Именно Европа была родиной классического рабства, где человек, согласно чеканному определению Аристотеля, есть instrumentum vocale, говорящее орудие. В огромной Римской империи большинство населения являлась рабами. Основная масса римских рабов работали к началу нашей эры в специализированных хозяйствах, производящих товары крупными партиями на рынок, фактически, капиталистических. Керамика, металл, стекло, оливки, вино – эти предприятия затопляли ойкумену массовыми партиями товаров “made in ancient Rome” и демонстрировали эффективность рабского труда. (Якобы более прогрессивный феодализм и близко ничего подобного показать не сможет.*) И распространялась Римская империя на те территории, которые поныне являются самыми густонаселенными в Европе; Италия, Франция, Бельгия, Англия, Испания, Португалия, Австрия, Швейцария, юг.-зап. Германия и т.д. Большинство европейцев – потомки рабов Рима.
С падением Западной Римской империи рабство отнюдь не исчезает, как убедительно показывает исследователь раннего средневековья Анри Пиренн. В наступившую феодальную эпоху поместья новой европейской знати по-прежнему переполнены рабами, хотя работают они уже не на рынок, а на обслуживание своих хозяев. Готланд, Верден, Прага – центры работорговли. Свободное население составляет меньшинство в варварских германских королевствах, обосновавшихся на месте распавшейся Западно-Римской империи: франков, остготов и вестготов, вандалов, бургундов и т.д. Основным товаром, которым торгуют раннесредневековые европейские (от англосаксонских до чешско-моравских) государства с Византией, самой развитой страной того времени, являются рабы.
«Величайший ум Запада, Григорий Великий, бывший папой римским с 590 по 604 г., в приветственном послании византийскому императору Фоке, направленном в 603 г., подчеркивал, что тот правит свободными людьми, в то время как короли на Западе — рабами: «Есть в самом деле различие между королем, правящим своим племенем, и императором, правящим обществом, потому что король является хозяином рабов, а император оберегает свободнорожденных людей“.»[1]
Западное общество представляло пирамиду рабства, вассалитета и зависимости. Более слабые, чтобы найти защиту, вступали в кабалу к более сильным (что обозначалось термином «коммендация»). Как пишет историк Ф. Успенский о европейской пирамиде господства: «Одни вступали в зависимость к королю, другие – к частным лицам. Кто искал защиты, тот обязывался к послушанию и разного рода повинностям и службе; кто обещал защиту, тот давал согласие оберегать интересы защищаемых. Этот обычай был таким общераспространенным и так согласовался с условиями жизни, что тогдашние законы, по-видимому, не допускали иного состояния, как зависимое».
К 8-9 вв. основная масса европейских рабов стала безгласным угнетаемым крестьянством, сохранив прежнее название – servi. Число сервов было значительно пополнено бывшими свободными людьми за счет коммендации. Начиная с империи Карла Великого начинается массовое закрепощение общинников-германцев. Прославляемые либералами документы начала 13 в., английская Магна Карта и венгерская Золотая булла, как и соответствующие им польские статуты через два века – это не основополагающие акты свободы, а акты порабощения для простонародья, предпринятые оккупационной элитой. В Англии тогда правит нормандская знать, включая королей, которая говорит на французском – после принятия Магна Карты происходит закрепощение английских крестьян, под наименованием «вилланов», которое закончится только с эпидемией Черной Смерти. Такой же оккупационный характер носила венгерская знать, правившая крестьянами-славянами, польская знать, захватившая древнерусские земли, немецкие бароны, правившие славянскими и балтскими земледельцами. Антимонархические позиции знати означали лишь то, что король мог помешать беспредельной эксплуатации простонародья, а феодалы были достаточно сильны в военном отношении, чтобы не нуждаться в королевской поддержке и королевском войске.
