Казаки в Африке
Николай Иванович отличался не только склонностью к авантюрам. Он был великолепным рассказчиком и, что немаловажно, придумщиком. Находясь в Абиссинии, Ашинов слал друзьям и знакомым письма, в которых в красках описывал свое пребывание на Черном континенте. Например, рассказывал, как однажды ему пришлось сражаться с местными враждебно настроенными дикарями. Неожиданно во время боя его жена начала рожать. Николай Иванович, не переставая отражать атаки, принял роды и буквально зубами перегрыз пуповину. Ошарашенные таким поступком неприятели, конечно, отступили.
Отправлял он письма и в российские газеты. Благодаря этому Российская империя узнала, что Ашинов из своего вояжа везет несколько делегатов из Абиссинии, которые хотят встретиться с императором. Это заявление, кстати, оказалось реальным. В 1888 году Николай Иванович явился в Киев, где шли торжества в честь 900-летия Крещения Руси. А компанию ему составили представители Абиссинского духовенства. Правда, на самом деле к «той самой» Абиссинии они не имели какого-либо отношения. Эти монахи являлись послушниками Абиссинского монастыря в Иерусалиме. Но этот факт Ашинов предпочел не предавать огласке.
Благодаря связям Ашинов сумел добиться встречи с обер-прокурором Святейшего синода Константином Петровичем Победоносцевым. Поскольку чужеземные священнослужители русским языком, конечно, не владели, главным переводчиком выступил сам Николай Иванович. Он заявил Победоносцеву, что и негус, и Абиссинская церковь буквально мечтают о сближении и с Российской империей, и с Русской православной церковью. Затем Ашинов сообщил, что иноземные гости хотят попасть на прием к императору. И… Александр III их принял (не обошлось, конечно, без участия Победоносцева). Вот только все получилось не совсем так, как задумывал казак. Его самого на встречу с государем не пригласили. И хотя Николай Иванович воспринял это известие с обидой, нужный ему механизм был запущен. Победоносцев сам загорелся идеей сближения столько далеких друг от друга в географическом плане стран и церквей. Поэтому он начал подготовительные работы по отправке духовной миссии на Черный континент и даже выбрал ее руководителя. В письме императору Константин Петрович сообщил: «В настоящее время мы ожидаем с Афона одного дельного монаха Паисия…». Не оставил он без внимания и казака: «Что касается до Ашинова, то он, конечно, авантюрист, но в настоящее время он служит единственным русским человеком, проникшим в Абиссинию… и, по всей вероятности, в таких делах удобнейшим орудием бывают подобные Ашинову головорезы».
Император принял чужеземных монахов. И остался доволен той встречей. Хотя никаких серьезных и важных вопросов или тем в том разговоре затронуто не было. Зато по совету Победоносцева (он, кстати, считается одним из «серых кардиналов» при Александре III) лично одобрил второе путешествие Ашинова в Африку. Цель казака была достигнута – его авантюра приобрела государственный статус.
Духовный союзник
Когда Победоносцев писал о «дельном монахе Паисии», он отталкивался от рекомендации вездесущего Николая Ивановича. Паисий и Ашинов были хорошо знакомы. И казак, продвигая его кандидатуру, преследовал лишь одну цель – ему требовался проверенный человек в экспедиции.
Схимонах Паисий являлся на тот момент управляющим подворья Афонского Свято-Пантелеимоновского монастыря в Константинополе (Стамбуле). Он не являлся примером для подражания, поэтому по карьерной лестнице практически не продвигался. Всему виной – недостойное поведение. В молодости он не только не избегал мирских удовольствий, наоборот, монах старательно искал встречи с ними. Но потом неожиданно раскаялся и стал скопцом. В этой ипостаси у него тоже не заладилось. Скопцов объявили сектантами, арестовали и отправили в Сибирь. Но Паисий сумел где-то раздобыть поддельные документы и сбежал. Какое-то время он трудился разнорабочим у семьи Чеховых в Таганроге, назвав себе странником Василием. Но такая жизнь была слишком скучна для авантюрного священнослужителя. И он перебрался в Свято-Пантелеимоновский монастырь на Афоне. Здесь он сумел, что называется, развернуться. Принял участие в смещении греческого архимандрита, поддержав русского Макария. Собственно, за этот переворот его и сделали управляющим подворья. Тогда-то он и познакомился с казаком Ашиновым.
Неожиданный скандал
Когда Паисий оказался в Санкт-Петербурге, возникла одна проблема. Схимонах не мог стать руководителем духовной миссии в таком важном и ответственном деле. А значит, Синоду предстояло резко его возвысить. И спустя всего неделю скромный схимонах поднялся по карьерной лестнице до архимандрита.
