Январь 1960 года, Алжир, выступление студентов против политики де Голля. Студенческий лидер Пьер Лагайярд перед баррикадой
Разбив боевиков Фронта национального освобождения в полевых сражениях и победив террористов в битве за столицу (Алжир), французы, казалось, могли развивать успех. К 1959 году почти все руководители повстанцев были арестованы, убиты либо бежали из страны, армейские подразделения надёжно контролировали границы с Тунисом и Марокко, многие подпольные ячейки разгромлены. Дезорганизованные и практически никем не управляемые отряды боевиков ФНО ещё могли грабить коренное население, собирая с него «революционные налоги», угрожая в случае отказа вырезать семью или всю деревню. Но в военном отношении они теперь не представляли особой опасности и уже избегали прямых столкновений с регулярными французскими войсками или готовыми дать отпор отрядами арабов-Harki.
Операция «Возрождение»
В этих условиях попытки правительства вступить в переговоры с лидерами ФНО вызвали взрыв возмущения во Французском Алжире.
С одной стороны, между противоборствующими сторонами уже было пролито слишком много крови, в том числе невинных жертв. И кровь эта разделяла не только арабов и «черноногих», но и всё алжирское общество.
С другой, требования лидеров ФНО к Франции напоминали условия капитуляции. «Черноногим», которые решились бы остаться в Алжире, и арабам, их союзникам, не обещалось практически ничего и не давалось никаких гарантий. А вот арабы во Франции (их в то время было около 370 тысяч человек) должны были учиться в алжирских школах, финансируемых министерством образования Франции. Предъявлялись требования о подсудности их мусульманским судам, а также о компенсациях из французской казны за «перенесенные страдания».
13 мая 1958 года возглавлявший Генеральную ассоциацию студентов Алжира Пьер Лагайярд (участник алжирской войны, демобилизованный в 1957 году, в будущем один из основателей OAS) возглавил штурм резиденции губернатора Алжира. Решительности ему было не занимать: именно он направил грузовик на ограждения дома генерального правительства, и во время этих событий его охранял арабский отряд Harki.
В тот же день был создан «Комитет общественной безопасности», во главе которого встал Рауль Салан.
Руководители комитета заявили, что армия будет «глубоко оскорблена» решением уйти из Алжира, и потребовали отставки правительства, а также принятия новой конституции и назначения на пост главы государства Шарля де Голля.
Генерал Салан объявляет о поддержке армией Шарля де Голля, 13 мая 1958 года
Демонстрация в Алжире, май 1958 года. 20 тысяч демонстрантов в Алжире требуют от армии защиты «Французского Алжира»
В штабе 10-й дивизии Жака Массю был составлен план операции «Возрождение», который предусматривал настоящую десантную операцию по захвату правительственных учреждений Парижа. Первой «волной» шли пять тысяч парашютистов размещённых в Алжире полков – они должны были высадиться на расположенной близ Парижа авиабазе Велизи-Вилакубле. За ними последовали бы другие боевые части из Алжира, поддержать которые были готовы парашютисты Тулузы и группа из Рамбуйе. Связующим звеном между Алжиром и Францией и важной перевалочной базой должна была стать Корсика. Поэтому 24 мая Первый батальон размещённого в Кальви парашютного полка взял под свой контроль город Аяччо – столицу острова.
29 мая операция «Возрождение» началась (с базы в Ле Бурже взлетели транспортные самолёты, которые взяли курс на Алжир), но тут же была остановлена: правительство Франции и Палата депутатов сдались и сложили с себя полномочия.
Таким был конец Четвёртой Республики. На президентских выборах убедительную победу одержал Шарль де Голль.
