Пепел гиперболоида. Князь-инженер Гагарин не отдал свое изобретение большевикам

Христианин-ученый Андрей Григорьевич Гагарин, первый ректор Петербургского Политехнического института, решил уничтожить свою разработку — и, возможно, спас миллионы жизней от нового оружия

Татьяна ХМЕЛЬНИК

…Был самый конец 1918 года. Голод и холод сковали страну, раздираемую гражданской войной. У камина в своей усадьбе Холомки, что под городком Порховом на востоке Псковщины, немолодой князь перебирал листы, исписанные цифрами и формулами. Позвал дочь: «Соня, поди сюда!» Княжна – кудрявая, чернобровая — вопросительно посмотрела на отца. Тот подержал пачку бумаг в руках, как бы взвешивая, помедлил — и положил её в огонь.

Пламя тоже помедлило, расступилось перед этими листами, но вскоре верхние из них стали чернеть, съёживаться и обращаться в пепел. Отец и дочь смотрели в огонь. «Знаешь ли, Соня, что это было?» — спросил князь. Та молча помотала головой. «Это были плоды моих бессонных ночей, и сначала я думал, как отшлифовать моё изобретение, а потом – как его уничтожить без следа», — сказал он.

Только потом, спустя многие годы, после смерти отца, на чужбине, княжна поняла смысл этих слов. Возможно, тот миг спас миллионы жизней, которые могли стать жертвой нового оружия.

Княжна-цокотуха и паук-большевик

Князь Андрей Григорьевич Гагарин, первый ректор и фактически создатель Санкт-Петербургского Политехнического института, профессор, инженер и изобретатель, сжёг эти бумаги абсолютно осознанно.

Его дочь Софья Андреевна рассказывала художнику Владимиру Милашевскому, одному из частых гостей Холомков, что отец её сделал крупное изобретение, которое, по его словам, могло принести смерть и страдания людям, поэтому он, как честный человек и христианин, решил уничтожить свой труд, чтобы он не попал в руки военных.

Некоторое время Милашевский хранил тайну Гагариных, но потом, уже после отъезда княжны из усадьбы, рассказал о ней товарищам по несчастью, с кем делил стол и кров в Холомках. Усадьба Гагариных была национализирована практически сразу, но семье князя позволялось в ней жить до 1924 года, а к Гагариным добавилась ещё целая толпа «обломков» Серебряного века, покинувших голодный Петроград и перебравшихся в Холомки в «Народный дом имени тов. Ленина» — таков был официальный статус усадьбы.

Среди обитателей этой коммуны (она называлась Художественной колонией и просуществовала два года – с 1920 по 1921) были и Осип Мандельштам, и Корней Чуковский, и вышеупомянутый Милашевский, и Михаил Зощенко, и Владимир Ходасевич, и Николай Радлов, и другие представители творческой интеллигенции.

Любопытно, что именно здесь Чуковский написал опубликованную только в 1924 году «Муху-цокотуху» — возможно, глядя на княжну Софью.

Девушка была хорошенькая и не робкого десятка: когда началась Первая Мировая, Софья прошла курсы сестёр милосердия и верхом, вброд через реку Шелонь, отправлялась работать в больницу усадьбы Строгановых, а революционных грабителей она отпугивала личным браунингом – семейные ружья, хранившиеся в петроградской квартире, были у Гагариных отобраны.

Неудивительно, что именно Софье Андрей Григорьевич показал процесс уничтожения рукописи. Княжна, с одной стороны, заведовала «Народным домом» от Порховского уисполкома (уездного исполкома), с другой – не могла примириться с новой властью, разметавшей её семью: отец умер, пятеро братьев кто погиб, кто эмигрировал, они с матерью всё время жили под страхом выселения из дома и кормились на скудную уездную зарплату Софьи.

Керосин для Рюриковича

Что именно сжёг профессор Гагарин? Доподлинно этого мы уже не узнаем – рукопись хранилась в единственном экземпляре. В Первую мировую войну князь заведовал отделом оптики в техническом артиллерийском комитете – ведь он был артиллеристом по образованию. А в молодости очень увлекался прикладной астрономией.

