Карибское море занимает первое место по числу расположенных на его берегах стран. При взгляде на карту кажется, что это море, подобно Эгейскому, «можно перейти пешком, прыгая с острова на остров» (Габриэль Гарсиа Маркес).
Когда мы вслух произносим названия этих островов, то кажется, что мы слышим рэгги и шум волн, а на губах остается привкус морской соли: Мартиника, Барбадос, Ямайка, Гваделупа, Тортуга… Райские острова, которые первым поселенцам порой казались адом.
В XVI веке европейские колонисты, практически истребившие местных индейцев, сами оказались объектом постоянных нападений пиратов, которым Карибские острова (Большие и Малые Антильские) также очень понравились. Испанский губернатор Рио-де-ла-Ачи писал в 1568 году:
«На каждые два корабля, приходящие сюда из Испании, приходится двадцать корсарских. По этой причине ни один город на этом побережье не находится в безопасности, ибо они по своей прихоти захватывают и грабят поселения. Они обнаглели до такой степени, что называют себя властителями земли и моря».
В середине XVII столетия флибустьеры настолько вольготно чувствовали себя в Карибском море, что порой полностью прерывали сношения Испании с Кубой, Мексикой и Южной Америкой. И о смерти испанского короля Филиппа IV в Новый Свет не могли сообщить на протяжении целых 7 месяцев – лишь по истечении этого срока к берегам Америки удалось прорваться одному из караванов.
Карта пиратских походов
Появление буканьеров на острове Эспаньола
Досталось и второму по величине острову Антил– Эспаньоле (ныне – Гаити), особенно его западному и северному побережьям.
Остров Эспаньола, средневековая карта
Остров Гаити, рельефная карта
Впрочем, нашлись люди, которые, напротив, были рады «гостям моря», поэтому, дабы положить конец «преступным сделкам с контрабандистами», в 1605 г. власти острова распорядились переселить всех жителей северного и западного побережья Эспаньолы на южный берег. Часть контрабандистов тогда покинули Эспаньолу, перебравшись кто на Кубу, кто на Тортугу.
Как это часто бывает, стало только хуже. Покинутые всеми области, оказались очень удобными для людей, оказавшихся «лишними» и «ненужными» в своих странах. Это были разорившиеся и потерявшие всё крестьяне, ремесленники, мелкие торговцы, беглые преступники, дезертиры, матросы, отставшие от своих кораблей (либо, за какой-то проступок, изгнанные из команды), даже бывшие рабы. Именно их стали называть буканьерами (boucanier), часто используя это слово, как синоним названия флибустьеров. Так, в англоязычной литературе термин buccaneer означает именно пиратов Карибского моря. На самом же деле, первые буканьеры пиратами не были: это были охотники на одичавших быков и свиней (оставленных выселенными колонистами), мясо которых они коптили по заимствованному от индейцев методу, выгодно продавая его настоящим флибустьерам.
Буканьер. Иллюстрация из французского издания книги Александра Эксквемелина «Пираты Америки»
Большинство из буканьеров были французами.
Корсары Карибского моря и Мексиканского залива
А вот флибустьеры были корсарами: название этих морских разбойников имеет чисто географическое значение – это пираты, действовавшие именно в Карибском море или Мексиканском заливе.
Откуда же произошло само слово «флибустьер»? Существуют две версии: голландская и английская. По первой, источником стало голландское слово vrijbuiter («вольный добытчик»), а по второй – английское словосочетание free boater («вольный корабел»). В соответствующей статье энциклопедии Вольтер так написал о флибустьерах:
«Предыдущее поколение только что рассказало нам о чудесах, которые творились этими флибустьерами, и мы говорим о них постоянно, они нас трогают... Если бы они могли (делать) политику, равную их неукротимой отваге, они бы основали великую империю в Америке... Ни римляне, и никакой другой разбойничий народ никогда не осуществлял столь удивительных завоеваний».
Самое распространенное название флибустьерских судов – «Месть» (в разных вариациях), что является прямым намеком на обстоятельства судьбы их капитанов.
Стендовая модель корабля «Месть королевы Анны» – флагмана эскадры знаменитого пирата Эдварда Тича (известного под прозвищем «Черная борода»). Ранее судно называлось «Конкорд», переименовано после захватом Эдвардом Тичем. Корабль сел на мель и затонул у побережья Северной Каролины, обнаружен на дне в 2012 г.
