Свой среди своих
Будучи ещё одним из думских лидеров, а не министром, Гучков сказал о себе так:«Петух должен перед восходом солнца прокричать, а взойдёт ли оно или нет, это уже не его дело.»
Вот не своим делом он по всем признакам и занялся, когда в марте 1917 года стал во главе военного министерства во Временном правительстве князя Г. Е. Львова.
Первое Временное правительство России
Это было первое из Временных правительств, потом будет время А. Ф. Керенского. Последним «временным», как уже мало кто помнит, оказалось правительство большевиков и левых эсеров, то есть Совет народных комиссаров с В. И. Ульяновым-Лениным во главе.
55-летний октябрист и купец по происхождению, но не по духу, Александр Гучков, как бывший оппозиционер, давно сошёлся во взглядах с кадетом Павлом Милюковым – тоже «оппозиционером его величества», которому было уже почти 60. Он легко подчинился и новому премьеру – легендарному земцу князю Львову.
Тот же Гучков, сам возглавлявший III Государственную Думу, всеми силами искал пост для ещё одного пожилого политика из числа «своих» – председателя уже IV Думы М. В. Родзянко. И он же готов был отдать все силы за то, чтобы во Временном правительстве оказалось как можно меньше «левых».
Главное, чтобы не было большевиков, поскольку с эсерами, самой популярной уже тогда партией в стране, приходилось так или иначе мириться. Нельзя не признать, что Временное правительство в точности совпадало по составу с тем самым «ответственным министерством», о котором так мечтали «февральские революционеры».
На то время, пока Гучков был военным и морским министром, выпало не так много событий на фронте, главное, что не случилось больших поражений. Но первым делом Гучков, который, как известно, вместе с Шульгиным выбил у Николая II отречение, сделал всё для того, чтобы на пост главнокомандующего не вернулся великий князь Николай Николаевич.
Дядя царя, глава романовского семейного совета, тоже был за то, чтобы Николай II ушёл, но чтобы ушли все Романовы – это уже слишком. Отрекаясь, император вообще-то простил Николаю Николаевичу фактическую измену и последним указом снова назначил Верховным, после двух лет наместничества на Кавказе.
Великий князь, которому генерал Н. Н. Юденич, командовавший Кавказским фронтом, подарил целую серию побед над турками, с триумфом ехал из Тифлиса в Могилёв в ставку. Однако там его встретило не только письмо нового премьера, то ли с пожеланием, то ли с приказом не принимать командование, но и обструкция со стороны гражданских властей.
Генералы были в целом не против, но политики, вроде Гучкова, да и местная власть, буквально вставляли палки в колёса. Николай Николаевич, по-прежнему с внушительной внешностью и шумный, однако не самый решительный, долго не сопротивлялся и укатил обиженным в Крым.
Ему, в отличие от большинства великих князей, повезло: из Крыма он сумеет эмигрировать во Францию... на британском линкоре «Мальборо». Александр Иванович мог быть спокоен – теперь любой главнокомандующий ему не помеха, хотя сам пост военного министра не предполагал даже намёка на участие в управлении действующей армией.
Александр Гучков (слева). Премьер Львов, военный министр Гучков (сзади) и генерал Алексеев, верховный главнокомандующий с 2 апреля 1917 г.
За те считанные дни, что Гучков провёл во главе военного ведомства, он успел перессориться не только с большинством генералов, но и со всеми левыми – представителями советов на фронте, и военных заводах. Главное, что он оказался не в ладу с самим собой.
Начал министр с показательной демократизации армии: отмены офицерских титулов и разрешения солдатам и командирам участвовать в собраниях, советах, союзах и партиях, а главное – фактического признания небезызвестного Приказа № 1. При этом Гучков, однако, не сходил с позиций сторонника войны до победного конца.
Осознав, что всё им сделанное было серией опаснейших ошибок, Гучков попробовал поддерживать дисциплину и занялся чем-то вроде тотальной мобилизации оборонной промышленности. Теперь уже не только генералы, все министры отвернулись от Гучкова, и 13 мая (30 апреля по старому стилю) 1917 года он подал в отставку.
Чужой среди чужих
А к лету 1917 года Гучков вместе с Родзянко, который так и не дождётся возрождения Думы в форме Учредительного собрания, станут настоящими пацифистами. Они создадут Либерально-республиканскую партию, будут осуждать германский милитаризм, заседая на Государственном совещании, в Предпарламенте и Совете республики.
Они вместе поддержат выступление Корнилова, окончательно став правыми. Об избрании в Учредительное собрание Гучкову, как и Родзянко, не стоило даже мечтать, хотя туда прошли даже куда более «правые» кадеты. Похоже, только несколько месяцев накануне февраля 1917-го и после него Гучкову удалось действительно быть среди «своих».
И до этого, и уж тем более после вокруг были и будут только «чужие». Он родился в 1862 году сразу после отмены крепостного права в России в известной московской купеческой семье. По образованию Александр Гучков был филологом, закончившим Московский университет.
