Первая в городе Ставрополе гостиница, ставшая своеобразным вторым «штабом» Кавказской линии, начала строиться в 1837 году. Инициатива постройки очередного каменного (достаточно современного по тем временам) здания принадлежала местному городскому голове Ивану Григорьевичу Ганиловскому. В новом доме, который предполагалось закончить к приезду самого императора Николая I, Иван Ганиловский открыл гостиницу, которая официально именовалась «ресторацией».
Весьма изящный дом в последующие годы постоянно достраивался. Ганиловский азартно лепил к дому всё новые пристройки. Появилась так называемая Савельевская галерея, получившая своё имя от штабс-капитана Савельева, который проживал в «ресторации» на постоянной основе.
Вскоре арендатором здания стал греческий беженец и умелый предприниматель Пётр Афанасьевич Найтаки, который и превратил гостиницу в уголок кавказского офицерства. Согласно преданию, фамилия Найтаки у Петра Афанасьевича появилась, когда он прибыл из Греции в Таганрог, сбежав от гнёта осман. Таможенный чиновник допустил ошибку и записал в графе фамилия прежнее место жительства грека – «на Итаке», как у знаменитого Одиссея. Одиссея самого «новорожденного» Найтаки была более прозаична, нежели произведение великого Гомера. После Таганрога он перебрался в Пятигорск, а затем в Ставрополь.
"Найтаки" после революции
В самом городе в тот момент располагался штаб командующего всей Кавказской линии. Ввиду всего вышеописанного гостиница носила множество названий в народе. Её именовали и «Москвой», и «Найтаковской», и «Ресторацией», и, наконец, «Офицерским клубом».
Жаркое веселье и жестокая война
Как автор указал выше, в Ставрополе располагался штаб командующего войсками Кавказской линии. Там же находился штаб Линейного казачьего войска. А в 1816 году по указанию Ермолова в интересах обеспечения Кавказского корпуса на территории Ставропольской крепости разместились Провиантмейстерская комиссия и Комиссариатская комиссия. Таким образом, все офицеры, переведённые на Кавказ, так или иначе оказывались в Ставрополе. Кого-то сразу командировали в дальние укрепления или в действующие на Кавказской линии батальоны, а кому-то приходилось ожидать направления пару недель.
Но в Ставрополь устремлялись не только вновь прибывшие офицеры. Город тогда был средоточием жизни посреди бесконечной и кровавой войны. Кипела торговля с горскими жителями. Получив кратковременный отпуск или командирование в другие части, офицеры устремлялись в Ставрополь. А в самом Ставрополе все неизменно собирались в гостинице «Найтаки».
Именно здесь друзья, родственники и знакомые, не видевшие друг друга месяцы, а то и годы, готовясь к очередной долгой разлуке, устраивали кутежи и дружеские посиделки. Вино лилось рекой, денег офицеры, которые могли погибнуть в любой момент в глухих затерянных в горах гарнизонах, не жалели. И за всем этим «хозяйством» упорно следил смуглый грек с чёрными бакенбардами — Пётр Афанасьевич Найтаки. Найтаки всегда искал способы развлечь изнурённых боями офицеров.
Так, заметив, что офицеры обожают бильярд, Пётр Афанасьевич мигом обустроил бильярдную в лучших традициях. По стенам бильярдной тянулись кожаные диваны, на которых восседали штаб- и обер-офицеры, ведя увлечённую беседу. Здесь «катал шары» гений русской литературы Михаил Юрьевич Лермонтов, будучи офицером Тенгинского полка. Нашлось место и столам для игры в карты, на которых порой возвышались горки золота и кипы ассигнаций в виде ставок. Ночь напролёт шли азартная игра и весёлые вечеринки.
Сами номера по тем временам и окружавшим Ставрополь боям считались вершиной комфорта – высокие потолки и прекрасная мебель. А широкие окна дышали свежестью и солнцем. Главное же, что офицерам не приходилось ожидать, что через открытое окно в номер влетит граната или горящая головня.
