Шлюп «Восток»
Материк под знаком вопроса
Возможное наличие большого материка в южных водах издревле занимало умы ученых. Еще с античных времен эту предполагаемую территорию обобщенно называли «Terra Australis Incognita», или Неизвестная Южная земля. В разные исторические периоды массивные очертания суши, расположенной к югу от известной части Африки, появлялись на картах и рисунках географов и мореплавателей. Одно из первых подобных изображений приписывается Птолемею.
Карта Оронция Финеуса
Не была обойдена вниманием эта гипотеза и в средневековье. На карте французского математика и картографа Оронция Финеуса, составленной в 1532 году, явственно можно различить очертания тогда еще не открытой Антарктиды, лишенной ледового покрова. Материк изобилует реками и горами. Считается также, что на составленных турецким адмиралом и пиратом Пири-реисом в 20-е гг. XVI столетия картах изображен фрагмент Антарктического материка.
Карта Филиппа Бюаша
В 1737 г. действительный член Французской академии наук Филипп Бюаш опубликовал карту мира, где на южном поле был изображен обширный пласт суши. Внутреннее море делило эту сушу на два субматерика, лежащих к западу и востоку от линии, где сейчас находятся Трансантарктические горы. Вопросы об источниках и документах, которыми пользовались эти и другие ученые, изображавшие «Терра аустралис инкогнита» на своих картах, остаются открытыми до сих пор.
Долгие столетия европейским мореплавателям, занятым отысканием путей к богатым пряностями странам, было не до поисков каких-то неизвестных южных материков, местоположение и существование которых находилось под внушительным вопросом. Каравеллы первооткрывателей продвигались вдоль африканского побережья на юг, пересекали Атлантический, Индийский и Тихий океаны, но отдаленные южные широты пока что оставались без внимания.
Сохранилось свидетельство знаменитого впоследствии флорентийского астронома и географа Америго Веспуччи, принимавшего участие в португальской экспедиции еще одного флорентинца Гонсалу Коэлью в 1501–1502 гг. В апреле 1502 года две каравеллы из состава экспедиции, двигаясь от берегов Бразилии, достигли 52 градусов южной широты, где обнаружили скалистую землю.
По словам Веспуччи, путешественники столкнулись с невероятным для них холодом, который они, уроженцы теплых стран, буквально не могли выносить. Стояла туманная погода, а продолжительность ночи в этих широтах достигала 15 часов. Пройдя вдоль побережья около 20 миль и не обнаружив подходящего места для якорной стоянки, португальские корабли, к общему облегчению команд, повернули обратно.
Что за землю обнаружила экспедиция, зайдя так далеко на юг, остается загадкой до сих пор. Одни исследователи полагают, что пройденное, по оценкам Веспуччи, расстояние в 500 лье (около 3 тыс. километров) было высчитано ошибочно, и путешественники достигли острова Триндади. Это остров вулканического происхождения, входящий в архипелаг Триндади-э-Мартин-Вас, который принадлежит Бразилии. Более смелые предположения позволяют осторожно допустить, что португальская флотилия могла достичь антарктического острова Южная Георгия.
Свое мнение о существовании южного материка в конце XVI века высказывал такой авторитетный мореплаватель, как пират Френсис Дрейк. Фортуна и тяга к свершениям отнюдь не географического характера занесла этого почтенного джентльмена удачи далеко на юг. Ему принадлежит честь открытия пролива между Огненной Землей и Южными Шетландскими островами, получившего название пролив Дрейка. Вернувшись в Англию, Френсис Дрейк утверждал, что никакой «Терра аустралис инкогнита» не существует, поскольку за Южными Шетландскими островами не было ничего, кроме бескрайнего пустынного океана.
Первая целенаправленная попытка отыскать Южный материк была предпринята англичанами только в последней четверти XVIII века. Миражи, виденные различными мореплавателями с бортов своих кораблей, находящихся в субантарктических широтах, и упорно циркулирующие слухи о том, что «там что-то есть», побудили британское адмиралтейство подтвердить или опровергнуть теоретические домыслы практическими шагами.
Разумеется, экспедиция не была только лишь способом проверить различные предположения и байки. Просвещенные мореплаватели были весьма озабочены мореплавательной активностью в южных водах французского королевского флота и стремились сохранять паритет. Неизведанную «Терра аустралис инкогнита» требовалось обнаружить и в случае успеха провести исследования на предмет возможной колонизации.