Внук князя А.Г. Гагарина, профессор Технического университета Андрей Петрович Гагарин, много занимался наследием деда, когда оно стало доступно. К сожалению, Андрей Петрович умер в 2011 году, но о семейной легенде мы успели у него спросить:

— Я не могу точно сказать, что именно дед сжёг тогда в камине, об этом не сохранилось достоверных сведений, и все разговоры на эту тему – только предположения. Он был изобретателем, но, судя по многочисленным публикациям, не в области лазеров. У него очень хорошо получались разные механические приспособления, например, так называемый «пресс Гагарина». Но период жизни деда после Октябрьской революции плохо известен. Неудивительно, что мы что-то можем не знать о том смутном времени».

В пользу того, что Гагарин был занят чем-то очень важным, свидетельствует особое внимание, которое уделял ему Ленин.

Глава новой страны вовсе не страдал сентиментальностью по отношению к «бывшим» — известна его безжалостность к представителям непролетарского населения. А тут он вдруг оставляет князю дом (пусть и формально национализированный), пишет «охранную грамоту», по которой Гагарина и его семью нельзя брать в заложники, более того, предписывается «давать ему керосину необходимое количество для его занятий», которые Ленин считал «для Республики полезными». Ждал вождь трудового народа, что князь из рода Рюриковичей (как утверждают его биографы) разработает для Красной Армии нечто очень ценное.

Но «Охранная грамота» была выдана Андрею Григорьевичу только в январе 1920 года, тогда как описываемый труд полетел в камин намного раньше. Увы, сам Андрей Григорьевич очень недолго пользовался «охранной грамотой» — в том же 1920 году он скончался, прожив всего 65 лет, и был похоронен неподалёку, у церкви в селе Бельское Устье, рядом с полностью разорённой соседской усадьбой. А дворец, из которого в 1924 году были выселены остатки гагаринской семьи – княжна Софья и княгиня Мария Дмитриевна, —  на долгие годы забыл о прежних хозяевах.

Холомки нихт капутен

Сейчас в Холомках снова людно. С 2006 года здесь шла работа – приводили в порядок дворец. Его взял на баланс Политехнический институт (ныне университет) – тот самый, у истоков которого стоял князь Гагарин. Теперь здесь Учебно-исторический заповедник «Усадьба А.Г. Гагарина «Холомки»». Здание полностью восстановлено и выглядит блестяще.

Это далось нелегко: за годы бесхозности там пострадала крыша, по всем углам текло, стены стали крошиться, поскольку, как потом выяснилось, и водоотведения нормального не было. До полной заброшенности в доме был детский санаторий, но здание никогда не ремонтировалось капитально, денег на обслуживание выделялось в обрез.

Увы, кирпич дворца был не лучшего качества от рождения: ведь Гагарин построил здание всего за один год перед Первой мировой. Для местных кирпичных заводиков это было большой удачей – такой заказ сразу. Вот и гнали количество в ущерб качеству. Увы, князь, отлично надзиравший за строительством здания института, не доглядел за собственной усадьбой.

Проект выполнил дальний родственник Гагарина – архитектор Иван Фомин, который тогда ещё не стал знаменитым. Здание в неоклассическом стиле получилось строгим и величественным, прекрасно вписалось в пейзаж сосновых холмов над Шелонью, но прочностью не отличались. Ещё десять лет назад, глядя на погибающий дом, не верилось, что немецкую оккупацию он пережил целёхоньким.

Старые сотрудники бывшего санатория, которые по-прежнему живут в послевоенных домишках на территории усадьбы, рассказывают, что в самый разгар разрухи приезжали два старика – бывшие лётчики «Люфтваффе».

Они показывали старые снимки, где люди в немецкой форме стояли на ступенях дворца, — здесь был госпиталь. Потом, качая головой, старики сказали, глядя на разрушающееся здание: «Холомки капутен! Вы сделали то, что нам не удалось».

Возможно, сейчас эти старики порадовались бы, увидев возрождённое здание. Политех помнит своего ректора, а нам всем, возможно, стоит быть благодарным князю Гагарину за то, что научные и государственные амбиции в нём не одержали верх над человеколюбием.