Впрочем, и настоящие рабы из Западной Европы не исчезали никогда, среди них, к примеру, были даже слуги германского императора и королей – министериалы. И в 10 в. западные европейцы продают своих скованных соотечественников религиозным врагам – сарацинам. В 13-16 вв. патрицианские торговые республики ведут торговлю рабами, поставляя их не только на Ближний Восток, но и в приморские европейские города. Всплеск европейской работорговли относится к эпохе расцвета Генуэзской и Венецианской республик, разграбивших Византийскую империю; среди рабов было много славян, которых итальянцы приобретали в своих черноморских факториях у золотоордынцев. Генуэзцы первыми освоили и плантационное рабство на своих островных владениях в восточном Средиземнорье. Работорговцы-генуэзцы и венецианцы стали родоначальниками нового западного капитализма и дали начало .
Начиная с 16 в. фактически весь мир оказался полем действия западных торгово-пиратских сообществ. Сутью этого действия был захват чужой собственности, а по выражению Р.Люксембург, насильственное похищение средств производства и рабочих сил. Без ограбления мелких и общинных собственников, без работорговли и плантационного рабства не обходился не один “очаг свободы”. Также как без захвата торговых коммуникаций, грабительских набегов и наглого присвоения чужих богатств в Ост- и Вест-Индиях, чему служил мощный пиратско-купеческий флот. За первые десятилетия английского господства Индия платит колоссальным голодом, умирает треть населения Бенгалии, 10 млн. чел.[2] А в Англию за этот период из Индии выкачивается индийских богатств на миллиард фунтов стерлингов [3]. И, только после такого масштабного колониального грабежа и колоссального притока средств от работорговли и плантационного рабства, в Англии начинается промышленная революция. И последующие 200 лет английский капитализм продолжает выкачивать средства из Индии, разоряя в своей собственной колонии общественные системы ирригации и мелиорации, уничтожая неприбыльные для экспорта сельхозкультуры и ремесла. Их душат теперь дешевой продукцией фабричного английского производства, как, например, ткачество ("равнины Бенгалии белеют костями ткачей")[4], или фактически запрещая, как например судостроение (а еще в начале 19 в. построенные в Индии суда обеспечивали половину товарооборота с Англией). Количество вспышек голода и площадь, захваченная им, не уменьшается со строительством железных дорог и "техническим прогрессом" в колониальной Индии, а, наоборот, возрастает - особенно с 1860-х гг. И через полтора века после начала английского господства в Индии, в 1876-1900 гг., голод убивает 26 млн. чел.[5]
Фернан Бродель, один из основоположников мир-системного анализа, считал, что экспансия капитализма была бы невозможна без использования соответствующей машины насилия, когда он "идентифицирует себя с государством, когда сам становится государством". Только тогда капитал становится способным к "территориальному завоеванию мира и созданию всесильного и по-настоящему глобального капиталистического мира-экономики". Более того, он утверждал, что капитализм является антитезой рыночной экономике, зоной «противорынка», где господствует право сильного. Отнюдь не свободная конкуренция, снижающая норму прибыли, а монополии - это цель капитала. Собственно, с использования, а иногда и создания государственного аппарата принуждения, и начинался настоящий капитализм.
Представьте себе общество, в котором существует некая группа лиц, что заставляет работать на себя 10% населения, и примерно такое же количество населения потреблять то, что произведено. А спустя двести лет примерно такая же группа лиц заставляет работать на себя 90% населения и примерно такое же количество населения потреблять то, что произведено. А еще двести лет спустя примерно такая же группа лиц заставляет работать на себя 90% населения почти на территории всего земного шара и примерно такое же количество населения потреблять то, что ими произведено – как вещественный, так и информационный продукт. Это могло осуществиться только при помощи государственной машины насилия и разрушения противостоящих социумов и государств. Уже замечательный аналитик-марксист Р. Люксембург в своей книге "Накопление капитала" (1908), удачно перешагнув через догму, показала, что никакая классовая борьба не отменяет борьбу наций, когда целая нация, находящая на периферии мировой капсистемы, является объектом эксплуатации, грабежа или даже уничтожения со стороны "передовых" буржуазных наций, находящихся в ядре капсистемы. Причем эксплуататором является, в том числе, и рабочий класс, если он относится к "передовой нации".