Во главе предприятия был поставлен возвратившийся в 1771 году из своего кругосветного путешествия опытный моряк Джеймс Кук. Под его команду поступил новый корабль «Резольюшен». Вторым экспедиционным судном, «Эдвенчер», командовал подчиняющийся Куку не менее опытный офицер Тобиас Фюрно. Для проведения вычислений в распоряжение экспедиции впервые в истории мореплавания был передан хронометр – техническая новинка тех лет, стоившая больших денег.
В июле 1772 г. «Резольюшен» и «Эдвенчер» покинули Плимут и направились к Южной Африке. В конце октября они достигли расположенного в районе мыса Доброй Надежды Капстада. Пополнив запасы воды и провизии, экспедиция в конце ноября двинулась на юг. В начале декабря корабли попали в сильный шторм, температура начала понижаться, а 10 декабря с борта были замечены первые плавучие льдины. Постепенно количество льда увеличивалось, температура достигла −3 градусов по Цельсию.
Корабли Кука во льдах Антарктики
Несмотря на то, что корабли часто шли в полосе тумана, Кук продолжал двигаться на юг, лавируя между льдинами и обходя ледяные поля. Среди экипажей появились первые признаки цинги. 17 января 1773 года экспедиция впервые пересекла Южный полярный круг. Несмотря на все старания, никаких признаков земли обнаружено не было. Надежды встретить неизвестный южный материк, да еще и пригодный к колонизации, таяли с каждым днем.
Вечером 17 января впередсмотрящие на грот-мачте «Резольшена» не увидели впереди ничего, кроме сплошного ледяного покрова. Поиски прохода среди белой преграды не принесли успеха. Была уже середина лета в южном полушарии, команды устали, и Кук решил отступить. 8 февраля корабли потеряли друг друга в тумане, но на этот счет Тобиас Фюрно имел четкие инструкции. Аккуратно обходя льды, «Резольюшен» покинул негостеприимные воды и в конце марта 1773 года бросил якорь в Новой Зеландии. Позже туда же прибыл и «Эдвенчер».
Преодолев за три с половиной месяца многие тысячи миль, англичане так и не увидели никакой земли. Завершив в 1775 году свое второе кругосветное путешествие и вернувшись в Англию, Джеймс Кук вынес гипотезе о возможном существовании «Терра аустралис инкогнита» свой вердикт: никакого материка в приполярных южных широтах не существует.
В книге, посвященной своим путешествиям, Кук был категоричен. Он утверждал, что никто не сможет проникнуть на юг дальше него. Никакого континента в этих суровых водах не существует, а если и есть какая-то земля, то только в виде небольших островов у самого Южного полюса, которые не только не годятся для колонизации, но и, по мнению британского путешественника, абсолютно недосягаемы.
Часть научного сообщества наконец-то успокоилась, тем более что Джеймс Кук много сделал для исследования не гипотетической, а совершенно реально существующей Австралии, фактически создав предпосылки для освоения ее Великобританией. К идее все-таки перепроверить столь категоричные высказывания английского мореплавателя вернулись спустя почти полвека. Однако зачастую географические открытия осуществлялись не по приказам адмиралтейства, пусть даже и британского, а по воле стихии.
В начале 1819 года британский коммерческий бриг «Уильямс» под командованием капитана Уильяма Смита следовал из Монтевидео в Вальпараисо с грузом. У мыса Горн корабль был отброшен штормом далеко на юг, и 19 февраля с его борта была замечена скалистая земля. Уильям Смит осенью того же года совершая такой же рейс, решил проверить увиденное. 14 октября 1819 года он вновь подошел к обнаруженной им земле. Обследовав берег, капитан Смит и его спутники осуществили высадку и дали открытому ими острову имя Новой Южной Британии. Впоследствии Смита уговорили переименовать остров в Новую Южную Шотландию.
Смит и его моряки стали первыми, кто вступил на землю Антарктики. Но сам материк, именуемый сейчас Антарктида, продолжал оставаться неизвестным. Впрочем, в таком полном таинственности положении ему оставалось быть совсем недолго.
«Славу такого предприятия не должны мы допускать отнять у нас»
Разумеется, поисками новых земель и исследованием бескрайних просторов Мирового океана были поглощены не только просвещенные мореплаватели или их давнишние соперники по ту сторону Ла-Манша. Над этой проблемой работали и в России. Замыслы, рождавшиеся в тиши увешанных картами кабинетов и аудиторий, нередко перемещались в процессе своего развития и осуществления на зыбкие палубы кораблей и в тесные капитанские каюты.