Алжир, сентябрь 1958 года, арабская демонстрация за сохранение Алжира в составе Франции: «Да здравствует Франция!» «Да здравствует Армия!», «Да здравствует де Голль». Эти люди ещё не знают, что новый президент Франции скоро откажется от них и отдаст Алжир экстремистам из ФНО. А ведь союзники во время II мировой войны стали разговаривать с де Голлем только потому, что в критический момент в его распоряжении неожиданно оказалось 2 батальона Иностранного легиона, 5 алжирских пехотных батальонов, 1 тунисский батальон, 3 эскадрона марокканских spahi и два «табора» (батальона) марокканских гумьеров. А французов для Свободной Франции тогда не нашлось
19 декабря 1958 года Рауль Салан, который фактически и привёл де Голля к власти, был переведён в Париж и назначен генеральным инспектором национальной обороны, 7 февраля 1959 г. – занял пост военного губернатора Парижа, 10 июня 1960 г. – отправлен в отставку.
«Предательство де Голля»
Первого террористического акта в Пятой Республики долго ждать не пришлось: им стал обстрел боевиками Фронта национального освобождения машины Жака Сустеля, который ранее (в 1955-1956 гг.) был генерал-губернатором Алжира, а в то время исполнял обязанности министра информации. Сустель, как и генерал Массю, являлся убеждённым сторонником интеграции, такой человек на высоком посту для лидеров националистов был очень опасен, и потому на него было совершено в общей сложности три покушения со стороны ФНО.
Между тем у де Голля было своё видение ситуации, он заявил:
«У арабов – высокая рождаемость. Это значит, что если Алжир останется французским, то Франция станет арабской. Мне такая перспектива не нравится».
Его поддержали многочисленные «минориты» («уменьшители»), которые открыто заявляли, что пора перестать «кормить цветное население» колоний и спокойно жить в границах «маленькой Франции». Люди с похожим складом характера в 1940 году с радостью сдались и подчинились немцам.
Таким образом, и патриоты французского Алжира, и де Голль, в сущности, во главу угла ставили именно интересы Франции. Трагедия заключалась в том, что у каждой из сторон был свой взгляд на эти интересы, прямо противоположный мнению противников. «Черноногие» и их союзники хотели видеть Алжир процветающей французской провинцией – европейской Африкой.
Шарль де Голль и его сторонники пытались от африканского Алжира отгородиться, чтобы сохранить знакомую им с детства «старую добрую Францию» – страну Жанны д'Арк, Пьера Террайля де Баярда и Сирано де Бержерака, королей и мушкетёров Дюма, героев «философских повестей» Вольтера.
Самое печальное заключается в том, что своей цели не смогли добиться и проиграли обе стороны. Алжир не стал «европейской Африкой», Франция заселяется мигрантами и стремительно теряет национальную идентичность. И потому многочисленные жертвы той войны и трагической борьбы активистов OAS оказались напрасными.
Однако следует признать, что позиция лидеров «черноногих», требовавших не отдавать Алжир лидерам терпящего поражение ФНО и продолжать усилия по европеизации арабского населения Алжира, была более разумной и адекватной.
До обретения этой страной независимости алжирцы были настроены и даже стремились соблюдать общие для всех законы Французской Республики – и дома, и тем более в метрополии. Всё больше арабов получали европейское образование, в том числе в колледжах и университетах Франции. Увеличивалось количество людей, ценящих возможности, предоставляемые им и их детям. Абсолютное большинство населения Алжира вполне устраивали порядки, заведённые французами: активных сторонников ФНО даже на пике его деятельности было лишь около ста тысяч человек. Примерно 20 процентов местных мусульман открыто поддерживали «черноногих» – они были воспитаны в традициях европейской культуры (по уровню образования Алжир превосходил такие страны, как Португалия и Греция, по уровню экономического развития был сопоставим с такой страной, как Испания). По образу жизни они были похожи на потомков европейских поселенцев, отличаясь от них лишь исповеданием ислама. Исправно несли свою службу алжирские тиральеры и spahi. Более 250 тысяч мусульман-Harki сражались с боевиками ФНО в составе французской армии или защищая от них свои города и деревни. Многие в Алжире знали, что за 100 лет французского владычества численность коренного населения страны увеличилась с одного миллиона до восьми с половиной, а не видеть того, что уровень жизни здесь значительно превышает таковой в любой арабской стране (в том числе и в богатых ныне ОАЭ), мог только слепой.