Но первой жертвой торгово-пиратских сообществ являлось простонародье собственно . Приход буржуазии в сферу земельных отношений всегда начинался с того, что она захватывала собственность крестьянских общин, сгоняла людей с их земли (evictions). Ограбленный люд обязан был, по сути, не продать, а предоставить свой труд первому же хозяину-нанимателю по самой минимальной цене – на это были направлены и законы.
Людям, которых лишили собственных средств производства, приходилось выбирать между фабрикой и виселицей. С 16 в. Англии существовало свирепейшее уголовное законодательство, направленное против экспроприированных, бродяг и нищих, в котором смертная казнь назначалась за сотни преступлений, начиная с мелкой кражи на сумму в два шиллинга (стоимость курицы). В правление Генриха VIII на плаху было отправлено 72 тыс. чел., при Елизавете I – 90 тыс., при населении Англии в 2,5-3 млн. чел.[6] Работные дома, куда бесправная рабочая сила направлялась принудительно, создаются королевским указами еще в начале 16 в. (и превращаются парламентским актом в настоящую систему трудовых лагерей в 1834). Для малолетних они были настоящими морильнями. Почти столь же жестокая система наказания царила и в Германской империи – Каролинский кодекс, Испании, Франции, в казалось бы благополучных торговых республиках Генуи и Венеции. Свирепые наказания стали той дрессировочной палкой, которая превратило население Запада в послушное полностью управляемое стадо. Любые девиации от предписанного властями образа поведения и образа мысли карались смертью – за «ведьмовство», «колдовство», «ересь»; в чем преуспевали и инквизиционные суды католической Европы, и светские в протестантских странах.
Трудящиеся фактически подвергались новой форме рабства – пролетарской, и в него загнано была большая часть населения в самых передовых европейских государствах. Совокупность английских законодательных актов на протяжении трех столетий сводилась к тому, что пролетаризированный труженик по сути является рабом, который не имеет права выбора и обязан наняться на любых условиях в кратчайшие сроки. Преступником, которому угрожали колодки, порка и виселица, фактически являлся любой представитель простонародья, свободно передвигающийся по стране. В случае, когда трудящиеся пытались хотя бы искать более подходящего нанимателя, им угрожали обвинения в бродяжничестве с наказаниями в виде различных истязаний: длительное бичевание ("пока тело его не будет все покрыто кровью"), заключение в исправительный дом (house of correction), где их ожидали плети и рабский труд от зари до зари, каторга и даже виселица. Согласно английской закону "о поселении" от 1662 г. (действовавшему до начала 19 в.), любой представитель простонародья – а это 90% населения – мог быть подвергнут аресту, наказанию и изгнанию из любого прихода, кроме того, где он родился.[7]
Дети уже во времена Даниэля Дефо начинали работать с четырех-пятилетнего возраста. В период промышленной революции десятилетние трудились на шахтах по 14 часов в день, таская по низким штрекам, где взрослому не разогнуться, вагонетки с углем. На лондонском трудовом рынке, располагавшемся в кварталах Уайт-Чепл и Бетнал-Грин, родители предлагали своих детей в возрасте от семи до десяти лет любому человеку на какую угодно работу с раннего утра до поздней ночи. (Первые законы по ограничению времени работы детей до 10 лет появятся только в 1850-х гг.)
