80 лет назад, 15 мая 1941 года, самолет «Юнкерс-52» приземлился в Москве, на Ходынском поле...
Валерий Бурт
Свидетелями этого события стали лишь несколько служащих аэродрома. Логично было бы предположить, что на другой день в газетах появятся сообщения о том, кто именно из германских официальных лиц посетил столицу СССР и с какой целью. Однако…
На другой день «Правда» вышла с передовой статьей «Наука и промышленность», сообщила о начале весенних полевых работа в колхозах Карагандинской области и о том, как идет освоение малых рек Восточно-Сибирского бассейна. Газета написала о начале экзаменов в школах фабрично-заводского обучения (ФЗО), декаде армянской литературы в Москве, издании стихотворений Максима Горького в Ленинграде. Был опубликован репортаж «Девять дней на льдине. Рассказ зверовода тов. Плакуева»…
Листаем дальше пожелтевшие страницы и находим на 6-й полосе небольшую заметку «Вчера в московском аэропорту». Неужели –это то самое?
Нет, сообщение рассказывает о полетах воздушных экспрессов в Киев, Тбилиси, Ашхабад, Сухуми, Алма-Ату и другие города СССР. Накануне открылось сообщение на линиях Москва-Иркутск, Москва-Свердловск, Москва-Казань.
О самолете из Германии в советской прессе –ни слова.
Спустя много десятилетий выяснилось, что «Юнкерс-52» пролетел по маршруту Берлин-Данциг-Кенигсберг-Белосток-Минск-Москва. Любопытно, что советская противовоздушная оборона лишь безучастно наблюдала за передвижением незваного – или званого? – гостя. Это давало основания полагать, что полет согласован между странами.
Однако спустя почти месяц, 10 июня 1941 года, нарком обороны СССР Семен Тимошенко подписал приказ «О факте беспрепятственного пропуска через границу самолета Ю-52 15 мая 1941 г.», который вышел лишь через три с лишним недели после произошедшего.
По мнению историков, самолет из Берлина выполнил важную миссию – доставил личное письмо рейхсканцлера Адольфа Гитлера председателю Совета народных комиссаров Иосифу Сталину. Об этом впервые упомянул маршал Георгий Жуков в разговоре с писателем Константином Симоновым.
Бывший американский разведчик Дэвид Э. Мерфи в своей книге «Что знал Сталин» воспроизвел рассказ другого писателя – Льва Безыменского. Тот ссылался на разговор с тем же Жуковым, который поведал, что в начале июня 1941 года его вызвал к себе Сталин, открыл папку и вынул несколько листов бумаги: «Это было письмо от Сталина Гитлеру, в котором он вкратце выражал озабоченность немецкой дислокацией, о которой я докладывал несколько дней тому назад… Потом Сталин сказал: "Вот ответ. Прочтите его". Боюсь, что через столько лет я не смогу совершенно верно воспроизвести слова Гитлера. Но что я точно помню: я читал в "Правде" 14 июня "Сообщение ТАСС" и в нем, к моему изумлению, я нашел те же самые слова, которые прочитал в письме Сталину в кабинете Сталина. То есть, в советском документе я увидел напечатанные те же доводы Гитлера...»
Речь – о сообщении ТАСС, в котором, в частности, говорилось, что «Германия также неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы, а происходящая в последнее время переброска германских войск, освободившихся от операций на Балканах, в восточные и северо-восточные районы Германии связана, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям…»
До начала Великой Отечественной войны оставалось чуть больше недели. Гитлер оставил все сомнения и готовился отдать решающий приказ, Сталин же терзался, гнал от себя тяжелые мысли и надеялся, что войны удастся избежать. Сообщение ТАСС было явно адресовано Гитлеру, и Кремль напряженно ждал ответа. Но фюреру уже нечего было сказать – армада вермахта стояла у границ СССР, готовая к вторжению…
В послании от 15 мая 1941 года – оно широко известно, но правдиво ли? – фюрер якобы успокаивал советского лидера, мол, слухи о близости войны между Германией и СССР не имеют под собой никакой почвы. И уверял, что по-прежнему намерен провести десантную операцию против Великобритании, хотя «в немецком обществе существуют противники продолжения войны с Англией. Среди них – представители высшего командования, у которых есть знатные родственники, происходящие из одного древнего дворянского корня».