После этого Николай Иванович вместе с Паисием начали собирать средства для предстоящей экспедиции. Хотя она и являлась официальной и одобренной государем, денег от правительства они не получили. Вместо этого Морское министерство выдало Ашинову куда более ценный товар – он получил несколько сотен огнестрельного и холодного оружия, существенный запас пороха и даже несколько пулеметов. Николай Иванович был только рад такому развитию сюжета.
А Паисий тем временем поместил объявления в газетах, в которых призвал всех христиан пожертвовать средства на богоугодную экспедицию, а также на возведение в Африке православного храма.
Морское же ведомство, кроме вооружения, начало подготавливать судно для дальнего вояжа. К тому же, для его охраны была выделена канонерская лодка. Ашинов же не сидел, сложа руки. Он постоянно напоминал о «вольных казаках», которые ждут его в Турции и готовых отправиться со своим атаманом в Абиссинию. Никто, конечно, его в Турции не ждал. Николай Иванович пошел на этот обман ради одной цели – получения большого количества оружия. На него у казака были большие планы, поскольку именно ружья и сабли являлись главной валютой в Африке.
Когда примерно полторы сотни казаков и священнослужителей были завербованы, грянул скандал. Каким-то образом Синод докопался до прошлых «увлечений» Паисия. А заодно в министерства иностранных и внутренних дел поступили известия о том, что Новой Москвы в Абиссинии нет, как нет и «вольных казаков» в Турции. Ашинов просто бросил в Африке несколько своих солдат. Одни сумели добраться до французской крепости Обок, другие – до посольства Российской империи в Стамбуле. Так вскрылся обман. Скандал оказался грандиозным. Поддержка государства была тут же свернута, а сбор пожертвований запрещен. Морское министерство наложило вето на выдачу оружия… В общем, вся затея Ашинова оказалась на краю пропасти. Но… император не стал официально запрещать Николаю Ивановичу экспедицию.
Любопытно высказывание Нижегородского губернатора Николая Михайловича Баранова, которому очень хотелось стать главой «Русской Африки»: «Быть может, началом моих действий в Абиссинии была бы постановка виселицы для Ашинова. Что Ашинов плут – это многие знают, но из-за этого странно не воспользоваться берегом Красного моря и не завязать сношений с Абиссинией».
Российский флаг над Сагалло
Неизвестно, о чем думали и говорили Николай Иванович и Паисий в тот тяжелый для них момент. Однако от своей затеи они не отказались. К тому же, собранных денег им хватало на финансирование рисковой экспедиции.
Поскольку Морское министерство лишило их корабля, до нужного места колонистам пришлось добираться, что называется, на «попутках». Кстати, газеты о факте начала экспедиции умолчали. Все боялись гнева государя.
А казаки и православная миссия сначала добрались до Александрии. Затем — до Порт-Саида. После чего, казалось, что чаша везения была опустошена. Колонистам никак не удавалось покинуть Суэцкий канал, не было ни одного судна, идущего в нужном направлении. И казаки, что называется, захандрили от безделья. Они стали наведываться в местные увеселительные заведения, после чего отправлялись на улицы «искать приключения». Город за короткий срок оказался во власти «вольных казаков». Ни местные власти, ни сам Николай Иванович ничего не могли с этим поделать. Оставалось лишь ждать, ждать нужного корабля.
И вот в Порт-Саид прибыл пароход «Нижний Новгород». Ашинов понадеялся, что уж со своими-то ему точно удастся договориться. Но капитан Пташинский ему отказал и не стал брать на борт «вольных казаков». Позже капитан судна объяснил причину: «Все мною виденное в Порт-Саиде произвело на меня самое тягостное впечатление, так как эта экспедиция делает нам стыд и позор. Вся команда состоит положительно из каких-то оборванцев, пьяных и шумящих на весь город. Днем и поздно вечером вся дружина бродит по улицам в невозможных костюмах, притом грязных и рваных от спанья на земле. К сожалению, между ними многие духовного звания и гуляют в рваных рясах. Все в веселом, бесшабашном настроении духа, кричат и поют песни днем и ночью».
Возможно, в тот момент Николай Иванович и пожалел о том, что набирал в «казаки» всех желающий, особо не утруждая себя проверками прошлых «заслуг» новобранцев. Он твердил об Африке, благословенной земле и богатствах. Ашинов, словно пиратский капитан на Тортуге, набрал команду, в которой у большинства за плечами виднелось уголовное прошлое. Но все же, не все «вольные казаки» являлись бандитами и разбойниками. Среди них «затесались» плотники, кузнецы, столяры, медики, педагоги, военные. Причем многие не только сами ввязались в авантюру Ашинова, но и прихватили с собой жен и детей.
