В Пекине албазинских казаков называли «лоча» или «лача», что буквально означало «демон», «злое божество» и имело глубокий смысл — маньчжуры не понимали, как обычные люди могут проявлять столько отваги и мужества, чтобы противостоять превосходящим силам противника, а потерпев неудачу, снова и снова возвращаться на Амур, чтобы победить.
Маньчжуры объясняли отвагу албазинцев их дьявольским происхождением и откровенно побаивались в бою, зная их пренебрежение к смерти. Однако, решив использовать эти качества казаков в свою пользу, пригласили тех служить императору (богдыхану) Сюанье из маньчжурской династии Цин. И казаки согласились. Но как же получилось, что православные русские люди дали согласие служить иноверцам?
Спорная земля
Для этого надо вспомнить, что покорять Сибирь шли в первую очередь люди лихие, которые то вспоминали о Боге и начинали молиться и бить челом царю, то творили бесчинства, грабили и убивали.
Вот и поселение Албазин на Амуре поставили вчерашние преступники: илимские крестьяне, охотники, якутские и верхоленские казаки, которые в 1665 году на реке Лене подкараулили царского воеводу Лаврентия Обухова да и расправились с ним, перебив служилых людей и взяв добычу — соболиные шкурки и деньги. После такого «подвига» им ничего не оставалось, как только бежать на Амур, уповая на милость Божью и на то, что совершат что-то такое, за что простятся им все грехи — и прошлые, и будущие.
На Амуре казаки заняли опустевшее после ухода Ерофея Хабарова селение Албазин, стоявшее в устье Шилки, обложили местных ясаком и начали отправлять царю соболей. Они получили прощение через семь лет; в Албазин был назначен приказчик, а потом и воевода — так левый берег Амура стал русским, а Албазин стал крепостью.
Это не понравилось богдыхану Сюанье, который в 1685 году приказал решить вопрос с русскими раз и навсегда, отправив в Албазин флотилию речных кораблей с армией в 3 тысячи человек.
Албазин держал осаду больше двух недель, но силы были неравны. Ядра китайских пушек прошивали бревна стен насквозь, горели амбары, храм, было убито больше 100 человек. В конце концов, казаки были вынуждены оставить крепость, уйдя в Нерчинск, а китайцы, разрушив ее, ушли восвояси.
Узнав об этом, воевода Алексей Толбузин решил восстановить Албазин. Всего на Амур выехало 514 казаков и 155 крестьян и охотников. Крепость была отстроена заново с учетом возможностей китайцев и укреплена артиллерией: городок окружили земляным валом, а в центре поставили засыпные срубы.
На этот раз, чтобы доставить армию к Албазину, китайскому военачальнику Лантаню понадобилось 150 судов и 3 тысячи лошадей.
Осада началась летом 1686 года. Русских обстреливали, морили голодом и убивали во время вылазок. Но на этот раз китайские ядра вязли в земляных валах, а вырывавшиеся из крепости казаки дрались с таким ожесточением, что боевой дух армии империи Цин был подорван.
Лишь измором Албазин удалось взять. Когда казаков пленили, Лантань узнал, что в живых остался всего 151 человек, причем только 45 были способны взять в руки оружие, остальные лежали.
При дворе богдыхана
Если верить маньчжурским хроникам, Лантань предложил пленникам выбор: вернуться домой или ехать в Пекин.
Русские источники пишут, что в Пекин согласились ехать 45 казаков. Известно, что среди плененных были семьи казаков Яковлева, Романова, Хабарова, Дубинина и Холостова и священник Максим Леонтьев с семьей.
Но зачем императору Сюанье понадобились русские? Ведь пленных инородцев в Китае убивали.
Во-первых, албазинцы не были первыми русскими при дворе императора. Первые казаки оказались там еще в 1649 году — из них была сформирована рота гвардейцев Гудэи в составе гвардейского корпуса Сян Хуанци — элитного подразделения маньчжуров. 33 казака были пленены маньчжурами в 1678 году, другие — уведены годом ранее.
Во-вторых, маньчжурский богдыхан Сюанье по большому счету сам был инородцем по отношению к китайцам.