Людей превращали в говорящий инструмент разными способами . Практиковалось доведение до такого состояния, что они сами продавали себя в рабство. Первыми рабами на плантациях Вест-Индии были белые, ирландцы и англичане – сервенты или законтрактованные слуги. Формально «законтрактованные слуги» не считались рабами, но как сообщает современник: «Слуг продают и покупают, как лошадей в Европе».[8] Недостаток «добровольцев» работорговцы дополняли захватом молодых белых простолюдинов – как пишет историк Дж.Тревельян, это была «молодежь, похищенная частными предпринимателями для продажи в рабство на Барбадосе или в Виргинии». На улицах Бристоля во второй половине 17 века открыто шла торговля белым рабами. Похищениями юношей и девушек для продажи их в рабство занимались купцы лондонского Сити [9]. Продавали в рабство ирландских крестьян-католиков за то, что те проживали на землях, понадобившихся короне и капиталу. Так, после очередного покорения Ирландии 1649-1652 гг., до 100 тыс. ирландцев были отправлены на плантации Вест-Индии, практически на верную смерть. Правительство приказало отправлять туда и всех ирландцев, находящихся в тюрьмах, работных домах, всех, не имеющих определенных средств жизни. А людей, не имеющих средств жизни в разоренной стране, было большинство – почти половина ирландцев-католиков погибла от «меча и голода», а оставшихся в живых, согласно решениям парламента, выселяли за р. Шеннон, передавая их земли колонизаторам-протестантам. Агенты разного рода охотились за ирландскими рабами, как охотились за неграми в Африке.[10] Да и несколькими десятилетиями спустя Дж. Свифт пишет в своем "Скромном предложении" об ирландцах, которые "продают себя на Барбадос", чтобы рабством спастись от голодной смерти. В Шотландии практиковались принудительные договоры «пожизненного найма» на шахты и копи. Принудительно вербовали в английский флот (где пороли плетьми-"кошками" и килевали) – это был практически тот же захват рабов. Продавались подмастерья и сироты из приютов (причем до середины 20 века), наложницы для вельмож и королей (как напр., знаменитая Габриэль де Эстре, фаворитка Генриха IV).
С работорговца Джона Хокинса, освоившего человеческие ресурсы гвинейской Золотого берега и пожалованного королевой Елизаветой в сэры, началось использование английским капиталом бесплатной и бесправной африканской рабсилы. С захвата Ямайки, как узлового пункта работорговли в Вест-Индии, англичане вышли на первое место в этом насильственном, но крайне прибыльном бизнесе. Навигационный акт и последовавшие за ним англо-голландские войны передали, в итоге, англичанам голландские монополии на торговлю рабами. Передали Англии свои монополии на торговлю рабами также португальская (Метуэнский договор, 1703) и испанская монархии (Утрехтский мир, 1713). К началу 19 в. в руках английских капиталистов сосредоточилось 9/10 всей работорговли, почти все ныне процветающие финансовые семейства Англии имеют в своей основе рабство и работорговлю.
12 млн. негров были доставлены в трюмах судов-«слейверов» на американские плантации. А на каждого раба, доставленного в Новый свет,– приходилось по 3-4 погибших при захвате людей в рабство (оттуда происходит термин «киднэппинг») и транспортировке, сухопутной и морской. Западные работорговцы разжигали кровавые межплеменные войны, которые велись фактически по их заказу, ради захвата невольников. Нередко «слейвер», набитый рабами словно консервная банка шпротами, не довозил в живом виде и половины своего товара. Рабов усаживали в трюмах «один между ногами другого», высота отсека составляла 75 см. «На переход от Сент-Томаса до Барбадоса мы потратили два месяца одиннадцать дней. За это время в результате болезней и смертей среди моих несчастных матросов и негров в первый месяц мы похоронили 14, а во второй месяц 320 человек (из 700, находившихся на борту)».[11]
Норма прибыли от таких торговых операций составляла 300-400%, доходя и до 1000%. Для Африки развитие западного капитализма обойдется в трехвековую депопуляцию и демографические потери порядка 55-70 млн. чел. [12]
Учетные книги, которые вели западные работорговцы, имели примерно такой вид: количество рабов в «штуках» с указанием имени, телесных недостатков и рыночной цены. В конце списка находился самый неценный товар: «Ребенок, имя неизвестно, лежит при смерти и не может говорить…»
Работорговля уже даже на начальном этапе способствовала разрушению туземных государств, так что европейцы не приносили цивилизацию в Африку, а уносили ее.
Король государства Баконго, кстати крещенный и известный нам по католическому имени Аффонсу, в 1526 в письме своему «брату» португальском королю Жоану III жалуется: «День за днем хватают и уводят торговцы людей нашего народа — детей этой страны, сыновей нашей знати и вассалов, даже людей из нашей собственной семьи… Эта порча и зло столь распространилось, что наша страна полностью обезлюжена…» Обезлюживание подтверждалось и португальскими чиновниками.