Но все же удача улыбнулась Николаю Ивановичу. В Порт-Саид прибыло австрийское судно «Амфитрида». Ашинов сумел за определенную плату договориться с капитаном корабля, чтобы тот доставил «вольных казаков» и духовную миссию в Туджурский залив.
Поскольку экспедиция в Порт-Саиде вела себя, мягко говоря, не очень культурно, власти Италии и Франции с опаской наблюдали за казаками Ашинова. Ходили слухи, что эта безбашенная орава хочет захватить то ли Индию, то ли еще какую территорию. Поэтому за австрийским судном отправился итальянский корабль в качестве наблюдателя. Ашинов знал об этом, поэтому вооружил своих людей. А заодно, дабы избежать неприятностей, попросил капитана пройти мимо и итальянского порта Массауа, и мимо французского Обока.
Когда судно с «войском» миновало колонии Италии, наблюдение прекратилось. Французы же пока ничего не предпринимали и просто выжидали. И в январе 1889 года Ашинов со своими людьми высадился в селении Таджура. Здесь его радостно встретили колонисты из первой экспедиции, которые уже и не верили в возвращение Николая Ивановича.
На некоторое время Ашинов вместе со своими людьми задержался на этой территории, которая находилась под негласным контролем Франции. Николай Иванович знал это, но не спешил уходить. Он принялся обучать свой отряд военному ремеслу, закрывая глаза на «практические занятия». Проще говоря, его казаки, изнывая от тоски, вновь принялись дебоширить. Вскоре местный султан не выдержал. Он пригрозил Ашинову французскими солдатами, если тот не покинет чужую землю. Ввязываться в противостояние с солдатами европейской державы, по крайней мере, в этот момент, Николай Иванович не хотел. Поэтому ему пришлось двигаться дальше.
Вскоре Николай Иванович и его люди наткнулись на старую, заброшенную египетскую крепость Сагалло. Посчитав, что она уже никому не принадлежит, Ашинов приказал обустроиться в ней.
Сагалло, хотя ее и оставили несколько десятилетий назад, вполне неплохо сохранилась. Стены с бойницами, ворота, ров и защитный земляной вал могли сдержать атаки возможных противников. Сохранилась и каменная казарма. На ее плоской крыше люди Ашинова вместе с православной миссией первым делом установили походную церковь. Проще говоря, палатку с крестом.
Семейные колонисты вместе с миссией Паисия поселились в казарме. Холостякам отдали двор, где они установили палатки. После того, как крепость была заселена, Паисий отслужил литургию, а Ашинов поднял над Сагалло флаг Российской империи, заявив: «Братцы православные! Отныне эта земля на пятьдесят верст вширь и на сто верст вглубь – наша русская земля!» Колонисты ответили троекратным «Ура!» После этого крепость получила название Новая Москва.
И в Сагалло начались трудовые будни. Ашинову не нужна была Абиссиния, он намеревался прочно обосноваться в крепости, брошенной когда-то египтянами. Поэтому Николай Иванович прихватил с собой внушительный запас семян, виноградных лоз и саженцев плодовых деревьев. Кроме сельскохозяйственной деятельности, колонисты занимались охотой и рыболовством. А Николай Иванович не забывал и о военной муштре. И если первые пункты ни у кого не вызывали сомнений в необходимости (все-таки трудились ради своего же пропитания), то с последним возникли проблемы. Далеко не все «вольные казаки» соглашались упражняться в военном ремесле. Но Ашинов не пошел на поводу у толпы. Особо рьяных бунтарей он наказывал дополнительными занятиями и гауптвахтой. Правда, без дезертирства обойтись все же не удалось. Всего лишь за первую неделю жизни в Новой Москве из нее сбежало около десятка человек. Но Николай Иванович отнесся к этому спокойно, списав произошедшее на «издержки производства».
Постепенно жизнь в крепости начала налаживаться. Николай Иванович стал считать полноправным хозяином Сагалло, не думая о том, что занял чужую территорию.
Противостояние с французами
Конечно, французы не могли не отреагировать на появление российского флага над Сагалло. Ведь эту крепость они выкупили у местного вождя за несколько лет до прихода «вольных казаков». Но обострять ситуацию правительство Франции не торопилось. Видимо, там считали, что Ашинов все-таки образумится и сам покинет чужую территорию. Ведь французам был известен план о вояже казаков в Абиссинию.
Но все же терпение французов подошло к концу. Из крепости Обок к Сагалло был отправлен военный корабль. Его капитану поручили провести переговоры с Ашиновым.