В принципе, дверь во французское общество была открыта для всех жителей Алжира: чтобы стать полноправным гражданином, арабу или берберу даже не нужно было принимать христианство, достаточно было лишь письменно сообщить властям о том, что он признаёт главенство французских законов над законами шариата и не является многоженцем. Готовы к этому были далеко не все, но французы в таких случаях и не настаивали, позволяя жить «по старине». А вот лидеры ФНО, напротив, требовали от коренного населения неукоснительного выполнения норм и предписаний шариата, «черноногие» же, по их мнению, вообще не имели права жить на алжирской земле, что нашло отражение в пресловутом лозунге: «Чемодан или гроб».
После реализации Эвианских соглашений профранцузски настроенные граждане Алжира были частично репрессированы, частично уничтожены, оставшиеся вынуждены были бежать из страны. Результатом стала резкая радикализация населения. «Борцы за независимость» и их дети, которые вдруг массово захотели уехать из своей стремительно деградирующей, нищающей и скатывающейся в войну всех против всех страны в «прекрасную Францию», уже не желали становиться частью французского общества. Они хотели устроить на территории Франции свой Алжир, вначале требуя от французов не мешать им, а потом – беспрекословно подчиняться всё новым и новым их требованиям. Такое будущее французам тех лет не могло и присниться во сне.
Алжирские французы и франкоалжирцы (европеизированные арабы, evolvés) с позицией де Голля категорически не согласились. Во время визита президента в эту страну 4 июня того года они встречали его с лозунгами «Французский Алжир» и «Спасите Алжир».
Плакат «Франция остается» (надпись на французском и арабском языках)
Надпись на дороге в Алжире: «Франция остаётся»
16 сентября 1959 года де Голль заявил о том, что Алжир имеет право на самоопределение, и в конце января 1960 года восстали «черноногие» студенты Алжира. Их руководителями стали Пьер Лагайярд, Гай Форзи и Жозеф Ортис.
Пьер Лагайярд, январь 1960 года
Помимо прочего, студенты протестовали и против отзыва генерала Массю, который посмел заявить, что армия ошиблась в де Голле и, возможно, откажется ему подчиняться в будущем.
Между тем именно с деятельностью Массю, горячего сторонника идеи интеграции арабов и алжирских европейцев, были связаны надежды многих сторонников Французского Алжира. На плакатах студентов и поддерживавших их граждан красовались надписи: «Алжир – это Франция», и «Да здравствует Массю».
Студенты с плакатом «Алжир – это Франция»
Алжир, январь 1960 года, захваченная солдатами баррикада, на знаке написано: «Территория Франции»
Баррикады на улицах Алжира. Надпись на транспаранте: «Да здравствует Массю»
Это выступление удалось быстро подавить. Лидеры восставших, Лагайярд и Сюзини, были арестованы и заключены в тюрьму, из которой в декабре 1960 года бежали в Мадрид. Здесь они встретились с отправленным в отставку Раулем Саланом и Шарлем Лашеруа. Результатом этой встречи стало заключение антиголлистского соглашения (так называемый Мадридский договор), из которого потом и «выросла» OAS.
О Рауле Салане и Лагайярде мы уже говорили. Скажем пару слов и о других создателях OAS.
Шарль Лашеруа был выпускником военной школы Сен-Сир, по окончании которой служил в колониальных войсках в Верхней Вольте, Сирии, Марокко и Тунисе. Во время II мировой войны сражался вместе с союзниками на территории Италии, Франции и Германии. Затем, будучи командиром батальона, подавлял восстание в Кот-д'Ивуаре (1949 г.), воевал в Индокитае, был советником двух министров обороны Франции, занимаясь вопросами «психологической войны». В 1958 году его перевели на службу в Алжир, после поражения восставших генералов он стал одним из руководителей испанского отделения OAS. Во Францию вернулся после амнистии 1968 года.