Рабство, которое отнюдь не закончилось с эпохой первоначального накопления капитала, просуществует в Британии до 1834 (работорговлю там отменили чуть пораньше), во Франции до 1848, в США до 1865 года (собственно, богатые работорговцы и создали это государство). в некоторых латиноамериканских странах, являющихся экономическими колониями Запада, до конца 19 в. Работорговлей в Атлантике занимались даже небольшие европейские государства, такие как Дания, Швеция, Курляндия и Бранденбург.
Так выглядела спина хорошо простимулированного раба
Самые передовые западные страны капиталистической формации, которые обязаны согласно не только либеральной, но и марксистской догме демонстрировать господство "свободного труда", применяли рабский и принудительный труд (используемый с помощью прямого насилия или предварительного полного ограбления) в решающих количествах. Внедряя его там, где он ранее не существовал или носил патриархальный характер. Притом применение рабства нисколько не меняло капиталистического характера предприятий. И, скажем, хлопковые плантации британской Вест-Индии и юга США обслуживались рабским трудом, показавшим свою эффективность в условиях жаркого климата. (Почти 90% из 75 миллионов коренного индейского населения - которое до Колумба примерно равнялось населению тогдашней Европы – погибло уже в первые полтора века после прихода западных колонизаторов.[13] Что и стало причиной запуска трансатлантического рабопровода. ) А без хлопка и другого дешевого сырья с этих плантаций индустриальная революция, начатая в Англии, просто задохнулась бы.
Кстати, к востоку от Эльбы с 16 в. царило «вторичное крепостничество», обслуживающее европейский рынок и накопление западных капиталов – в общем, являясь периферийной зоной западноевропейского капитализма. Державы центральной и восточной Европы произвели «вторые издания» крестьянской зависимости, причем в таких тяжелых формах, каких не знало классическое средневековье. Цель – максимизация поставок дешевого сырья на европейский рынок в обмен на предметы роскоши. Панщина(барщина) в Польше дошла до 6 дней в неделю, а затем нередко стала занимать всю неделю – крестьянин, потерявший возможность трудиться на своем наделе, получал паёк-месячину; в Венгрии зависела только от произвола владельца, в Трансильвании составляла 4 дня в неделю, в Ливонии нередко занимала всю неделю («Любой барщинный крестьянин работает с упряжкой быков или конной упряжкой каждый день").[14] В Шлезвиге и в середине 18 в. помещик владел крестьянином как вещью ("Nichts gehoret euch zu, die Seele gehoret Gott, eure Leiber, Guter und alles was ihr habt, ist mein", пер. "Ничто не принадлежит вам, душа принадлежит Богу, а ваши тела, имущество и все что вы имеете, является моим"). В Нижней Силезии утвердилось правило, что «крестьянские барщинные работы не ограничиваются». В Саксонии крестьянская молодежь призывалась, как в армию, на трехгодичную непрерывную барщину. Ничем не ограничена была и власть сеньера над жизнью и имуществом крепостного. "Если шляхтич убьет хлопа, то говорит, что убил собаку, ибо шляхта считает кметов (крестьян) за собак", - свидетельствует польский писатель 16 в. Моджевский. В Дании в 16 веке крестьянами торговали как скотом. Король Кристиан II пытался отменить это: "Не должно быть продажи людей крестьянского звания; такой злой, нехристианский обычай, что держался доселе в Зеландии, Фольстере и др., чтобы продавать и дарить бедных мужиков и христиан по исповеданию, подобно скоту бессмысленному, должен отныне исчезнуть". Однако феодалы свергли непутевого короля и продажа людей продолжилась…
Заметим, что капиталист не покупает рабочую силу у раба, на него не расходуется переменный капитал. Скорее же, раб как говорящее орудие, является элементом постоянного капитала, и может быть приравнен к средствам производства, оборудованию. Его практически дармовой труд, произведенный им хлопок, сахарный тростник, табак и т.п., становятся источником капиталистической прибыли, куда большей, чем дает наемный работник. И, похоже, с этим вопросом ранний марксизм так и не сумел разобраться. Как мы видим, отнюдь не только эксплуатация наемной рабочей силы, приобретаемой на переменный капитал, создает прибавочную стоимость…
В некоторые регионы Африки европейские колонизаторы приходили под бодрым лозунгом избавления от рабства и работорговли. Но это сопровождалось по сути 100% порабощением местного населения, где расходы на рабочую силу измерялись в количестве ударов кнутом из бегемотовой кожи или количеством потраченных патронов.