А пресловутый чёрный флаг с изображением черепа и двух костей появился лишь в XVIII веке, впервые его использовал французский корсар Эмманюэль Винн в 1700 г. Первоначально такие флаги являлись элементом маскировки: дело в том, что черное полотнище обычно поднимали на кораблях, где имелись больные проказой. Естественно, большого желания подходить к судам с таким флагом у «неинтересных» пиратам кораблей не возникало. Позже на черном фоне стали рисовать разнообразные «веселые картинки» (у кого, на что хватало фантазии и умения хоть как-то придуманное нарисовать), которые должны были устрашать экипаж корабля противника, особенно если это был флаг корабля очень известного и «авторитетного» пирата. Поднимались такие флаги, когда принималось окончательное решение об атаке купеческого судна.
Флаг корабля Бартоломью (Джона) Робертса (Черный Барт), первая половина XVIII века
Что касается пресловутого «Весёлого Роджера», то это не имя какого-то штатного корабельного КВН-щинка, и не эвфемизм, означающий скелет или череп, нет, на самом деле, это французское словосочетание Joyex Rougе – «весёлый красный». Дело в том, что красные флаги во Франции в то время были символом военного положения. Английские пираты переиначили это название – Jolly Roger (Jolly – значит «очень»). В поэме Байрона «Корсар» можно прочитать:
«Нам говорит кроваво-красный флаг, что этот бриг – корабль пиратский наш».
Что касается каперов, то они поднимали флаг той страны, от имени которой осуществляли свою «почти законную» деятельность.
«Линия дружбы»
Как известно, 7 июня 1494 года при посредничестве папы римского Александра VI между королями Испании и Португалии был заключен Тордесильясский договор «О разделе мира», согласно которому островов Зеленого Мыса была проведена «линия дружбы»: все земли Нового света западнее этой линии заранее объявлялись собственностью Испании, восточнее – отходили Португалии. Другие европейские страны, разумеется, не признали этот договор.
Французские корсары в Вест-Индии
Первой в противостояние с Испанией в Карибском море вступила Франция. В первой половине XVI века эта страна воевала с Испанией за земли в Италии. Капитанам многих судов были выданы каперские свидетельства, некоторые из этих каперов ушли на юг, осуществив ряд нападений на испанские корабли в Вест-Индии. Историками проведены подсчеты, согласно которым оказалось, что с 1536 по 1568 г.г. французскими каперами в Карибском море были захвачены 152 испанских судна, и между побережьем Испании, Канарами и Азорскими островами еще 37.
Этим французские корсары они не ограничились, совершив в 1536–1538 г.г. нападения на испанские гавани Кубы, Эспаньолы, Пуэрто-Рико и Гондураса. В 1539 г. была разорена Гавана, в 1541-1546 г.г. – города Маракайбо, Кубагуа, Санта-Марта, Картахена в Южной Америке, ограблена жемчужная ферма (ранчерия) в Рио-де-ла-Аче (сейчас – Риоача, Колумбия). В 1553 г. эскадра известного корсара Франсуа Леклерка, когторый многим был известен под прозвищем «Деревянная Нога» (10 кораблей) ограбила побережья Пуэрто-Рико, Эспаньолы и Канарских островов. В 1554 г. капер Жак де Сор сжег город Сантьяго-де-Куба, в 1555 г. – Гавану.
Для испанцев это стало крайне неприятным сюрпризом: пришлось тратить большие деньги на строительство фортов, увеличивать гарнизоны прибрежных крепостей. В 1526 г. капитанам испанских судов было запрещено в одиночку пересекать Атлантику. С 1537 г. такие караваны стали патрулироваться военными кораблями, а в 1564 г. были созданы два «серебряных флота»: флот Новой Испании, ходивший в Мексику, и «галеоны Тьерра-Фирме» («континентальные»), отправлявшие в Картахену и к Панамскому перешейку.
Серебряный флот, испанские галеоны XVII века
Охота на испанские корабли и конвои неожиданно приняла некоторую религиозную окраску: среди французских корсаров оказалось много гугенотов, а потом – и английских протестантов. Затем национальный состав карибских пиратов значительно расширился.
Кадр из голливудского фильма «Одиссея капитана Блада», 1935 г.
«Морские псы» Елизаветы Тюдор
В 1559 г. между Испанией и Францией был заключен мирный договор, французские каперы ушли из Вест-Индии (остались корсары), но зато сюда пришли английские «морские псы» (sea dogs). Это было время Елизаветы Тюдор и знаменитых пиратов, которые «заработали» для своей королевы, как минимум» 12 миллионов фунтов стерлингов. Самые известные среди них – Джон Хокинс, Фрэнсис Дрейк, Уолтер Рэли, Эмиас Престон, Кристофер Ньюпорт, Уильям Паркер, Энтони Ширли.