Албазинцы были отвезены ко дворцу императора в Пекин, где им предложили перейти на службу к Сюанье. Отказались только 12 человек, остальные были приняты богдыханом во дворце, всячески обласканы, одарены подарками и причислены к наследственному воинскому сословию императорских гвардейцев, которые в то время занимали видное положение в военной иерархии империи Цин.
Бывших казаков поселили на северо-восточной окраине столицы во Внутреннем Городе у ворот Дунчжимэнь, в переулке Хуцзяцзюань, им платили отличное жалование в три ляна в месяц серебром, что составляло примерно пять рублей на российские деньги, и давали по 10 пудов риса ежегодно. Все они получили земельные наделы и даже участки для фамильного кладбища (очень важная привилегия в китайском обществе). Им были предоставлены все права гвардейцев, но первые три года они полностью освобождались от обязанностей. Очевидно, за это время они должны были выздороветь, освоиться и выучить язык.
Русские фамилии остались в прошлом — теперь гвардейцы носили фамилии Хэ, Ду, Ло и Яо. Богдыхан позаботился о том, чтобы казаки ассимилировались, позволив им жениться на китаянках, но при этом оставил им полную свободу вероисповедания: скорее всего, именно это условие и сделало возможным службу казаков в императорской гвардии.
Если кто-то из них и надеялся вернуться домой, то в 1689 году надежды развеялись — согласно Нерчинскому договору, Китай и Россия обязывались не занимать Албазин, а казаки оставались в Пекине при дворце императора.
Первое время ротой Гудэи руководили русские командиры, но после заключения между империями Буринского договора, разграничивающего государства, а затем и Кяхтинского договора (1727-1728) значение русского подразделения при дворце богдыхана сошло на нет, и рота стала регулярной частью имперской гвардии. Возглавил ее один из маньчжурских принцев.
Потеряли язык, но сохранили веру
Казакам ничего не оставалось, кроме как обживаться на новом месте.
Бурную деятельность развил отец Максим, который привез с собой книги и церковную утварь. Для проведения служб богдыхан разрешил перестроить кумирню бога войны Гуань-Ди, и албазинцы выстроили там православную часовню во имя Святителя Николая Чудотворца, в которой и повесили свою главную святыню — икону Николая-угодника.
Китайцы называли церковь русских «Лоча мяо» — «Храм демонов».
В 1696 году от тобольского митрополита Игнатия поступило разрешение на строительство храма во имя святой Софии, были присланы книги, утварь и миро, и часовню перестроили в храм.
В 1716 году в Пекине была открыта Русская духовная миссия, а храм Софии стал Успенским собором. Так постепенно на месте поселения албазинцев образовалось Северное русское подворье.
Не все шло гладко: поначалу безделье и деньги развратили героев осады Албазина, а три года ничегонеделания развили в русских людях пьянство и лень. Они задирали маньчжуров, китайцев, затевали драки, которые часто оканчивались поножовщиной и убийствами, и смеялись над отцом Максимом, который их увещевал. А когда богдыхан отправил их воевать в Джунгарию с ойратами, албазинцы заставили идти с ними и отца Максима, который был уже очень стар, «для смеху» обрив священнику голову.
Когда известие это дошло до тобольского митрополита, Игнатий послал албазинцам для вразумления увещевательную грамоту, в которой укорял православных, что они забыли Бога, потеряли людской облик и губят душу.
Это отрезвило гвардейцев. Православие стало для них настоящим спасением. Известно, что иерей Максим Леонтьев служил в Успенском соборе до самой смерти в 1712 году, и на службах ему всегда помогали албазинцы. Они действительно сумели через века пронести свою веру, но далось им это с трудом.
Российский посол Евфимий Путятин, прибывший в Пекин в 1857 году, писал, что албазинцев осталось всего около сотни, и лишь двое-трое из них едва знают по-русски. В конце XIX века во время Боксерского восстания многие из них были перебиты вместе с православными китайцами и маньчжурами, но самые страшные гонения они пережили в XX веке во время Мао Цзэдуна.
В 2000 году в Китае жили всего 250 албазинцев. Они утратили европейские черты лица и знание русского языка, но до сих пор сохранили веру в Христа.
Майя НОВИК
Источник:
Комментарии (0)