«В этой связи особую тревогу у меня вызывает следующее обстоятельство, – писал Гитлер. – При формировании войск вторжения вдали от глаз и авиации противника, а также в связи с недавними операциями на Балканах вдоль границы с Советским Союзом скопилось большое количество моих войск, около 80 дивизий, что, возможно, и породило циркулирующие ныне слухи о вероятном военном конфликте между нами.
Уверяю Вас честью главы государства, что это не так.
Со своей стороны, я также с пониманием отношусь к тому, что вы не можете полностью игнорировать эти слухи и также сосредоточили на границе достаточное количество своих войск…»
Гитлер допускал, что может возникнуть случайный конфликт, который рискует перерасти в войну. И тогда уже будет трудно определить, кто первым начал боевые действия и, тем более, их остановить. Фюрер уведомлял своего «партнера»: «Примерно 15-20 июня я планирую начать массированную переброску войск на запад с Вашей границы».
Далее следовала такая фраза Гитлера: «При этом убедительнейшим образом прошу Вас не поддаваться ни на какие провокации, которые могут иметь место со стороны моих, забывших долг генералов…»
В конце письма стояла таинственная фраза: «Я благодарю Вас за то, что Вы пошли мне навстречу в известном Вам вопросе…» Что имел в виду Гитлер? Этот вопрос, как и многие, остается без ответа.
Еще на одну фразу следует обратить внимание: «Ожидаю встречи в июле». Если человек готов к разговору, чтобы обсудить какие-то проблемы, то вряд перед этим он полезет в драку? Так, вероятно, думал и Сталин…
В середине мая Гитлер еще точно не знал, когда двинет войска на СССР. Первоначальной датой было 20 мая, но ее отменили, поскольку вермахту нужен был отдых и передислокация военной силы после победных операций на Балканах, когда Германия подчинила себе Грецию и Югославию.
Письмо Гитлера могло быть успокаивающей «таблеткой» для Сталина, чтобы тот не предпринимал никаких действий, пока войска Третьего рейха и его союзников окончательно не завершат подготовку к плану «Барбаросса».
Кстати, за несколько дней до начала войны с СССР министр пропаганды Германии Йозеф Геббельс записал в дневнике:
«Я приказываю распространить в Берлине сумасбродные слухи: Сталин якобы едет в Берлин, шьются уже красные знамена…
Наш новейший трюк: мы намечаем мирную конференцию с участием России. Приятная жратва для мировой общественности, но некоторые газеты чуют запах жареного и почти догадываются, в чем дело…»
В романе «Гроза», посвященном предвоенным событиям, его автор Игорь Бунич писал, что с октября 1940-го до мая 1941 года Гитлер якобы направил Сталину шесть личных писем. Два из них найдены, среди них то, о котором идет речь.
Но где эти послания – спрятаны в архивах, уничтожены после нападения Германии, чтобы не дискредитировать Сталина? То же самое могло быть и с его ответами в Берлин.
Еще одна деталь.
Многие не могли понять, почему Сталин впервые обратился к советскому народу почти через две недели после начала Великой Отечественной – 3 июля 1941 года. Был ошеломлен, не мог прийти в себя? Конечно, растерянность присутствовала, но, возможно, в голове Сталина засела и фраза из письма Гитлера, в которой он упоминал о возможных провокациях «моих, забывших долг генералов».