Портрет Джона Хокинса. Гравюра Виллема ван де Пасса, Гринвич, Национальный морской музей
«Джизес оф Любек», флагманский корабль Джона Хокинса. Рисунок XVI в.
Фрэнсис Дрейк. Гравюра XVI в.
Елизавета I возводит Дрейка в рыцари. Средневековый рисунок
«Джентльмены удачи» из Нидерландов
А в конце XVI века к грабежу испанских кораблей и Карибских побережий радостно присоединились корсары республики Соединенных провинций (Нидерланды). Особенно развернулись они в 1621-1648 г.г., когда каперские грамоты им стала выдавать Нидерландская Вест-Индская компания. Неутомимые (и неисправимые) «труженики моря», среди которых особо выделялись такие «герои», как Питер Схаутен, Баудевэн Хендриксзоон, Питер Питерсзоон Хёйн, Корнелис Корнелисзоон Иол, Питер Ига, Ян Янсзоон ван Хоорн, Адриан Патер и Виллим Блауфелт, с 1621 по 1636 г.г. захватили 547 испанских и португальских судов, «заработав» около 30 млн гульденов.
Но «золотой век» корсаров Карибского моря был еще впереди, по-настоящему «великими и ужасными» они станут после объединения с буканьерами. Иоганн Вильгельм фон Архенгольц, немецкий историк XIX века, писал в книге « флибустьеров» (в некоторых переводах — "История морских разбойников"):
«Соединились они (буканьеры) со своими друзьями, флибустьерами, начинавшими уже прославляться, но которых имя сделалось истинно ужасным только после соединения с буканьерами».
О том, как и почему буканьеры стали пиратами, будет рассказано в следующей статье. Пока же вернемся к более ранним страницам той истории.
Рассказы современников о буканьерах
Итак, продолжим наш рассказ о буканьерах. Известно, что среди них существовала своя специализация: некоторые охотились только на быков, другие – на одичавших свиней.
Анонимный автор «Путешествия, предпринятого на побережье Африки, в Бразилию, а затем в Вест-Индию с капитаном Шарлем Флери» (1618-1620 г.г.) об охотниках на быков сообщает следующее:
«Эти люди не имеют иного занятия, кроме охоты на быков, из-за чего их называют masteurs, то есть убойщиками, и с этой целью они изготавливают длинные палки, своего рода полупики, которые они называют "ланас". На один ее конец насаживается железный наконечник, сделанный в виде перекрестья… Когда они идут на охоту, то ведут с собой много больших собак, которые, обнаружив быка, забавляются, стараясь укусить его, и постоянно вертятся вокруг него, пока не подойдет убойщик со своей ланой… Свалив достаточное количество быков, они сдирают с них шкуры, причем это делается с такой ловкостью, что, мне кажется, быстрее нельзя ощипать даже голубя. Затем они расстилают шкуру, чтобы просушить ее на солнце... Испанцы часто нагружают корабли этими шкурами, которые имеют высокую цену».
Александр Оливье Эксквемелин в своей знаменитой книге «Пираты Америки» (практически «энциклопедия флибустьеров»), изданной в Амстердаме в 1678 г., пишет о другой группе буканьеров:
«Есть буканьеры, которые охотятся только на диких свиней. Они солят их мясо и продают плантаторам. И образ жизни у них во всем такой же, как и у добытчиков шкур. Эти охотники ведут оседлый образ жизни, не сходя с места месяца по три-четыре, иногда даже и по году... После охоты буканьеры сдирают со свиней шкуру, обрубают мясо с костей и режут его на куски в локоть длиной, иногда куски чуть больше, иногда чуть меньше. Затем мясо посыпают молотой солью и выдерживают в особом месте часа три или четыре, после чего свинину вносят в хижину, плотно затворяют дверь и развешивают мясо на палках и рамах, коптят его до тех пор, пока оно не станет сухим и твердым. Тогда оно считается готовым, и его уже можно упаковывать. Приготовив две или три тысячи фунтов мяса, охотники поручают одному из буканьеров доставить заготовленное мясо плантаторам. У этих буканьеров в обычае после охоты – а ее они обычно заканчивают после полудня – отправляться стрелять лошадей. Из конины они вытапливают жир, солят его и готовят сало для фитилей».