Бельгийское Конго - детям отрубали руки за "плохую" работу их родителей
До половины населения бельгийского и французского Конго, около 10 млн. чел., погибло, став жертвой большого каучукового бизнеса – самая крупная страна Африки была превращена в огромный концлагерь с жесточайшими наказаниями для тех, кто не приносил достаточного дохода колонизаторам. Массовые экзекуции, сожжения деревень, захват заложников, включая малолетних, и доведение их до смерти, бичевание насмерть и отрубание конечностей, кровь и страх – всё это оборачивались огромными прибылями европейских фирм, под 700%. [15] Практически поголовно смертоносными были повинности вроде ручной переноски грузов на большие расстояния или постройки железных дорог для вывоза сырья.
Прямое порабощение, а затем принудительный труд, что практиковалось во всех колониях европейских стран, от Африки до Индокитая и нидерландской Ост-Индии (Индонезия), дополнялись конфискациями земель и скота, разорением и доведением до нищеты, чтобы работа за гроши от зари до зари на колонизатора оказалась единственным способом спастись от голодной смерти.
«Свободная контрактация», на которую шли миллионы китайцев, индусов, малайцев, жителей южной Африки, чтобы спасти себя и свои семьи от голодной смерти, оказывалась, по сути, тем же рабским трудом, от зари до зари, с телесными наказаниями и цепями, когда «контракт» очень часто заканчивался вместе со смертью работника-кули. В течение 19-го и первой половины 20 в. по всему колониальному миру текли потоки китайских, индийских, африканских, малайских кули, заменявших прежних рабов там, где прямое рабство было отменено, нередко подвергавшихся погромам и насилиям со стороны местного населения.
После принятия 13-ой поправки к конституции США, официально отменявшей прямое рабство и принудительный труд, кроме как при отбытии наказания, начали сажать чернокожих в тюрьмы, и сдавать их, по сути, в аренду частным фирмам – сегодня крупнейшей из них является CCA/CoreCivic. (Это одна из причин, что в США чалится четверть заключенных всего мира.) Черные, не получившие земли после освобождения, остались на десятилетия в положении полурабов – кропперов на плантациях своих прежних хозяев; черные работники не имели права покидать работодателя до его разрешения, или принудительно направлялись на работу к прежним хозяевам.
И сегодня замечательный"зеленый переворот" в энергетике обеспечивается трудом , которые добывают кобальт (необходимый для аккумуляторов), получая один доллар за 12-часовой рабочий день. А модные марки шьются на фабриках, где работницы заперты, получая два-три доллара за рабочий день. Одному проценту мирового населения (находящемуся, преимущественно, в западных странах, или обслуживающему интересы западного капитала в странах мировой периферии) досталось 82% мирового богатства, созданного в истекшем году.[16] И это вовсе не работа "невидимой руки рынка", а результат силового контроля над миром, осуществляемого крупным западным капиталом.
Вместо эпилога. "Свободный" наемный труд - не единственный источник капиталистической прибыли. Без рабства не было бы известного нам западного капитализма. Раб - часть постоянного капитала, которая способна создавать прибавочную стоимость. Также мы видим, что с механизацией и автоматизацией труда, доля постоянного капитала растет, а переменного капитала, затрачиваемого на покупку наемной рабочей силы, падает (рост т.н. органического строения капитала). И прибавочная стоимость всё более создается постоянным капиталом, который есть результат присвоения ноу-хау (технологической информации), захвата ресурсов, контроля рынков, валютного управления, неэквивалентной торговли. На наших глазах капиталист, не забывая об управлении рабочей силой и рабочим временем, переходит к управлению свободным временем, потребностями, восприятием, воображением человека, для чего разрушаются и традиционные социальные формы, начиная от уровня семьи. Раб все менее нуждается во внешнем принуждении, потому что рабовладелец захватывает его сознание.
