- Когда Васька вернется? А Афонька где? Как не знаешь?! – невысокий незнакомец в упор смотрел на перепуганную женщину и выслушав ее сбивчивый ответ, в досаде сплюнул, - Тьфу ты!
Мужчина повернулся к двум своим спутникам:
- Что делать будем? Где искать других проводников? С этими я не раз дело имел, знаю как облупленных. Другие заведут в тайгу и сбегут, будем там до скончания века плутать и не факт, что вообще выберемся. Эти хоть язык хорошо знают да и относительно честные.
Второй мужчина, высокого роста и рыжебородый, спросил:
- А что баба сказала-то? Я по-ихнему не разумею совсем.
- Говорит, на зимний сезон ушли, охотиться, раньше апреля не ждет. Мы не можем столько времени терять, Пепеляев вот-вот Якутск возьмет и дальше в Сибирь двинет. Уже февраль на исходе, дороги пока еще мало-мальские есть. Если ждать, то весной и летом не проехать. Что делать будем?
- Мама! – во двор въехал молодой парень лет двадцати или чуть больше.
Женщина в испуге отшатнулась, ну как же не вовремя Сенька вернулся! Пришлые обступили приехавшего:
- Кто таков? Красный? Комсомолец?
- Сын это мой, сын! Он не проводник, тайгу совсем не знает, все время в тундре! Дальше родного наслега никогда не выезжал! – женщина пыталась помешать, но мужик, тот, с рыжей бородой, уже схватил коня под уздцы.
Первый, тот, что понимал язык, даже засмеялся, кого провести хочет, глупая женщина! Где это видано, чтобы парень из семьи бывалого проводника и охотника родных мест не знал!
- Дорогу на Якутск знаешь? Тогда собирайся, через час выдвигаемся. Попробуешь возражать или, чего доброго, сбежать, мать прирежем. Понял? По-русски говоришь?
Парень делал вид, что он ничего не понимает, крутил головой, а сам пытался сообразить, что делать. Смысл произошедшего он понял довольно быстро, ведь словесный портрет одного из гостей он уже слышал сегодня утром в штабе своего отряда:
- Самый опасный среди них Шестаков, бывший штабс-капитан. Высокого роста, рыжий, борода лопатой. Внешне добродушный увалень, но вид его обманчив. Для него человека пристрелить раз плюнуть. Вроде хотели через Чукотку в Америку уходить, но застряли в наших местах. Есть сведения, что будут пробиваться к Якутску, к Пепеляеву.
- Иван Сергеич, а вы откуда знаете?
Комиссар снисходительно посмотрел на парня, то ли Сеньку, то ли Кольку, он их всегда путал:
- Я все знаю, даже у деревьев есть уши.
И вот, заскочив на каких-то полчаса проведать мать, Сенька на собственном дворе столкнулся с тем, о ком утром спрашивал своего комиссара. Он понял, что бандиты ищут проводника, а по тому, что пришли именно в их дом, сообразил, что кто-то из них явно слышал о его братьях, а может даже знал их лично. Мысли лихорадочно скакали, что делать? Как сообщить своим? Сколько их всего? Комиссар говорил, что в этой белогвардейской банде по самым скромным подсчетам не меньше тридцати человек. Где остальные? Его размышления прервал второй мужик, по-видимому, самый главный. Он спросил у Сеньки на чистом якутском языке:
- Ты что, дурак? Тебя спросили, понимаешь ли ты по-русски? И знаешь ли дорогу на Якутск? Учти, жизнь твоей матери сейчас в твоих руках, - он кивнул третьему, который все время молча стоял чуть позади. Тот ловко подскочил к женщине и приставил к ее горлу нож.
- Да, я знаю дорогу. И, да, русский язык я тоже знаю. – Семен решил не геройствовать, а поступить по обстоятельствам.
- Тогда идешь с нами. И помни, в вашем селе у нас свой человек. Решишь сбежать или выдать нас красным, твоей матери не жить, - Он повернулся к испуганной женщине и сказал ей по-якутски, - Ты поняла? Тебя тоже касается! Побежишь рассказывать, твоему сыну конец. Хочешь, чтобы он вернулся к тебе, держи язык за зубами.
Семен посмотрел на перепуганную мать и быстро сказал по-юкагирски, надеясь, что уж этого языка никто из пришедших не знает:
- В отряде расскажи, не скрывай. Брату скажешь, пусть за нами идет. И не бойся, все будет хорошо!
- Что ты ей сказал? Говори или по-якутски, или по-русски!
- Я просто сказал ей, чтобы она приготовила мне вещи в дорогу, ведь не на один день идем. Мать русский не знает, и по-якутски не очень.
Через несколько минут Семен уже ехал вместе с новыми знакомыми. В болотных низинах, в двух часах езды от села, был разбит небольшой лагерь. После прибытия командиров с проводником, лагерь был свернут, и отряд выдвинулся на запад.
