Деревеньку, приютившую бабушкину семью в эвакуацию, окружали леса. Где-то среди них, в самой чащобе, протекала тихая неприметная речка. Узенькая такая, что можно было негромко разговаривать стоя на противоположных берегах. Реку ту стразу трудно заприметить было. Неспешно пробиралась она через низменности и впадины, пряталась под сетью сплетенных корней, струилась через бурелом. На первый взгляд казалась неглубокой. Но кое-где имелись у неё бездонные обрывистые омуты.
И росла по берегам реки особая плакун-трава. Не чета той, что повсюду у воды встречается. Иная.
Поначалу-то она много где росла, после уже укрылась от людей подальше в глуши. Верили, что корень её колдовскими свойствами обладает - поможет договориться с любой нечистью, от черной немощи убережёт, сон хороший навеет.
Местные к речке не решались ходить, боялись. Выбиралась туда лишь знахарка деревенская. Всякий раз непременно брала с собой шерсть чёрного козла. Делала это с умыслом - тамошнего водяного задобрить, чтобы не изурочил да позволил траву собрать.
Где-то в тех местах скрытник прижился, из старообрядцев. Откуда он появился и когда, как попал в глубинку средней полосы – не известно. Старики рассказывали, что из далЁка, из самого поморского согласия. Разлад там случился какой или ещё что, только прокляли его и изгнали прочь.
С внешним миром скрытник не контачил, в деревню не заходил ни разу. Питался скудно, овощами в основном, которые выменивал у деревенских на мёд и воск. Мяса не признавал, но ловил в речке рыбу и помогал ему в том будто сам водяной.
Для местных пришлый иноверец, чурающийся общения и закрывшийся где-то в глубине леса, был и сам сродни неведомой да незнаемой силы.
Считали они, что вера у скрытников особенная – старая, скрытая, которая ещё до староверов была, неправославная да некрещённая. Перешёптывались, что поклоняются они силам земли и трав, специальными знаниями ведают.
У скрытника этого что-то вроде пасеки было.
У , пасечника местного – мёд целительный, светлый.
А у скрытника - что дёготь, густой да тёмный, в черноту отдавал цветом.
Всё потому, - уверяли бабки, - что пчёлы ему от водяного в дар достались.
На вкус мёд этот нехороший был. Горький да несладкий совсем, зато особый. На наживку, обмазанную им, любая рыба шла.
Из воска катали шарики и раскладывали повсюду в доме. Считалось, что оберегают они жилище от негатива да колдовского воздействия. Знахарка из него свечи отливала. Использовала для своих обрядов.
В глаза скрытника никто не видел. Связь с деревенскими тот держал через помощницу – бабу Мавру.
Когда-то давно, задолго до войны, случилась с ней порча. Рассказывали, что как-то ночью спала она с открытым ртом и влетело в него что-то, да там и осталось. И стало происходить странное – в церкви на обедне всякий раз корчило Мавру да ломало. То лаять принималась, то козой блеять. Хохотала страшно – грубым, не своим голосом. Ничего не помогало – ни лечение, ни молитвы.
И тогда посоветовал кто-то к скрытнику Мавру отвести. Он вроде колдуна считался у деревенских. Скрытник Мавру принял. С отцом её перемолвился издали, не показываясь. Сказал, что сор чёрный она проглотила, от него все напасти. Убрать его нет возможности. Но в узде держать можно.
- Если оставишь мне в помощницы – помогу. А нет – уходите. Только не выдюжит она с таким-то грузом.
Засомневался отец, на Мавру глянул, а та язык высунула и давай ему рожи корчить. Ну и махнул рукой. Оставил.
С тех пор изредка приходила Мавра в деревню – приносила для обмена травы или мёд с воском. А взамен брала, что давали – капусту, брюкву, лепёшки печёные.
Первый раз, когда пришла, даже не признали сразу. Изменилась сильно. Степенная да сосредоточенная стала. В плат закутанная. Лицо строгое, глаза опущены. Стали расспрашивать – как живётся ей, а она коротко ответила:
- Не велено мне с вами разговаривать, чтобы не пробудить зло, которое спит во мне.
И ушла. Даже родню не навестила.
И стали про Мавру придумывать всякое…Шептались, что только напускает она на себя благонравную личину, что на деле – полностью подчинила её себе сила, что из чёрного сора проросла внутри. Что шабаши да страшные обряды устраивают они со скрытником в непроходимой глуши. Что дурной глаз у Мавры теперь. Посмотрит им – худо потом случится.
Как раз осень ступила в свою пору – да такая необычная, с ветрами неистовыми да грозами. Старики говорили, что давно подобного не случалось. Что не дОлжно грозам по осени греметь, не иначе проделки это скрытниковы да маврины.
А тут ещё баба одна пустила слух, что видела лично, как Мавра месяц доила! Сам-то скрытник не станет, а вот она вполне может, наука не хитрая – подселенец ейный всё знает.
- Как лично-то видала? – недоумевали деревенские.
- А так! Вышла я проверить сарайку, у меня ж там поросенок, не убежал бы. Глянула вверх – батюшки святы! От месяца быдто ниточка тоненькая тянется и прямо в лес скатывается. И трепещет вся, вот словно тянет кто её!
Смотрела я на это диво, и стало мне блазниться, что месяц мелеет – уменьшается по маленечку, как пряжи клубочек. Что за наваждение? Протёрла глаза, глянула, а нить та оторвалась от края и упала вниз. А месяц тонюсенький стал, еле видимый!
Бабка моя сказывала когда-то, что у ведьм обычная практика – месяц доить! Для чего это им точно не скажу – то ли плетут из нитей тех что, то ли сушат их, толкут в порошок да в зелье добавляют. А иной раз специально портят месяц. Тогда чернеет он словно уголёк и сваливаются на людей напасти – неурожай, мор или иное лихо.
Мавра, конечно, не ведьма. Это она всё для скрытника делает. Сам он не может с месяцем сладить, не даётся месяц колдунам. Вот он и просит её пособить...
И перестали местные с Маврой заговаривать. В день, когда она приходила, все в домах укрывались, заранее старались всё для обмена разложить, чтобы даже не встречаться с ней.
А тут вдобавок бабка Пришипиха заявила, что Мавры настоящей уж давно на свете нет. А ходит под её личиной упыриха.
- Все видели, какая она бескровная? Худая да костлявая, кожа синюшная. Неспроста!
Знахарка тамошняя пыталась урезонить Пришипиху.
Да куда уж… Она только сильнее распалялась. Рассказывала всем, что раз по лесу плутала и наткнулась на Мавру. Та сидела на земле, а в руках её птица билась. Мавра возьми да голову той птице и отверни! И засмеялась так противно. Скрипуче. Не человеческим смехом вовсе!
- Я как увидала – так скорее оттудава бежать пустилась! Как дух из меня не вышел, от страстей-то таких.
И хоть Пришипихе особой веры не было - повелось у местных носить с собой крестики из веток шиповника. Та же Пришипиха уверяла, что колючки на них лучшая защита от упырей. У родни Мавриной шиповник по всему участку разросся. К ним и ходили за ветками для крестов.
*картина Юлия Клевера
* Художник А. Мицник
Комментарии (1)