Переговоры состоялись. Николай Иванович отказался покинуть крепость, заявив, что «договорился с вождем». Капитан, выслушав Ашинова, вернулся в Обок. И о случившемся доложил своему начальству. Вскоре Париж сделал официальный запрос у Александра III насчет российских колонистов. На что тот ответил: «Императорское правительство не принимает никакого участия в предприятиях Ашинова, который действует на свой собственный страх, нам ничего не известно о заключении будто бы означенным лицом соглашения с местным туземным начальником, и если Сагалло находится в пределах французского протектората, то, как само собой разумеется, Ашинов обязан подчиниться существующим в этой местности правилам».
Получив исчерпывающий ответ, французы во второй раз отправили к крепости корабль. Капитан вновь попросил колонистов покинуть Сагалло и спустить флаг. Но получил жесткий отказ. Ашинов то ли правда не понимал, что играет с огнем, то ли думал, что все это фарс, поэтому пошел на открытую конфронтацию с французами. По большому счету, сил у Николая Ивановича не хватило бы, чтобы навязать хоть какую-то борьбу европейской державе. Но французы вновь повели себя мягко. Им тоже не хотелось портить отношения с Россией из-за бесшабашных «вольных казаков». Поэтому правительство отправило несколько телеграмм в Санкт-Петербург, с требованием разобраться с самодеятельностью Ашинова. Александра III это взбесило: «Непременно надо скорее убрать этого скота Ашинова оттуда, и мне кажется, что и духовная миссия Паисия так плохо составлена и из таких личностей, что нежелательно его слишком поддерживать; он только компрометирует нас, и стыдно будет нам за его деятельность».
Официально французскому правительству было обещано, что за колонистами прибудет корабль. А пока он будет в пути, Россия не станет вмешиваться в разрешение конфликта. По большому счету, это означало одно — французы могли безбоязненно решать проблему с Ашиновым так, как они посчитают нужным. И Франция начала действовать.
К Сагалло уже прибыло несколько военных кораблей. Французские офицеры в очередной раз предложили колонистам тихо и мирно покинуть крепость. Ашинов ответил отказом, все еще надеясь на чудо. Но его не произошло. В начале февраля 1889 года военные корабли начали обстрел Сагалло. За короткое время были разрушены стены и казарма, погибло несколько человек. В крепости началась паника. Колонисты не стали оборонять Новую Москву, а просто разбежались. Вскоре спустили и флаг Российской империи, а вместо него подняли белый. По легенде, это была рубаха Ашинова.
Как только французы увидели сигнал капитуляции, обстрел прекратился. К крепости были направлены парламентеры для переговоров. Интересно вот что: от колонистов на встречу с победителями вышел Паисий. Николай Иванович, боясь, что французы его расстреляют, спрятался в руинах. Архимандрит, конечно, согласился на все условия. И вскоре колонистов перевезли в Обок. Когда Александр III узнал о случившемся, заявил: «Императорское правительство полагает, что не представляется основания возлагать на французские власти в Обоке ответственность за происшедшее в Сагалло кровопролитие и что ответственность за это должна всецело пасть на Николая Ашинова, решившегося нарушить спокойствие в пределах территории, подведомственной державе, находящейся в дружественных отношениях с Россией…».
Ашинова, Паисия и их приближенных посадили в тюрьму. Но затем всех бывших колонистов перевезли в Суэц. Сюда все-таки прибыл российский корабль. И в марте «вольные казаки» вернулись на родину. Никакого преследования со стороны властей не было. Всех просто отпустили по домам. Легким испугом отделался и Николай Иванович. После скоротечного расследования его отправили в ссылку в Царицын. А спустя год ему позволили перебраться в имение жены, находившееся в Черниговской губернии. Что касается Паисия, его определили в один из монастырей в Грузии.
* * *
Николай Иванович не желал смириться со своей участью. Он вновь начал мечтать об экспедицию в Абиссинию. Только на сей раз Ашинов попытался предложить свои услуги иностранным государствам. Но и эта затея провалилась.
По воспоминаниям современников, Николай Иванович грезил Африкой. Он говорил соседям, что обязательно туда вернется, но не сложилось. Ашинов умер в 1902 году.
Есть версия, что Николай Иванович действовал в Африке не по собственному усмотрению, а выполнял приказ, спустившийся непосредственно из Санкт-Петербурга. Мол, государь действительно хотел видеть флаг Российской империи на африканской земле. Возможно, расчет был на дружеские отношения с Францией или на случайное везение. А когда ситуация обострилась, Ашинов стал единоличным козлом отпущения. Александру III пришлось им демонстративно пожертвовать ради нормализации отношений с французами. Ведь после возвращения на родину Ашинов отделался лишь кратковременной ссылкой.
Но все же большинство исследователей считает, что вояж Николая Ивановича — чистой воды самодеятельность. Человек решил испытать судьбу и удачу, ввязавшись в политические игры двух мировых держав.
Автор: Павел Жуков
Комментарии (3)