* Формационная теория, созданная на базе некоторых фактов европейской истории, в принципе является натягиванием совы на глобус. Скажем, сасанидский Иран в 3 в. н.э. обязан согласно маркcистской догме относиться ещё к рабовладельческой формации, а демонстрировал практически идеальный феодализм, к которому Запад пришел почти тысячу лет спустя на волне крестовых походов. Схожая ситуация и с античным эллинистическим государством Селевкидов. Византийская империя эпохи расцвета 8-9 вв, самое развитое государство того времени, многократно превосходящая современный ей Запад, должна согласно догме относится к феодальной формации, но господства феодализма в ней как раз не было. Тоже относится и к Китаю династии Сун 10-13 вв. А самые передовые западные страны капиталистической формации 17-19 вв, которые обязаны согласно марксистской догме демонстрировать господство "свободного труда", собственно и стали передовыми благодаря применению рабского и принудительного труда. Формационный подход ложен, он фактически приводит к апологетике капитализма – все некапиталистические общества, включая этатистские государства, которым приписывается «азиатский способ производства», объявляются реакционными и отсталыми. Отсюда и постулат марксистов-догматиков о том, что сперва должен победить капитализм вместе с «буржуазной демократией», а затем уже, как вишенка на торте, в самых передовых странах капиталисты тихо-мирно сдадут пролетариату собственность на средства производства, и наступит счастье. Но в жизни получилось всё ровно наоборот.
Примечания:
1. Анри Пиренн. Империя Карла Великого и арабский халифат. Конец античного мира. М., 2011.
2. Всемирная история. Период английского завоевания. М.-Мн., 2000, с. 310.
3. Adams B. The Law of Civilizations and Decay. An Essays on History. N.Y., 1898, p.305.
4. Сообщение британского генерал-губернатора от 1834. Цит. по Неру Д. Взгляд на всемирную историю. Т. II. М. 1981
5. Снесарев А.Е. Индия как главный фактор в среднеазиатском вопросе. СПб.,1906. С.60.
6. W. Harrison. The description of England prefixed to the Holinshed's Chronicles, vol.I, 1807, p.186.
7. Тревельян Дж.М. История Англии от Чосера до королевы Виктории. Смоленск, 2001, с. 300
8. Абрамова С.Ю. Африка: четыре столетия работорговли. М., 1992
9. Mathieson W. L. British Slavery and its Abolition. L., 1926., с. 255
10. Афанасьев Г.Е. Судьбы Ирландии. В кн:Записки Новороссийского университета. Т.46. Одесса, 1888, с.85
11. Дж.Ф. Доу. История работорговли. Странствия невольничьих кораблей в Атлантике. М., 2013
12. Абрамова С.Ю. Африка: четыре столетия работорговли. М., 1992
13. Zeiten und Menschen. Paderborn: Schoeningh, 2011
14. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV-XVIII вв. М. 1988, с.260
15. Daniel Vangroenweghe. Du Sang sur les lianes. Bruxelles, 1986, р.10.
16.
Литература:
Арриги Джованни. Долгий двадцатый век. Деньги, власть и истоки нашего времени. М., 2006.
Бродель Фернан. Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV-XVIII вв. М. 1986-1992.
Люксембург Роза. Накопление капитала. М.-Л., 1934.
Бандиленко Г.Г., Гневушина Е.И и др. История Индонезии. Том 1. 1992.
Снесарев А.Е. Индия как главный фактор в среднеазиатском вопросе. СПб.,1906.
Нефедов С.А. История Нового времени. Эпоха Возрождения. М., 1996.
Валлерстайн И. Исторический капитализм. Капиталистическая цивилизация. М.,2008.
Комментарии (0)