Шарль Лашеруа
Жан-Жак Сюзини – один из лидеров студентов Алжира, в OAS он возглавлял отделение пропаганды, а после ареста Салана стал руководителем этой организации в Алжире и Константине, был организатором нескольких покушений на де Голля, дважды заочно приговорён к смерти. Во Францию вернулся также в 1968 году, но дважды арестовывался там: по обвинению в грабеже (1970 г.) и в организации похищения полковника Раймонда Горе (1972 г.) – в обоих случаях присяжные вынесли оправдательный приговор.
Жан-Жак Сюзини
Но вернемся в 1961 год.
Не студенты представляли главную угрозу для де Голля и его правительства. Проведённый 8 января 1961 года референдум, на котором 75% граждан высказались за независимость Алжира, подтолкнул военных к мятежу, поддержанному «черноногими», evolvés и harki (о них было рассказано в статье ).
Мятеж против де Голля и его правительства возглавил генерал Рауль Салан, кавалер 36 боевых орденов и медалей, пользовавшийся огромным авторитетом и во Франции, и в Алжире.
Демонстрация защитников Французского Алжира, январь 1961 года: среди митингующих можно увидеть арабов
Военный переворот в Алжире
В ночь на 22 апреля 1961 года первый парашютный полк Иностранного легиона (1e REP) взял под контроль все правительственные учреждения Алжира.
Его командир, майор де Сен Марк сказал потом:
«Я предпочел преступление против закона преступлению против человечности».
Это выступление поддержали другие полки Иностранного легиона и 25-я парашютная дивизия французской армии. К ним готовы были примкнуть подразделения морской пехоты и некоторых других военных частей, но верные де Голлю командиры сумели удержать их в казармах.
Руководители мятежа: слева направо – Андре Зеллер, Эдмон Жуо, Рауль Салан и Морис Шалль у дома правительства Алжира, 23 апреля 1961 года
Верные де Голлю соединения Алжира попытался возглавить вице-адмирал Кервилль, командующий ВМС Франции в Средиземном море, но здание адмиралтейства было блокировано танками полковника Годара. На сторожевом катере Кервилль отплыл в Оран.
Французские танки в Алжире
Около 15 часов 23 апреля части генерала Зеллера (бывший начальник штаба французской сухопутной армии) вошли в Константину, где к восставшим примкнул армейский корпус генерала Гуро.
В этот же день в Париже OAS «предупредила» правительство, организовав взрывы на двух вокзалах (Лионском и Аустерлицком) и в аэропорту Орли. Это было ошибкой, так как оттолкнуло от мятежников сочувствовавших их парижан.
24 апреля де Голль ввёл в действие 16 статью Конституции, получив неограниченные права, 25-го в Париж вошла верная ему 16-я пехотная дивизия, а также к столице двинулись французские полки, размещавшиеся в Германии.
Во Франции шли многочисленные манифестации в поддержку де Голля, в Алжире на улицы вышли сторонники Салана, казалось, что дело идёт к гражданской войне. И очень похоже, что де Голль был морально готов проливать кровь своих соотечественников, а вот вожди восставших не решились воевать «против своих».
Морские пути контролировались верным де Голлю , в Алжир перебрасывались боевые соединения из Франции, но закалённые в многолетних боях полки Салана и Шалля, ведомые опытными и любимыми солдатами командирами, ещё, казалось, могли и были готовы сбросить их в море. Если бы восставшие смогли отбить первый удар и закрепиться в Алжире, ситуация могла измениться кардинальным образом. Вряд ли после первой неудачи де Голль рискнул бы начать полноценную и широкомасштабную войну, тем более что у его противников были высокопоставленные и влиятельные сторонники в высших эшелонах французской армии. Да и среди личного состава направлявшихся в Алжир войск желающих воевать было мало. Уже после победы де Голля начальник французского генерального штаба генерал Шарль Аллерет в одном из своих докладов сообщал, что лишь 10% солдат готовы стрелять в «боевиков OAS». А потом, договорившись со своими сторонниками в Метрополии, Салан, пожалуй, мог бы пойти и во Францию.