Его военный опыт не ограничился службой в качестве вольноопределяющегося 1-го лейб-гренадерского Екатеринославского полка, но он всегда считался экспертом по военным делам. Гучков ещё поедет на восток – служить младшим офицером охраны Китайско-Восточной железной дороги в Маньчжурии.
А. И. Гучков в молодости
Из-за дуэли он был вынужден уйти в отставку и тут же отправился в Африку, где на стороне буров сражался с англичанами. Раненым Гучков попал в плен, а когда его с окончанием войны отпустили, направился в Македонию – воевать уже против турок.
На Русско-японской войне он оказался уже в качестве уполномоченного Красного Креста… и опять попал в плен. В Москву купеческий сын, опытный вояка, вернулся, когда она уже вовсю бурлила революцией, участвовал в земских и городских съездах.
Нетрудно понять, почему при назначении Гучкова военным министром сомнений не было ни у кого. А вот купцом он так по большому счёту и не стал, начав с того, что стал почётным мировым судьёй в Москве, где Гучковых уважали.
Он успел прослушать лекции сразу в нескольких европейских университетах, но кроме они военного дела не касались. Путешествовал, в том числе и на Тибет. Из революции Гучков вышел как один из создателей «Союза 17 Октября».
Ему было немного за 40, и с его жизненным опытом пост председателя ЦК новой партии был как раз для Гучкова. Он не только член Государственного Совета, он идёт в Думу и в третьем созыве даже возглавляет её.
Александр Иванович, человек отнюдь не бедный, всегда выступал за конструктивный диалог с царём и правительством, не возражая против разгона всех трёх Дум. Четвёртая, как известно, умерла сама по себе – через февраль 1917-го.
Парламентарий Гучков критиковал всё, что делалось в военном ведомстве, а Николай II считал его самым опасным революционером и чуть ли не личным врагом. Быть может, поэтому он так легко пошёл на отречение, что не понимал, чего ждать от Гучкова. Не тех боялся.
Ничей среди ничьих
Между тем будущий военный министр уже не монархической России был убеждённым сторонником конституционной монархии. Он преклонялся перед Столыпиным, был за сильную центральную власть и за культурную автономию народов, вплоть до независимости Польши, Финляндии и даже, не исключено – Украины.
В годы Мировой войны думский функционер регулярно выезжал на фронт, вошёл в Прогрессивный блок и участвовал в февральском перевороте, который перерос в революцию. Это Гучков вместе с монархистом Василием Шульгиным принял из рук Николая II отречение от престола, в котором многие до сих пор сомневаются.
Оставив в мае 1917-го пост военного министра, Гучков возглавил «Общество экономического возрождения России», вернулся к парламентским играм, но в конце концов отправился от Красного Креста в Добровольческую армию.
Генерал Деникин попросил его отправиться в Париж за поддержкой для Белой армии. Потом Гучков приезжал уже в Крым на переговоры с Врангелем, а в итоге просто эмигрировал – сначала в Берлин, потом в Париж, где даже пытался наладить связи с Троцким, считая его достойным будущим диктатором России.
Стареющий политик принял на себя обязанности председателя Русского парламентского комитета в Париже, которому ничего реального добиться так и не удалось. Но Гучков был также и членом Национального комитета, откуда был инициирован военный переворот в Болгарии.
В перевороте, словно по традиции ещё царских времён, отличились русские белые офицеры, однако на троне они почему-то оставили Бориса III из Саксен-Кобургской династии. А Борис во Второй мировой войне, пусть и под давлением Германии, сделал Болгарию с откровенно прорусским настроем населения противником России.
Нельзя не отдать должного отставному политику за участие в помощи голодающим в России, хотя она и имела отчётливую политическую подоплёку. Александр Иванович сразу верно оценил, что представляют собой Гитлер и его окружение, и перед смертью боролся за то, чтобы предотвратить нападение нацистов на СССР.
Из-за участия Гучкова в подготовке серии заговоров против нацистов, германский фюрер назвал его своим личным врагом. Так же, как когда-то Николай Александрович Романов. Такими врагами мог бы гордиться кто угодно, не только бывший председатель III Государственной Думы Российской империи Александр Иванович Гучков.
Кончина Гучкова, случившаяся 14 февраля 1936 года в Париже, окутана тайнами. Есть и версия с обвинениями в адрес сталинских агентов, хотя диагноз – рак кишечника, причём неоперабельный, поставленный за полтора года до смерти, был известен и самому больному.
Гучкова похоронили недалеко от Стены коммунаров
Его похороны на кладбище Пер-Лашез, хорошо известном как усыпальница расстрелянных коммунаров, собрали весь цвет российской эмиграции. Гучков завещал перевезти его прах «для вечного успокоения» в Москву, но только «когда падут большевики».
Однако перевозить оказалось просто нечего, так как в годы немецкой оккупации Парижа урна с прахом личного врага Гитлера таинственным образом исчезла прямо из колумбария на кладбище Пер-Лашез. Автор: Использованы фотографии: ujkor.hu, web.archive.org, silver.ru, ru-an.info, letopis.msu.ru, i.ytimg.com
Комментарии (0)