Подробные сведения о буканьерах содержатся и в книге аббата-доминиканца Жана-Батиста дю Тертра, вышедшей в 1654 г.:
«Буканьеры, были названы так от индейского слова букан — это разновидность деревянной решетки, сделанной из нескольких жердей и установленной на четыре рогатины; на них буканьеры по несколько раз жарят своих свиней целиком и питаются ими без хлеба. В те времена они представляли собой неорганизованный сброд людей из разных стран, ставших ловкими и мужественными в силу своих занятий, связанных с охотой на быков ради добычи шкур и ввиду преследования их испанцами, которые никогда их не щадили. Так как они не терпят никаких начальников, то слывут людьми недисциплинированными, которые в большинстве своем укрылись, чтобы избежать наказания за преступления, совершенные в Европе… У них нет никакого жилья или постоянного дома, а есть лишь места встреч, где располагаются их буканы, да несколько хижин на сваях, представляющих собой навесы, крытые листьями, для защиты их от дождя и хранения шкур убитых ими быков – до той поры, пока не придут какие-нибудь корабли, чтобы обменять их на вино, водку, полотно, , порох, пули и некоторые другие инструменты, в которых они нуждаются и которые составляют всё имущество буканьеров… Проводя все дни на охоте, они не носят ничего, кроме одних штанов и одной рубашки, обматывая ноги до колен свиной шкурой, завязанной сверху и сзади ноги шнурками из той же шкуры, и опоясывая вокруг талии мешок, в который они залазят, чтобы укрыться от бесчисленных москитов… Когда они возвращаются с охоты в букан, вы бы сказали, что они выглядят отвратительнее, чем слуги мясника, которые провели на бойне восемь дней, не умываясь».
Иоганн Вильгельм фон Архенгольц в своей книге пишет, что:
«всякий, вступивший в общество буканьеров, должен был забыть все привычки и обычаи благоустроенного общества и даже отказаться от своего фамильного имени. Для обозначения товарища всякому давали шутливое или серьезное прозвище».
Истории известны такие имена-прозвища некоторых буканьеров: например, Шарль Бык, Пьер Длинный.
Продолжим цитату фон Архенгольца:
«Только при брачном обряде объявляли свое настоящее имя: от этого произошла до сих пор сохранившаяся на Антильских островах пословица, что людей узнают только тогда, когда они женятся».
Женитьба коренным образом меняла образ жизни буканьера: он уходил из своей общины, становясь «жителем» (habitant) и принимая на себя обязанность подчинения местным властям. До этого же, согласно сообщению французского иезуита Шарлевуа, «буканьеры не признавали никаких иных законов, кроме своих».
Буканьеры жили группами от четырех до шести человек в подобиях шалашей, сделанных из кольев, покрытых бычьими шкурами. Эти маленькие общины сами буканьеры называли «матлотажами», а себя – «матлотами» (матросами). Все имущество небольшой общины считалось общим, исключение составляло только оружие. Совокупность таких общин называлась «береговым братством».
Основными потребителями продукции буканьеров, как можно догадаться, были флибустьеры и плантаторы. Некоторые буканьеры заводили постоянные связи с купцами из Франции и Голландии.
Британцы буканьеров называли cow-killers – «убойщики коров». Некий Генри Кольт, который побывал на Антильских островах в 1631 г., писал, что капитаны кораблей часто угрожали недисциплинированным матросам оставить их на берегу среди коу-киллеров. Об этом пишет и Джон Хилтон, бомбардир с острова Невис. Генри Уистлер, который находился в эскадре адмирала Уильяма Пенна (атаковавшей Эспаньолу в 1655 г.) оставил еще более уничижительный отзыв:
«Разновидность негодяев, которых спасли от виселицы… называют их коу-киллерами, ибо живут они тем, что убивают скот ради шкур и жира. Они-то и причиняли нам всё зло и вместе с ними – негры и мулаты, их рабы…»
Жители Эспаньолы и Тортуги тех лет делились на четыре категории: собственно буканьеры, флибустьеры, приходящие в облюбованные ими базы для сбыта добычи и отдыха, плантаторы-землевладельцы, рабы и слуги буканьеров и плантаторов. На службе у плантаторов находились и так называемые «временные вербованные»: бедные выходцы из Европы, обязавшиеся отработать три года за «билет» на Карибы. Таковым был и Александр Оливье Эксквемелин, автор уже упоминавшейся нами книги «Пираты Америки».
Александр Оливье Эксквемелин, «Пираты Америки», издание 1678 г.