А пока время работало на де Голля, и надо было на что-то решаться. Но лидеры восставших так и не осмелились отдать приказ к сопротивлению. Ранним утром 26 апреля они окончательно отказались от борьбы. Рауль Салан и Эдмон Жуо перешли на нелегальное положение, Андре Зэллер и Морис Шалль добровольно сдались властям.
Морис Шалль, пытаясь спасти примкнувшего к заговорщикам в последний момент командира первого парашютного полка Иностранного легиона Эли Сен Марка, предложил ему бежать за границу, но тот отказался, сказав, что готов разделить судьбу своих солдат и своих командиров.
Морис Шалль
Эли Дюнуа де Сен Марк
Служащие тюрьмы Санте в Париже были в шоке: им приказали считать государственными преступниками людей, которых во Франции до того дня безоговорочно считали героями.
Тюрьма La Sante, Париж
Выступая перед судом, Сен Марк вспомнил об унизительном бегстве французов из Вьетнама и презрении со стороны провожавших их местных офицеров и солдат. И говорил о том, что его солдаты плакали, узнав о приказе покинуть политую их кровью землю Алжира, об ответственности перед коренными алжирцами, верившими во Францию и в армию, которые обещали их защитить:
«Мы подумали о всех торжественных обещаниях, сделанных на этой африканской земле. Мы подумали о всех тех мужчинах, о всех тех женщинах, о всех тех юношах, что выбрали из-за нас сторону Франции, рискуя каждый день, каждое мгновение умереть ужасной смертью. Мы подумали о тех надписях, что покрывали стены всех деревень и сел Алжира:
"Армия нас защитит. Армия остается".
15 лет я видел, как умирают за Францию легионеры, иностранцы, возможно, по полученной крови, но французы по крови пролитой. Из-за своих товарищей, унтер-офицеров и легионеров, павших с честью на поле брани, 21 апреля в 13.30 перед генералом Шаллем я сделал свой выбор».
Прокурор требовал осудить Сен Марка на 20 лет тюремного заключения, суд приговорил его к 10 годам (из которых он провёл в заключении 5 лет – был амнистирован 25 декабря 1966 года).
Два бывших сослуживца Сен Марка, Жак Лемэр и Жан Гистод-Кине, на конвертах писем, ему адресованных, обводили и подчёркивали свои звания и должности, словно предлагая властям уволить и их тоже, либо арестовать – правительство де Голля не посмело.
После амнистии Сен Марк работал кем-то вроде начальника отдела кадров на одном из металлургических комбинатов. В 2011 году президент Н. Саркози вернул ему орден Почётного легиона.
Генерал Жак Массю в это время бы военным губернатором Меца и Шестой военной области Франции. В заговоре участия он не принимал и репрессирован не был. Во многом именно благодаря его принципиальной позиции де Голль вынужден был амнистировать заговорщиков в 1968 году: во время событий «Красного мая» 1968 года Массю, будучи командующим французскими войсками в Германии, гарантировал де Голлю поддержку только в обмен на свободу своих старых товарищей. Де Голль был вынужден уступить, но этого давления на себя не простил. В июле 1969 года Массю был отправлен в отставку. Умер он 26 октября 2002 года.
Вернемся в Алжир 1961 года, где сторонники Французского Алжира «не согласились» с капитуляцией Шалля и строили планы освобождения бывшего командующего войсками в Алжире из тюрьмы в Тюле. В 1973 году во Франции об этой попытке даже был снят фильм «Le-complot» («Заговор»), роли в котором исполняли достаточно известные актёры – Жан Рошфор, Марина Влади, Мишель Буке, Мишель Дюшоссуа.