Русские моряки осваивали северные моря, искали удобные пути к богатым странам Востока. Правда, время от времени им приходилось отвлекаться на чередующиеся войны с Турцией или Швецией. Учреждение в конце XVIII века Русско-Американской компании, рост значения дальневосточных рубежей империи закономерно привели к интенсификации морских плаваний с научными и не только целями.
Уже в начале XIX века в царствование императора Александра I с 1803 по 1819 годы русскими мореплавателями было осуществлено по меньшей мере семь крупных морских экспедиций и плаваний в Атлантический, Индийский и Тихий океан. Произведено множество исследований географического, океанографического, натуралистического характера. В 1818 г. успешно закончилось кругосветное плавание брига «Рюрик» под командованием лейтенанта Отто Евстафьевича фон Коцебу, начатое в 1815 году. В результате в бассейне Тихого океана были открыты около 400 новых, не известных ранее, островов, сделана съемка берега, произведены археологические раскопки.
Однако, несмотря на достаточно интенсивные исследования, обширные районы Атлантического, Индийского и Тихого океанов оставались неизученными, особенно это касалось участков к югу от Южного полярного круга. Всю эту неведомую акваторию тогда было принято называть Южным Ледовитым океаном. Сейчас уже трудно предположить, у кого именно сформировалась идея направить экспедицию с целью исследования этого продолжавшего оставаться неопределенным белого пятна на карте. Возможно, эта концепция зародилась в той или иной степени у нескольких русских мореплавателей.
Первое упоминание о таком проекте обнаруживается в переписке известнейшего и авторитетного во флотских кругах капитана 1-го ранга Ивана Федоровича Крузенштерна с тогдашним морским министром маркизом Иваном Ивановичем де Траверсе. В письме, датированном 7 декабря 1818 года, Крузенштерн – в ответ на сообщение о намерении послать русские корабли к Северному и Южному полюсам – просит разрешения представить свои соображения по вопросу организации экспедиции.
Следует отметить, что в 1814 г. в процессе подготовки к плаванию брига «Рюрик» под командованием лейтенанта Коцебу Иван Федорович составил для этого предприятия подробнейшие инструкции, основываясь на своем богатом опыте. После этого обмена мнениями де Траверсе поручил Крузенштерну и нескольким другим авторитетным морякам изложить свои соображения на этот счет.
Среди последних был и выдающийся гидрограф вице-адмирал Гаврила Андреевич Сарычев. Он был не только полярным исследователем и археологом, но и считается первым русским писателем-маринистом. К описываемому времени Сарычев был почетным членом Петербургской Академии наук и членом Адмиралтейств-коллегии. Впоследствии, в царствование императора Николая I, Гаврила Андреевич Сарычев займет уникальную и единственную в истории русского флота должность – генерал-гидрографа Главного морского штаба.
Важной для плана намечавшейся экспедиции стала также докладная записка вернувшегося из кругосветного плавания уже капитан-лейтенанта Отто Евстафьевича фон Коцебу. Его «Рюрик» прибыл в Кронштадт в начале августа 1818 года. В этом документе, именуемом «Краткое обозрение плана предполагаемой экспедиции», помимо всего прочего Коцебу рекомендовал послать не один корабль, а два.
В марте 1819 г. пришел черед Ивана Федоровича Крузенштерна обстоятельно высказать свое мнение. Из Ревеля, где он тогда жил и трудился над составлением своего «Атласа Южного моря», была послана докладная записка, составленная на четырнадцати страницах, вместе с сопроводительным письмом. Иван Федорович откровенно признавался, что он и сам охотно бы возглавил одну из экспедиций, но здоровье не позволяет ему занять место на мостике. Однако Крузенштерн готов помочь будущему руководителю всеми своими знаниями и опытом.
Как и Коцебу, Иван Федорович настаивал на отправке двух кораблей к Северному и двух – к Южному полюсу. Особое внимание мореплаватель уделял последнему направлению, поскольку, как он считал, там необходимо было «поверить все неверное в южной половине Великого океана». В заключение капитан 1-го ранга Крузенштерн подчеркивал государственную важность и фактор престижа будущей экспедиции. «Славу такого предприятия не должны мы допускать отнять у нас», – писал он.
Учитывая важность будущего предприятия, Иван Федорович предлагал перенести организацию экспедиции на следующий, 1820 год, поскольку настаивал на тщательности и планомерности ее подготовки. Министр де Траверсе был не в восторге от полученной записки. В частности, его не устраивал перенос ее начала.