Книга Александра Эксквемелина «Пираты Америки» послужила одним из главных источников для знаменитых романов Рафаэля Сабатини «Одиссея капитана Блада», «Хроника капитана Блада», «Удачи капитана Блада». Таким увидели корабль этого капитана («Арабелла») зрители голливудского фильма 1935 г.
В 1666 г. Эксквемелин (то ли голландец, то ли фламандец, то ли француз – в 1684 году английский издатель Уильям Крук не смог ответить на этот вопрос), врач по специальности, отправился на Тортугу, где, фактически, попал в рабство. Вот что писал он о положении «временных вербованных» в своей книге:
«Однажды один слуга, которому очень хотелось отдохнуть в воскресенье, сказал своему господину, что Бог дал людям неделю из семи дней и велел шесть дней трудиться, а на седьмой отдыхать. Господин его и слушать не стал и, схватив палку, отколотил слугу, приговаривая при этом: "Знаешь, парень, вот мой приказ: шесть дней ты должен собирать шкуры, а на седьмой будешь доставлять их на берег"... Говорят, что лучше три года пробыть на галерах, чем служить у буканьера».
А вот что пишет он о плантаторах Эспаньолы и Тортуги:
«Идет здесь, в общем, такая же торговля людьми, как и в Турции, потому что слуг продают и покупают, как лошадей в Европе. Встречаются люди, которые недурно наживаются на таком промысле: они едут во Францию, набирают людей – горожан и крестьян, сулят им всякие блага, но на островах мгновенно продают их, и у своих хозяев эти люди работают, как ломовые лошади. Этим рабам достается больше, чем неграм. Плантаторы говорят, что к неграм надо относиться лучше, потому что они работают всю жизнь, а белых покупают лишь на какой-то срок. Господа третируют своих слуг с не меньшей жестокостью, чем буканьеры, и не испытывают к ним ни малейшей жалости… Они вскоре заболевают, и их состояние ни у кого не вызывает жалости, и никто не оказывает им помощи. Более того, обычно их заставляют работать еще больше. Нередко они падают наземь и тут же умирают. Хозяева говорят в таких случаях: "Шельма готова подохнуть, лишь бы только не работать"».
Но даже на этом фоне выделялись плантаторы-англичане:
«Англичане обращаются со своими слугами не лучше, а, может быть, даже и хуже, ибо они закабаляют их на целых семь лет. И если ты даже и отработал уже шесть лет, то твое положение от этого отнюдь не улучшается, и ты должен молить своего господина, чтобы он не продавал тебя другому хозяину, ибо в этом случае тебе никогда не удастся выйти на волю. Слуги, перепроданные своими господами, снова попадают в рабство на семь лет или, в лучшем случае, на три года. Я видел таких людей, которые оставались в положении рабов в течение пятнадцати, двадцати и даже двадцати восьми лет… Англичане, живущие на острове, придерживаются очень строгих правил: любой человек, задолжавший двадцать пять шиллингов, продается в рабство сроком на год или шесть месяцев».
И вот каков результат трехлетней работы Эксквемелина:
«Обретя свободу, я оказался гол, как Адам. У меня не было ничего, и поэтому я остался среди пиратов, вплоть до 1672 года. Я совершил с ними различные походы, о которых и собираюсь здесь рассказать».
Итак, отработав положенный срок, Эксквемелин¸ похоже, не заработал даже и одного восьмерика (восьмая часть песо) и смог устроиться лишь на пиратский корабль. Служил он и у небезызвестного Генри Моргана, который, если верить этому автору, и сам попал на Карибы в качестве «временного вербованного», и на Ямайку перебрался после истечения срока контракта. Впрочем, сам Морган отрицал этот факт. Думаю, что сведения Эксквемелина заслуживают большего доверия: можно предположить, что добившийся больших успехов бывший пират не любил вспоминать унижения первых лет жизни и явно желал немного «облагородить» свою биографию.
Джон (на самом деле Генри) Морган
Генри Морган, портрет на монете Ямайки
В 1674 г. Эксквемелин вернулся в Европу, где написал свою книгу, но 1697 г. снова отправился на Антильские острова, был врачом на французском пиратском судне, ходившем в поход на Картахену (ныне – столица провинции Боливар в Колумбии).
В следующей статье («Тортуга. Карибский рай флибустьеров») мы расскажем о Тортуге – небольшом, внешне ничем не примечательном островке, на который несчастливая судьба занесла Александра Эксквемелина. И о большой истории этого маленького острова.
Старинная карта Тортуги
Автор:
Комментарии (0)