Другой руководитель заговора, Эдмон Жуо, генерал французской армии и главный инспектор ВВС, «черноногий» из Орана, которому Шалль для продолжения борьбы передал 300 тысяч франков из личных средств, стал заместителем Салана в OAS. Он был арестован 25 марта 1962 года – и в тот же день его попытались освободить: один жандарм был убит, 17 – ранены.
11 апреля 1962 года, в день начала процесса над Жуо, OAS организовала 84 покушения: 67 человек были убиты и 40 ранены.
Это не спасло Эдмона Жуо: он был приговорён к смертной казни, которую, впрочем, заменили на пожизненное заключение. В 1968 году он был освобождён по амнистии.
Андре Зеллер был осужден на 15 лет и также был амнистирован в 1968 году.
Жак Морен, о котором было немного рассказано в статье , в то время находился во Франции, исполняя обязанности инспектора военно-воздушных сил, в заговоре участия не принимал. Но в 1962 году, после осуждения своих товарищей, ушел в отставку – то ли сам так решил, то ли начальство попросило его «по-хорошему». Ему было всего 36 лет, всю свою жизнь он воевал и не умел ничего другого, однако в армию так и не вернулся, но военная школа Сен-Сир присвоила его имя выпуску офицеров 1997 года. А умер Морен в 1995 году.
Был арестован и другой знаменитый командир, герой предыдущей статьи полковник Пьер Бюшу, занимавший пост командующего войсками сектора Ля-Каля. На суде он заявил, что знал о заговоре, но не примкнул потому, что чувствовал свою ответственность за прикрытие от возможного вторжения боевиков на территории вверенного ему района, и был оправдан присяжными. Из армии его всё равно уволили – 16 ноября 1961 года. Позже он стал одним из создателей Национального союза парашютистов и занимал в нём должность вице-президента. Умер 20 апреля 1978 года.
Возглавивший OAS Рауль Салан был заочно приговорён к смертной казни. 20 апреля 1962 года власти сумели его арестовать, на этот раз трибунал приговорил его к пожизненному заключению. В 1968 году он был амнистирован, в 1982 – восстановлен в звании генерала армии и кавалера ордена Почётного легиона. Он умер 3 июля 1984 года, на его надгробии написано: «Солдат Великой войны».
Уже знакомый нам по прошлым статьям Марсель Бижар не примкнул к заговорщикам, но на протяжении 12 лет он демонстративно отказывался вешать в своём кабинете портрет президента де Голля.
Пьер Лагайярд был вынужден бежать в Испанию, вернулся во Францию в 1968 году, поселился в городе Аух и даже занял должность его президента в 1978 году. Умер он 17 августа 2014 года.
Горькие плоды поражения
За этой попыткой мятежа последовали широкомасштабные репрессии, которые фактически поставили крест на попытках защищать «французский Алжир» – сил к сопротивлению у «черноногих» уже не было. Помимо арестов и увольнений множества офицеров, были расформированы элитный первый парашютно-десантный полк Иностранного легиона и два полка 25-й дивизии. Покидая свои казармы, легионеры 1e REP взорвали их. Некоторые офицеры и солдаты этого полка тогда перешли на нелегальное положение и стали членами OAS, 200 офицеров были помещены в парижский Форт-де-Ножане-сюр-Марн (построен для защиты Парижа в 1840 году), где содержались в течение 2-х месяцев, пока проводилось расследование.
По иронии судьбы, здесь сейчас размещается один из вербовочных центров Иностранного легиона.
Основная часть рядовых первого парашютного полка была переведена в другие подразделения легиона. В Иностранном легионе теперь остался только Второй парашютно-десантный полк, который дислоцируется в Кальви (остров Корсика)
Парашютисты Второго полка Иностранного легиона
С тех пор, кстати, во французский язык вошла фраза «время парашютистов»: левые и либералы употребляют её, когда хотят сказать о какой-то «угрозе демократии».
А среди бывших парашютистов первого полка после событий апреля 1961 года стала чрезвычайно популярна песня Эдит Пиаф «Je ne regrette rien» («Я ни о чём не жалею»), но на её мотив легионеры пели другие слова:
Нет, я ни о чем не жалею.