Крузенштерн предлагал сформировать две «дивизии», или отряда, каждый из которых состоял бы из двух кораблей. Одна «дивизия» предназначалась для исследования Северного полюса, а другая, соответственно, Южного. Южный отряд должен был как можно дальше проникнуть к Южному полюсу и выяснить окончательно вопрос о существовании или отсутствии там материка или каких-либо других земель. Северному отряду предписывалось следовать через Берингов пролив и далее вдоль северного побережья Аляски и Канады и попытаться пройти т.н. Северо-Западным проходом, о котором к тому времени много говорили в международных географических и военно-морских кругах.
Недовольство маркиза де Траверсе письмом капитана 1-го ранга Крузенштерна было вызвано еще и тем фактом, что проект экспедиции был высочайше одобрен императором Александром I уже в феврале 1819 года, и наверху начали раздаваться высокие и авторитетные мнения о крайней желательности отплытия кораблей не в следующем году, а уже в нынешнем. На подготовку экспедиции, таким образом, оставалось чрезвычайно мало времени.
Подготовительные мероприятия
Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен
Первым делом приступили к кадровому вопросу. И он, как это бывает нередко, решался со скрипом и треском полярных льдов. Капитан 1-го ранга Крузенштерн считал наиболее подходящим на должность командира южной дивизии опытного моряка капитана 2-го ранга Василия Михайловича Головнина, однако тот в данный момент находился в кругосветном плавании, командуя шлюпом «Камчатка». Ввиду его отсутствия Крузенштерн рекомендовал привлечь своего бывшего соплавателя капитана 2-го ранга Фаддея Фаддеевича Беллинсгаузена, который в ту пору командовал фрегатом «Флора», входившим в состав Черноморского флота. По мнению Ивана Федоровича, возглавить северную дивизию мог бы недавно вернувшийся из экспедиции капитан-лейтенант Отто Евстафьевич фон Коцебу.
Разумеется, высокое начальство выслушало опытного моряка и сделало все по-своему. Командиром южного отряда поставили командира линейного корабля «Юпитер» капитана-командора Макара Ивановича Ратманова, который во время кругосветной экспедиции Крузенштерна на шлюпах «Надежда» и «Нева» был у него старшим офицером. Вторая дивизия была поручена капитан-лейтенанту Михаилу Николаевичу Васильеву. Капитан-командор Ратманов, чье здоровье после пережитого им кораблекрушения у мыса Скаген оставляло желать лучшего, попросил заменить его и выдвинул кандидатуру Фаддея Фаддеевича Беллинсгаузена.
Материальная сторона экспедиции, в первую очередь то, что касалось кораблей, тоже решалась не без проблем и в спешке. Поскольку решение отправить обе дивизии в плаванье в 1819 году особо не оспаривалось, ввиду высоты, на которой оно было принято, то от постройки кораблей специальных, предназначенных для плавания во льдах, пришлось отказаться. Начался поиск из того, что имелось в наличии.
Для северной дивизии были отобраны шлюпы «Открытие» и «Благонамеренный». В экспедицию, отправляющуюся в южные широты, были назначены недавно спущенный на воду со стапелей Охтенского адмиралтейства большой шлюп «Восток» (водоизмещение 985 тонн, 28 пушек) и новейший, построенный в том же 1818 году на Олонецкой верфи, шлюп «Мирный» (водоизмещение 530 тонн, 20 пушек). Эти корабли не были однотипными и имели разные оценки у моряков.
Михаил Петрович Лазарев
Михаил Петрович Лазарев в письмах к сослуживцам сетовал на то, что «Восток» не был в достаточной степени пригоден для столь опасного предприятия, имел недостаточную вместительность и тесноту помещений как для офицеров, так и для команды. «Восток» входил в серию однотипных шлюпов, его строителем был англичанин на русской службе инженер Вениамин Фомич Стокке.
Выбор пал на «Восток» только из-за того, что однотипный с ним корабль «Камчатка» под командованием капитана 2-го ранга Михаила Головнина находился в кругосветном путешествии, хотя Головнин впоследствии и критиковал свой корабль. Свой скепсис по поводу «Востока» не скрывал и Беллинсгаузен, отмечая его чрезмерно высокий рангоут, плохое качество корпуса и материалов, из которых он был изготовлен. Капитан 2-го ранга прямо обвинял инженера Стокке в недобросовестном отношении к своим обязанностям. Шлюп был построен из сырого леса и не имел медной обшивки подводной части корпуса. Обшивка была спешно установлена в Кронштадтском доке в ходе подготовки к отплытию. На большом протяжении плавания экипаж отмечал, что «Восток» давал течь, его корпус постоянно приходилось укреплять и ремонтировать. К концу экспедиции состояние шлюпа было плачевным.