Мог ли вождь ждать и надеяться, что Гитлер разберется, в чем дело, прекратит огонь, отведет войска? Вполне, тем более, в то время известный разведчик Павел Судоплатов, выполнявший задание Лаврентия Берии, встречался с послом Болгарии в Москве Иваном Стаменовым. Необходимо было неофициальным путем выяснить, на каких условиях Германия согласится остановить войну против СССР. По словам Судоплатова, за это немцам предлагались огромные территории России. Стаменов же должен был сообщить об этом в Берлин.
«Выполняя в июне 1941 года приказание бывшего тогда наркома Берия в отношении разговора со Стаменовым, я был твердо убежден и исходил из того, что выполняю тем самым указание партии и правительства…»– писал Судоплатов.
Так доподлинно и неизвестно, сообщил ли болгарин в Берлин о предложении Берии. Однако даже если бы Гитлер узнал о нем, то вряд ли бы согласился. Ведь в то время вермахт безудержно наступал на просторах России. Так зачем брать половину пирога, когда можно ухватить весь целиком?..
В конце мая 1941 года Геббельс записал в дневнике: «В Москве занимаются разгадыванием ребусов. Сталин, по-видимому, понемногу разбирается в трюке. Но в остальном он по-прежнему зачарован…» Далее он пишет, что операция «Барбаросса» развивается. Однако все засекречено: «Наступает напряженное время. Мы докажем, что наша пропаганда непревзойденная. Гражданские министерства ни о чем не подозревают. Они работают в заданном направлении. Интересно будет, когда все взорвется».
Известно, когда «Юнкерс» прилетел в Москву. А когда улетел? И улетел ли вообще? Если самолет действительно доставил личное письмо Гитлера, то его должен был сопровождать в Москву не рядовой курьер, а авторитетный политик. Может быть, это был министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп? Он был очень доволен теплыми встречами с советскими руководителями в августе и сентябре 1939 года…
За пять дней до прилета в СССР «Юнкерса» – 10 мая 1941 года с военного аэродрома под Аугсбургом стартовал «Мессершмитт-110» и направился в сторону Британских островов. Его пилотировал Рудольф Гесс, третий человек в рейхе и второй – в национал-социалистической партии.
«Мессершмитт» также легко пролетел над английскими ПВО, как и «Юнкерс» над советскими. Это было удивительно, если вспомнить, что тогда германская авиация вела усиленные бомбардировки Британских островов, и их небо тщательно охранялось.
Гесс совершил удачный прыжок с парашютом. Встретился с герцогом Дугласом Гамильтоном и сообщил, что прибыл для установления мира между Великобританией и Германией. С кем потом вел переговоры Гесс и на какой предмет – толком не известно. На Нюрнбергском процессе он пытался раскрыть тайну, но его прервал председатель трибунала англичанин Джеффри Лоуренс. После этого Гесс отказался отвечать на вопросы судей и обвинителей…
В Нюрнберге высокопоставленного нациста приговорили к пожизненному заключению, которое он отбывал в тюрьме Шпандау. В 1987 году престарелого Гесса – ему было за девяносто – хотели освободить. И тогда бы он, возможно, рассказал правду. Но внезапно еще бодрого старика настигла таинственная смерть в беседке во дворе тюрьмы. Возможно, кто-то не хотел, чтобы Гесс стал откровенничать.
Была ли какая-то связь между полетами «Юнкерса» в СССР и Мессершмитта» – в Великобританию? В этом случае мы вынуждены брести по зыбкой почве версий и предположений…
И последнее. 15 мая 1941 года никаких важных совещаний в Кремле не проводилось. Никого не принимал и Сталин, что и зафиксировано в журнале его посещений. В другие же дни в кабинет вождя постоянно стекался народ.
Что же произошло– вождь решил побыть в одиночестве, собраться с мыслями. Возможно, даже принять какое-то важное решение. Поверил Гитлеру или решил не нагнетать ситуацию, а ждать ее развития, и до последнего дня надеялся, что немцы не нападут на СССР?
В любом случае, Сталин, увы, жестоко ошибся.
Специально для «Столетия»
Комментарии (4)