Ни о зле, которое мне причинили,
Ни о захвате города Алжир.
Ни о чем, ни о чем,
Я не жалею ни о чем.
И в парашютном полку Иностранного легиона
Все офицеры гордятся своим прошлым.
А заканчивался этот вариант песни многообещающими словами:
«И все офицеры готовы начать с начала».
Алжир, солдаты Первого парашютного полка Иностранного легиона
А потом «Je ne regrette rien» с этим текстом стала неофициальным гимном OAS. И даже сейчас, когда военные оркестры и хоры полков Иностранного легиона исполняют невинный первоначальный вариант этой песни, многие полагают, что про себя они до сих пор поют слова запретного гимна.
Оркестр и хор Французского Иностранного легиона исполняют песню «Non, je ne regrette rien», театрально-концертный зал Comoedia, Лион, 12 декабря 2013 года
Кстати, многие из вас эту песню слышали, и не раз: в фильме «17 мгновений весны» Штирлиц под неё вспоминает о довоенном Париже, хотя написана она была в 1960 году.
Правительство де Голля победило, но было дискредитировано среди «черноногих» Алжира, где президента открыто сравнивали с предавшим Францию в годы II Мировой войны маршалом Петеном. Де Голль и сам теперь не доверял «черноногим», считая их чуть ли не личными врагами. В результате от участия в инициированном им референдуме о будущем Алжира, состоявшемся в апреле 1962 года, были отстранены люди, более всего заинтересованные в его итогах: «черноногие» Алжира, evolvés и harki. Это было прямым нарушением статьи 3 Конституции Франции, и легитимным данное голосование считаться не могло.
«Старый штаб армии»
С «черноногими» были солидарны и многие граждане метрополии, которые считали потерю Алжира более серьёзной, чем потеря Лотарингии и Эльзаса в 1879 году. Среди них оказался даже такой респектабельный и уважаемый офицер, как главный инженер ВВС Франции, кавалер ордена Почётного легиона подполковник Жан-Мари Бастьен-Тири, отец которого был товарищем де Голля с 1930-х гг.
Jean-Marie Bastien-Thiry
Бастьен-Тири не входил в OAS – он был членом загадочной организации «Старый штаб» (Vieil État-Major), созданной ещё в 1956 году оппозиционными правительству старшими офицерами французской армии. Полагают, что его высшие руководители (остающиеся неизвестными и наши дни) сыграли большую роль в падении IV Республики, а затем организовали несколько покушений на не оправдавшего их надежд Шарля де Голля.
После поражения алжирских мятежников «Старый штаб» сформировал «Комитет 12», целью которого стала организация убийства де Голля.
Самым известным покушением «Комитета» стало нападение на машину президента в пригороде Парижа Пти-Кламар 22 августа 1962 года – операция «Шарлотта Корде». Эту группу и возглавил Бастьен-Тири.
Некоторые считают, что данное покушение на де Голля для Бастьен-Тири не было первым, и он под псевдонимом Жермен мог принимать участие в неудачной попытке его убийства в Пон-сюр-Сен 8 сентября 1961 года. Это покушение долгое время приписывалось OAS, однако сейчас всё больше исследователей склоняются к мысли, что и оно было акцией «Старого штаба», проведённой совместно с OAS, которая направила своих исполнителей.
В тот день рядом с проезжающим автомобилем президента сработало спрятанное в груде песка взрывное устройство, состоявшее из 40 кг пластида и нитроцеллюлозы, 20 литров нефти, бензина и мыльных хлопьев. Данные о взрыве противоречивы: люди из службы охраны президента говорили, что столб пламени поднялся выше деревьев. Однако некоторые эксперты утверждают, что образовавшаяся воронка никак не соответствует заявленной мощности заложенной бомбы. Высказывались даже предположения, что взрывное устройство было своевременно обнаружено и подменено спецслужбами – оказаться «жертвой покушения» было тогда в интересах теряющего популярность де Голля. Эффектный, но абсолютно неопасный взрыв вызвал сочувствие к де Голлю во французском обществе и стал поводом для дальнейших репрессий против его противников.