Шлюп «Мирный»
В отличие от «Востока», второй экспедиционный корабль южной дивизии «Мирный» отличался прекрасными мореходными характеристиками. Проект это корабля был составлен известным русским корабельным инженером Иваном Васильевичем Курепановым. Его строителем являлся корабельный мастер Яков Аникеевич Колодкин. Первоначально этот корабль числился в списках флота как транспорт «Ладога», однако было решено его дооборудовать. Переименованный в «Мирный», бывший транспорт подвергся основательной переделке. Сосновый руль был заменен на дубовый, установлены дополнительные крепления корпуса и более прочный такелаж. «Мирный» имел вторую обшивку, был менее быстроходным, чем «Восток», однако его командир, лейтенант Лазарев высоко оценивал хорошие мореходные качества своего корабля.
Руководители экспедиции негативно отнеслись к решению де Траверсе отправить в плавание разнотипные корабли, поскольку это создавало определенные проблемы, в первую очередь разницу в скорости хода и опасность потерять друг друга.
Экипажи кораблей комплектовались исключительно добровольцами. Примечательно, что среди офицеров и матросов не было ни одного иностранца. Правда, в экспедицию были приглашены два немецких ученых, которые должны были подняться на борт в Копенгагене, однако в последний момент они от участия в предприятии отказались. На кораблях сожалели, что из-за немцев, которые потом «испугались», было отказано в месте двум русским студентам, специализировавшимся по части естественной истории и отважно рвавшимся в далекое плавание.
Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен взял с собой с прежнего места службы своего старшего офицера капитан-лейтенанта Ивана Ивановича Завадовского. Большим уважением среди команд пользовался лейтенант Константин Петрович Торсон. Во время Отечественной войны 1812 года мичман Торсон, служивший тогда на фрегате «Амфитрида», первым из моряков был награжден орденом Святой Анны III степени. Он был очень компетентным, мужественным и в то же время скромным офицером. Участвовавший в восстании декабристов, Торсон в 1826 году был осужден на каторгу и скончался в 1852 году в Селенгинске.
Несмотря на спешность отбора и комплектации экипажей, и Беллинсгаузен, и Лазарев отмечали высокие моральные и профессиональные качества подчиненных им людей, что не раз подтвердилось в опасном плавании. Вместе с моряками тяготы похода разделили профессор Казанского университета астроном Иван Михайлович Симонов и художник, впоследствии академик живописи, Павел Николаевич Михайлов. В качестве духовного лица на борту шлюпа «Мирный» присутствовал иеромонах Дионисий.
Обеспечение всем необходимым вопреки сжатым срокам на подготовку было на вполне высоком уровне. Корабли в достаточной степени были укомплектованы навигационным и астрономическим оборудованием. Поскольку подавляющая часть его не производилась в России, не пожалели средств и осуществили соответствующие закупки во время стоянки в Портсмуте. Впоследствии англичане отмечали, что, несмотря на все еще в некоторой степени пренебрежительное отношение к хронометрам в королевском флоте, во флоте российском эти приборы уже входили в штатное оснащение.
На борт шлюпов было погружено большое количество провианта, включавшего в себя и противоцинготные средства в виде хвойной эссенции, лимонов, кислой капусты, сушеных и консервированных овощей. Для противодействия кишечным заболеваниям в условиях жаркого климата имелся большой запас красного вина, который добавляли в воду, а для согревания матросов, работающих на мачтах во время следования антарктическими водами, – ром.
по образу Морского Переговорного Телеграфа для Флота
Личному составу строго предписывалась тщательная гигиена: проводилось регулярное мытье в импровизированной бане, стирка белья, уборка и проветривание помещений. Для связи между шлюпами имелся изобретенный русским морским инженером капитан-лейтенантом Александром Николаевичем Бутаковым специальный флажной телеграф. Для составления и распознавания сигналов применялся составленный им же «Морской телеграфный словарь». Не был обойден вниманием и досуг команды. Перед отплытием на борт шлюпов была погружена тщательно отобранная обширная библиотека, включающая большое количество научной литературы по географии, геодезии, океанографии, астрономии и другим дисциплинам.
Всего на борту «Востока» было 117 человек, экипаж «Мирного» насчитывал 73 человека. 4 (16) июля 1819 года корабли оставили родной Кронштадт и взяли курс на запад. Первая русская антарктическая экспедиция началась.
Продолжение следует…
Автор:Денис Бриг
Комментарии (0)