Имелась в гостинице и хорошая столовая на уровне ресторана. Имелись две гостиных, на столиках которых, всегда можно было найти свежие номера «Северной пчелы» и «Русского инвалида». Для офицеров, которые месяцами сидят в кавказских укреплениях, зачитывая долгими зимними тоскливыми вечерами любую литературу до дыр, свежая периодика была просто подарком.
Безумству храбрых… ещё шампанского!
Кавказское офицерство, как и рядовые бойцы, в массе своей было вынужденно отчаянно храбрым во всех областях – и в бою, и в словесных баталиях. Это было вполне логично: далее Кавказа не сошлют, если несколько переиначить известную присказку про Сибирь. Так, согласно некоторым спорным воспоминаниям современников, во время прибытия императора Николая I в Ставрополь в 1837 году в гостинице проживал сосланный на Кавказ декабрист, князь и рядовой Нижегородского драгунского полка Александр Одоевский со своим другом — офицером Тенгинского полка Михаилом Лермонтовым.
Михаил Лермонтов
В тот момент, когда процессия императора вышла на улицу, на которой располагалась гостиница (позже в честь этого события улицу назовут Николаевским проспектом), на балкон выбежали Лермонтов и Одоевский со своими приятелями, заливающими тяжесть войны вином. Одоевский заметил, что процессия смотрится слишком мрачно. И, внезапно для всех, князь прокричал с балкона на латыни: «Ave, Caesar, morituri te salutant». Это известный клич гладиаторов: «Славься, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя». После этой фразы Одоевский залпом опустошил бокал шампанского. Лермонтов последовал его примеру.
Но друзья предпочли немедля увести бойкого князя с балкона, опасаясь, что на голову их друга могут свалиться ещё большие кары. Одоевский же просто отмахнулся, бросив походя: «Ну, господа, русская полиция по латыни еще не обучена!»
Порой служивые переходили грани дозволенного, и местное полицейское управление отправляло наверх гневные донесения. Так, управление доносило, что «офицеры, командированные на Кавказ для участия в делах против горцев, производят разные беспорядки». В самом деле, порой подвыпившие офицеры после неудачной игры в карты вызывали друг друга на дуэль. Полиция требовала прикрыть гостиницу или хотя бы закрыть картёжные столы и столовую, которая в тот момент считалась трактиром. Начальство, взвесив все «за» и «против» ответила полицейскому управлению категорическим отказом.
Закат офицерского клуба
В пору расцвета в гостинице «Найтаки» нельзя было найти ни одного штатского. В глазах рябило от военной формы Тенгинского и Навагинского полков, статных гренадёров и офицеров линейных частей в тёмно-синих черкесках. Здесь останавливался Лермонтов и декабрист Николай Лорер, дворянин и рядовой Сергей Кривцов и барон Андрей Розен, также участвовавший в восстании декабристов, Бестужев-Марлинский, который погибнет в районе современного Адлера, и Михаил Назимов, который, как утверждали некоторые современники, хоть порой лихо руководил боем в чине подпоручика, но сам, руководствуясь своими принципами, никогда не обнажал .
Закат «Офицерского клуба» начался со смерти Ивана Ганиловского. Потомки городского головы, который завещал часть своего недвижимого имущества Ставрополю, оказались далеки от усердия своего предка. Очень быстро сын, а затем и внук Ганиловского влезли в долги и были вынуждены продать недвижимое наследство. Продали и гостиницу «Найтаки». Она досталась армянскому купцу, который затеял перестройку здания, сохранив лишь общие детали прежней гостиницы.
"Найтаки" сейчас
Сейчас в памятнике архитектуры 19-го века располагаются частные магазинчики и кафе, которые, видит бог, не украшают фасад бывшей гостиницы. В качестве напоминания о лихой некогда «Офицерского клуба» на здании имеется табличка, гласящая:
«В этом здании находилась «Ресторация Найтаки», названная в честь известного грека-предпринимателя Петра Найтаки. Здесь останавливался М. Ю. Лермонтов, декабристы. Памятник архитектуры XIX века. Построен И. Ганиловским».
Автор:
Комментарии (3)