Заместителем Бастьен-Тири в «Комитете 12» стал лейтенант Алэн де Бугрене де Ля Токне, ветеран алжирской войны и бывший член OAS, бежавший из тюрьмы Санте (позже он написал книгу «Как я не убил де Голля»).
Среди подчиненных Бастьен-Тири стоит отметить также «черноногого» колона Жоржа Ватена по прозвищу Хромой: в Алжире он прославился созданием собственного отряда, охранявшего окрестности от боевиков ФНО. Бывший парашютист Жорж Бернье ранее входил в группу «Дельта», о которой будет рассказано в следующей статье. Сержанты Жак Прево и Дюла Шари были участниками сражения при Дьенбьенфу, Серж Бернье воевал в Корее.
Один из трёх венгров этой группы, Лайош Мартон, заявил потом, что главным информатором «Комитета» долгое время был комиссар Жак Кантелоб – генеральный контролёр полиции и глава службы безопасности де Голля, который, впрочем, уволился незадолго до тех событий. Но и без него в окружении президента у «Старого штаба» оказались несколько агентов, сообщавших о его передвижениях.
Жорж Ватен, который был арестован в Швейцарии, но не выдан французским властям (на том основании, что его приговорили там к смертной казни), укрылся в Парагвае. В 1990 году он сообщил в одном из интервью, что по первоначальному плану де Голля предполагалось захватить живым и отдать под трибунал, однако его автомобиль появился раньше и не успевшие подготовиться заговорщики вынуждены были открыть огонь.
Несмотря на 14 пулевых попаданий в автомобиль, в котором находился де Голль, ни он, ни его жена не пострадали.
С рассказа об этом покушении начинается довольно известный фильм «День Шакала», снятый в 1973 году (Шакал – убийца, нанятый для ликвидации де Голля уже после казни Бастьен-Тири, и это уже «фэнтезийная» часть и фильма, и романа Форсайта, по которому он был снят).
Бастьен-Тири был арестован 17 сентября 1962 года, на суде он сравнил себя с полковником Штауффенбергом, а де Голля – с Гитлером, и обвинил президента в соучастии в геноциде европейского населения Алжира и лояльных Франции мусульман. А лагеря, в которые торжествующие боевики ФНО согнали сотни тысяч сторонников Франции (такое же будущее ожидало население Западной Украины, если бы Сталин после войны решил отдать этот регион бандеровцам, но он не был де Голлем), сравнил с концлагерями нацистской Германии. Произнёс он и такие слова:
«Были другие решения для будущего алжирцев, решения, которые позволили бы защитить путь искренности и чести, уважающие жизнь, свободу и благо миллионов исконных французов и французских мусульман, проживающих на этой земле».
Неудивительно, что, когда суд приговорил его к смертной казни, де Голль, вопреки всеобщим ожиданиям, не стал использовать своё право помилования, цинично сказав:
«Если Франции нужен мёртвый герой, пусть им будет такой дурак, как Бастьен-Тири».
Жан-Мари Бастьен-Тири был казнён 11 марта 1963 года и стал последним человеком, расстрелянным по приговору суда во Франции. Страх, который он внушал властям, был так велик, что дорогу, по которой его везли на расстрел, охраняли две тысячи полицейских.
Другим ответом на действия де Голля стали отчаянные террористические атаки созданной противниками де Голля «Секретной вооруженной организации» (Organisation de l’Armee Secrete, OAS), с помощью которых они попытались заставить правительство отказаться от ухода из Алжира.
Об OAS, отряде «Дельта» и трагедии Французского Алжира мы поговорим в следующей статье.
При подготовке статьи использованы материалы блога Урзовой Екатерины: ; .
Автор:
Статьи из этой серии:
Комментарии (0)