Семен старался держать глаза опущенными, чтобы не вызывать недовольство, но сам считал людей. Их оказалось 37 человек, включая главных. К ночи они остановились в небольшой лощине. Где-то совсем рядом раздался вой одинокого волка, и Семен улыбнулся: брат рядом. Когда все угомонились, он тихо выскользнул из палатки. Часовые, которых выставили на дежурство, его не заметили, не зря же когда-то в детстве старший брат Васька давал ему подзатыльник за каждый лишний скрип снега под ногами. Семен шел в ту сторону, где совсем недавно выл волк. Еще пара минут, и он увидел того, кого ждал уже несколько часов – брата Кольку.
Сеня и Коля были близнецами. Только мать могла распознать их с первого взгляда, остальные, отец, сестренка и братья часто их путали. Братья всегда пользовались этим, чем частенько вносили веселую путаницу. Сегодня, когда Сенька поехал навестить мать, брат остался в отряде, неся караульную службу. Вместе в караул их никогда не ставили, чтобы было проще различать.
- Мать рассказала? Что там решили? Почему не идут следом? Надо их разбить здесь, в тундре. В тайге будет сложнее, сам знаешь.
- Ты уехал, и через десять минут приказ пришел: выступить в Сватай. Там, говорят, банду Кайгородова видели. Наши в момент в ружье и ушли, мать прибежала только через полчаса после этого. Меня и Митяя комиссар оставил дома, ну и тебя еще вроде как. Следить за порядком.
- Митяй с тобой?
- Нет, он вслед за отрядом поскакал. Нагонит, доложит. А мы с тобой уж сами. Что делать думаешь? Мне показаться, или схроном идти?
- Не показывайся. Они же не знают, что мы близнецы. Если случайно кто заметит, подумает, что ты – это я. Но старайся тихо. Я постараюсь кругами водить, но долго не получится, они тоже не дураки, примерно представляют, что да как. Если через два дня наших не будет, придется в тайгу зайти.
Через два дня, которые они бесцельно двигались по тундре, преследующий отряд так и не появился. Бандиты уже начали коситься в сторону Сеньки, а рыжебородый Шестаков прямо сказал, что разорвет парня, привязав того к двум деревьям, как только они до этих самых деревьев доберутся. И тогда он решил, была не была, заведет их в тайгу. То, что к Якутску он их не поведет, это было решено братьями сразу. Вместо этого он будет плутать с ними по тайге, а потом постарается сбежать. То, что могут быть выполнены угрозы по отношению к матери, парень не боялся: кто ж сообщит о их гибели сообщнику, если он вообще существует?
Две недели кружили они по тайге. Мальцев, тот самый, который хорошо говорил по-якутски, вызвал Сеньку:
- Ты, парень, себя самым умным считаешь? Неужели думаешь, что мы всю Россию прошли, чтобы в вашей глуши сдохнуть? Помнишь о матери-то? Если мы не дадим о себе знать нашему человеку, то через неделю ее прирежут, понял?
- Как? – Семен впервые за все это время поднял глаза на командира. – Как сообщите? Выведу вас к Якутску, красные всех положат, а мать моя что, в любом случае погибнет?
- То не твоя печаль, как. Сообщим. Ты вообще уверен, что знаешь, куда мы идем? По всем подсчетам уже должны были выйти.
- Так сами же сказали, населенные пункты стороной обходить! Вот и идем, крюки постоянно делаем. Если напрямую, то дня через три точно выйдем.
- Значит, решено. Идем прямо.
Ночью братья встретились.
- Мы далеко ушли, намного западнее Якутска. Я тут охотника встретил, говорит мы в районе Олгуйдаха. Сказал, что здесь рядом Өлүү Чөркөчүөх…
- Долина смерти? Отец когда-то говорил об этих местах, но это так давно было… Что дальше делать будем? Если уходить, то сейчас. Людей здесь нет, поэтому риск минимален.
- По снегу пешком далеко не уйдешь, а следы лошадей будут слишком заметны.
- Вот потому я и предлагаю идти не назад, а туда, - Семен махнул рукой, - к Долине смерти. Пусть идут за нами…
Утром в лагере был переполох: исчез проводник Сенька. Сторону, в которую тот направился, определили быстро. Странно, но лошадей было две, сначала решили, что он одну просто увел, но все лошади были на месте. Правда, вся подпруга была повреждена, и это порядком задержало преследователей.
Шли по следу долго. Казалось, что лошади прошли совсем недавно, но догнать беглеца не удавалось. Шестаков психовал, одному молодому парню, имевшему неосторожность что-то пошутить, он в бешенстве сломал руку. Спустя полдня бесплодной погони они вышли к странной местности. То там, то тут встречались мертвые деревья, а вокруг стояла абсолютная тишина, не было слышно ни малейших звуков леса. Люди тревожно озирались, им уже было не до сбежавшего проводника. И вдруг этот окаянный Сенька сам выскочил прямо перед их отрядом, как черт из-под земли! Его окружили, парень сначала заметался, а потом, поняв, что деваться некуда, выпрямился и дерзко посмотрел на Мальцева:
- Ну что, конечный пункт, дальше никто никуда не едет!
