитывал. Сегодня для нас и для России великий день. Разве с таким снаряжением нужно идти к полюсу? Разве с таким снаряжением я рассчитывал достичь его? …Все это, конечно, не помешает исполнить свой долг. …Наша цель – достижение полюса; все возможное для осуществления ее будет сделано». 2 февраля 1913 года Седов вместе с матросами Г.В. Линником и А.М. Пустошным на собачьих упряжках отправился к полюсу.
Рывок к полюсу
Путь туда давался очень тяжело. Уже 3 февраля Седов записал в своем дневнике: «Дорога скверная. Выпало много снега, и нарты врезаются в него. Собаки еле тащат. Продвигаемся тихо, тормозом является также третья нарта, которая без человека. Холод собачий, –35, при этом ветерок прямо в лоб». Вскоре Седов простудился – при движении он постоянно раздевался до рубашки. К цинге добавился жесточайший бронхит. 10 февраля Георгий Яковлевич не мог пройти и нескольких шагов, он приказал привязать себя к нартам, но никакие уговоры спутников не могли заставить его повернуть назад.
15 февраля герой записал в дневнике: «Я ужасно разбит болезнью. Сильнейший бронхит, болит горло, и распухли ноги, лежу все время в мешке, настоящий мученик». 17 февраля Седову удалось записать в своем дневнике только дату. 18 февраля температура воздуха понизилась до –41, а за тонкими стенками палатки разыгралась настоящая снежная буря. Седов уже ничего не ел, временами терял сознание. Линнику удалось немного покормить его консервированной осетриной. Вьюга продолжалась и 20 февраля, когда в два часа 40 минут Седов скончался. Пустошный и Линник похоронили своего начальника на острове Рудольфа, в могилу они положили флаг, который Седов мечтал водрузить на полюсе, а крест соорудили из лыж.
Путь домой
С большим трудом Пустошному и Линнику удалось 19 марта вернуться на шхуну, они принесли с собой дневник Седова. Мучительная зимовка продолжалась. Скудный паек немного разнообразился охотничьими трофеями. 30 июля судно все-таки освободилось изо льдов и направилось на юг. 2 августа у мыса Флора седовцы подобрали двух участников экспедиции Г.Л. Брусилова – штурмана В. Альбанова и матроса А. Конрада.
В конце лета корабль добрался до становища Рында на Мурманском побережье и уже оттуда 6 сентября прибыл в Архангельск. Несмотря на жуткие условия, отвратительное питание и холод, кроме Седова экспедиция потеряла только одного человека – механика Я. Зандерса, он умер от цинги.
Полной неожиданностью для седовцев было сообщение о том, что за время их отсутствия началась Первая мировая война.
Георгий Седов, как и руководители двух других полярных экспедиций, отправившихся в Арктику в 1912 году – В. Русанов и Г. Брусилов – стал прототипом капитана Татаринова, следы экспедиции которого искал главный герой романа Вениамина Каверина «Два капитана» Саня Григорьев.
Источник:
Комментарии (0)