Современники слышали, но не уверены

Научный сотрудник Учебно-исторического заповедника Любовь Сорокина здесь с самого начала восстановления. Теперь она водит экскурсии – как ни странно, сюда едут, причём в основном школьники. Устраивает детские праздники, но обязательно с экскурсом в историю Гагариных, оформила что-то типа усадебного музея, участвует в создании краеведческих сборников – и всё это за зарплату меньше 8 тысяч. Любовь Сорокина тоже, разумеется, знает о легендарном сжигании бумаг.

— Известно, что Андрей Григорьевич Гагарин был в высшей степени порядочным человеком, он и из ректоров был уволен за то, что не сдал жандармам организаторов студенческих беспорядков в Политехе. Видимо, он понял, что его изобретение могло нанести человечеству страшный вред, поэтому поступил как настоящий ученый и верующий человек.

Возможно, именно пересказ немногого, что знала княжна Софья Андреевна об этой истории, стал основой фантастического, на первый взгляд, произведения «Гиперболоид инженера Гарина» (1927). Алексей Толстой, будучи абсолютным гуманитарием, не мог легко придумать смертоносное оружие —  он ссылается на изобретателя подобной «штуки», якобы умершего в Сибири.

Судьба княжеской семьи

Княгиня Мария Дмитриевна Гагарина, урождённая Оболенская, вела дневник – он был опубликован в 2014 году Политехническим университетом. Еще четырнадцать лет после смерти мужа она жила в России, пока в 1934 году её не выкупили за огромные деньги у новой власти сыновья Сергей и Григорий — княгиня смогла уехать в США, где и умерла в 1946 году.

Рукопись была выкуплена из частной коллекции тогдашним губернатором Псковской области Андреем Турчаком, когда коллекционеры выставили документ на продажу и издана отдельной книгой. В книге приведено репринтное воспроизведение страниц дневника и расшифровка текста, не всегда хорошо читаемого.

К сожалению, это только часть дневников княгини, с октября 1917 года по 12 мая 1918-го, где остальные части — пока никто не знает. Княгиня описывает трагические события вокруг усадьбы и в Петрограде: «Мне сдаётся, что бедная Россия теперь как корабль, потерпевший крушение, понемногу глубже и глубже тонет в пучине, а мы все барахтаемся кругом на случайных обломках, которые носятся по волнам по воле стихии. Холомки такой обломок, пока ещё довольно устойчивый, но, конечно, каждую минуту волна может и его захлестнуть, а может, с Божьей помощью, и выкинуть на берег!».

В семье было шестеро детей. Старший, Андрей, сначала учился в отцовском Политехе. После революции 1905 года уехал учиться в Германию, вместе с младшими братьями Сергеем и Львом. Участвовал в Первой Мировой войне. Остался в России и уже в 1923 году был первый раз арестован ОГПУ «в связи с отказом сотрудничать». После череды арестов и ссылок был расстрелян в 1937 году.

Второй сын, Сергей, окончив всё тот же Политех, служил в Министерстве иностранных дел. Ему удалось уехать с семьёй в Париж, оттуда — в США. Погиб в 1941 году от несчастного случая в своём доме. Третий сын, Лев, был военным, через Крым выбрался из России, но умер в Константинополе от тифа в 1921 году.

Четыре дуба, уцелевших от аллеи, которые посадил А.Г. Гагарин. Фото: Татьяна Хмельник

Единственная дочь Гагариных Софья некоторое время была главным хранителем родительского имения в Холомках. В 1924 году её с матерью оттуда выселили, а в 1927 году ей удалось уехать в США — при участии личного друга Сталина Авеля Енукидзе, который помог многим «бывшим» покинуть Советскую Россию.

Софья сумела вывезти очень много семейных документов – теперь их хранят потомки её племянников (своих детей у княжны не было). Четвёртый сын, Григорий, тоже военный, был приговорён к расстрелу после покушения Фанни Каплан на Ленина, но ему удалось бежать на оккупированную немцами территорию и оттуда уехать в США.

Младший сын Гагариных, Пётр, во время революции ребенок, позже учился и работал в Ленинграде. В 1935 году большевики приговорили его к ссылке в Казахстан, а в 1938-м расстреляли. Его сын, Андрей Петрович — стал профессором Политеха.