Тот, казалось, ошалел от такой дерзости:
- Щенок! Что за неуместные шутки, ты же знаешь, что мы сделаем и с тобой, и с твоей матерью!
- Моя мать давно уже у братьев, те ее в обиду не дадут. А что касается меня, то я готов умереть. Это будет не обидно, ведь я буду знать, что забрал с собой на тот свет целую свиту из 36 человек и одной рыжей обезьяны!
Парень специально выводил Шестакова из себя, чтобы тот не выдержал и выстрелил в него. Главное, чтобы никто не понял, что он вовсе не Сенька.
…Сенька и Колька оторвались от преследователей на приличное расстояние. На руку сыграло и несколько часов форы, и испорченные подпруги, и то, что ориентировались на местности они куда лучше пришлых. Но лошади все больше выбивались из сил, проваливаясь в рыхлый мартовский снег, да и сами ребята прилично устали. Уже спустились сумерки, надо было находить место для ночлега. Приметив довольно высокий холм, Колька решил оглядеться. Но начав взбираться на него, он внезапно почувствовал сильную слабость. Сенька ждал его внизу с лошадями, и не понимал, что такое происходит с братом, почему он вдруг сел в снег и сидит. Он решил привязать лошадей в стороне, чтобы не привлекать внимание, а сам собирался вернуться на помощь. Тем временем, Колька встал и на ватных ногах стал спускаться с холма. А у самого подножья его окружили люди Мальцева.
Расчет Кольки оправдался. Едва услышав про «рыжую обезьяну» Шестаков взвился. Он, человек благородного происхождения, штабс-капитан, а какой-то инородец смеет такое говорить! Он вскинул свой пистолет и выстрелил.
Сенька услышал выстрел и в ужасе замер: Колька! Неужели попался?! Он рванул в ту сторону, где оставался брат, но остановился, услышав знакомые голоса. Парень решил обойти холм, но вдруг поскользнулся и полетел прямо в него… Очнулся он через какое-то время и долго не мог понять, где находится. В месте, в которое он попал, было тепло и довольно светло. Семен встал и начал обследовать это удивительное место. Это была довольно большая комната, в которой не было окон. Свет шел как бы из ниоткуда и отовсюду, что привело его в замешательство. Он осторожно все осмотрел, обнаружил дверь. За ней оказалась освещенный таким же образом еще одна комната, в которой обнаружилось лежащее черное существо. Абааhы! Сенька в испуге заметался, ударился об одну стену, о другую, и вдруг вывалился наружу.
За пределами странного помещения было уже светло, значит, ночь прошла. Парень кинулся прочь от страшного места и наткнулся на первый труп. Это был один из тех, кого он водил по тайге. Дальше лежал еще один, и еще. Практически вся поляна была усеяна мертвыми телами. Лица у всех свело в страшной предсмертной гримасе, как будто перед смертью они увидели что-то ужасное. Чуть поодаль Сенька нашел и своего брата. В отличие от других его лицо не было искажено, но оно было залито кровью, пуля попала ему в голову. Парень в изнеможении сел, обхватил голову руками и завыл. Потом он медленно встал, развел костер - чтобы похоронить брата, нужно было согреть землю.
- Стой, где стоишь! – голос за спиной заставил Семена выпрямиться.
Даже не оборачиваясь, он понял, кто там – Шестаков. Как он сумел выжить, ведь все остальные, включая Мальцева, мертвы? И что тут вообще произошло?
Шестаков, а это был действительно он, обошел Семена и уставился на него:
- Сгинь, сгинь, проклятый! Я же убил тебя! – Он вскинул руку с пистолетом, но выстрела не было, лишь сухой щелчок. Патроны закончились.
Шестаков вдруг подскочил, взвыл и бросился куда-то бежать. Семену было не до него, ему нужно было похоронить брата.
Он долго сидел у могилы, но ржание лошадей привело его в чувство. Тогда он собрал всех лошадей, сходил за своими и направился в сторону Солнца. Через два дня он оказался в каком-то селе, сдал лошадей местному начальству. Сам же отправился домой, ему нужно было успеть домой до апреля, пока дороги окончательно не развезло.
Что случилось с отрядом Мальцева доподлинно неизвестно. Почему люди умерли, что они увидели перед смертью – большой вопрос. Куда делся Шестаков, тоже неведомо. Сгинул, наверное, где-нибудь среди бескрайней якутской тайги. Впрочем, туда ему и дорога.
...Когда в газетах появились первые статьи о загадочной Долине смерти и Вилюйских котлах, мой муж Колька сказал:
- Так вот где твой родственник был!
Но ни я, ни рассказавший нам эту историю дядя Прокопий, не были ни в чем уверены. Да и кто знает?
Комментарии (1)