Г. Каношенкин. «Общий вид села Грузино», 1822 г. Глядя на этот рисунок, можно понять, почему современники называли Грузино «Маленьким Петербургом графа Аракчеева»
В предыдущей статье ( ) было рассказано о детстве и юности Алексея Андреевича Аракчеева и его службе при императоре Павле I. Сегодня мы продолжим рассказ об этом странном, но весьма незаурядном человеке.Мы оставили его в 1799 году, когда, оказавшись в отставке, он отправился в свою вотчину – Грузино. Давайте немного поговорим об этом имении Аракчеева и порядках, которые он завёл там.
Помещик Аракчеев
Тарелка серии «Виды села Грузино», 1827 г.
Предание связывает название Грузино с именем когда-то владевшего этим селом новгородского боярина Афанасия Груза. Затем его хозяином был знаменитый А. Д. Меньшиков. Аракчеев верил в легенду о том, что сам апостол Андрей установил на близлежащем холме крест. Поэтому он построил здесь храм в честь этого апостола, а также чугунный бельведер, в котором находилась его скульптура.
Скульптура Андрея Первозванного в Грузино
Великолепный ансамбль усадьбы Аракчеева, на обустройство которой за 30 лет он истратил огромную сумму в 582 тысячи рублей, был разрушен в годы Великой Отечественной войны.
Грузино. Вид на чугунный павильон и разрушенный собор Андрея Первозванного, зима 1941-1942 гг.
Рассказывая об Аракчееве-помещике, все авторы неизменно подчёркивают его бесчеловечное отношение к крепостным. На территории вотчины действовало «Уложение о наказаниях», согласно которому за «первую вину» секли на конюшне. За вторую – отправляли для наказания в Преображенский полк, где провинившихся били так называемыми «аракчеевскими палками». Для третьего по счёту наказания из этого полка вызывались особо опытные и страшные экзекуторы, которые били провинившихся прямо перед барским кабинетом. Была в поместье и собственная тюрьма (на французский манер её называли «эдикюль»), в которой попавшие в немилость крестьяне содержались на воде и хлебе.
Вёлся своеобразный журнал, в котором регистрировались все потенциальные женихи и невесты с характеристикой на каждого. «Для общей пользы» Аракчеев требовал, чтобы богатых невест выдавать замуж в бедные семьи, а богатым женихам полагалось брать бедных невест. Запрещалось жениться «больным, увечным, глупым, дурного поведения» и брать в жёны «глупых девок». А девиц «дурного поведения» запрещалось «выдавать в бедные семейства, дабы не расстроили вконец хозяйства».
Также по приказу Аракчеева замужние женщины обязаны были рожать каждый год. Неродившие замужние крестьянки должны были сверх нормы «представить 10 аршин холста».
Практиковал Аракчеев и покупку красивых девиц для сексуальных утех. Через некоторое время он выдавал надоевшую любовницу замуж, выделяя ей небольшое приданое. Но покупал он этих девиц по одной, а не содержал целый гарем, как некоторые другие помещики.
В общем, спорить не о чем: методы Аракчеева были отвратительными, жестокими и в наши дни вызывают понятное всем возмущение. Другой вопрос: а как хозяйствовали в те времена другие помещики-крепостники? Александр Васильевич Суворов, например? Известно, что в принадлежавших ему деревнях подходящих по возрасту парней и девушек раз в год выстраивали в шеренги по росту и отправляли под венец согласно «строевому номеру». Мнение будущих супругов никого не интересовало.
Или единственный соперник Суворова – генерал-фельдмаршал Михаил Каменский, с которым он никак не мог поделить славу победителя османов при Козлуджи.
М. Каменского называли «последним мечом Екатерины», и он стал прототипом старого князя Болконского в романе Л. Толстого «Война и мир». А ещё он был настоящим «диким помещиком», которого убили собственные крепостные, доведённые до отчаяния его жестокостью и самодурством. По итогам расследования этого инцидента на каторгу были осуждены и отправлены 300 человек, что говорит о масштабах и степени ненависти крестьян.
Многие знают о Дарье Салтыковой, но ничем не лучше её была Александра Козловская. Никакого наказания, в отличие от Салтычихи, она не понесла.
Пензенский помещик Николай Струйский оборудовал в своём имении самую настоящую камеру пыток с богатейшей коллекцией европейского «оборудования», для работы с которым он выписал специалистов-палачей из «просвещённой Европы». Развлекался он также и стрельбой по живым людям в специально оборудованном тире: крепостные мужики должны были пытаться уклониться от пуль, передвигаясь в ограниченном замкнутом пространстве. Другой его забавой было бросать людей в клетку к голодному тигру, привезённому аж из Индии. Своим богатством Н. Струйский был обязан Емельяну Пугачёву, люди которого уничтожили всех родственников этого садиста. Остаётся горько сожалеть, что выжить удалось именно этому представителю данной семьи. Число жертв Струйского превышало 200 человек. Он дожил до преклонного возраста и умер всеми уважаемым человеком.
Гаремы из крепостных девок были обычным делом. Этих несчастных девушек в крепостнической России называли «серальками». Некоторые эстеты маскировали такие гаремы под театры и хоры. Самыми известными из них были два Николая – Шереметев и Юсупов. У первого из них, до тех пор, пока он не влюбился в Прасковью Горбунову (Жемчугову), был особый ритуал: каждый вечер он оставлял у одной из актрис свой платок, за которым приходил ночью. А Юсупов был «пионером российского стриптиза»: заставлял актрис после представлений под музыку раздеваться перед гостями. В сексуальном плане он и его приятели предпочитали БДСМ, охаживая во время «утех» несчастных девушек плётками.
Рязанский помещик-самодур по фамилии Гагарин до изысков в виде театров не доходил. Он просто содержал гарем из 7 крепостных девушек и двух цыганок. Его «сералькам» запрещено было не только выходить на улицу, но даже смотреть в окно. Ещё страшнее оказался отставной генерал-лейтенант Лев Измайлов, который даже и в советское время числился «героем 1812 года». А ещё он считается прототипом помещика Троекурова из повести Пушкина «Дубровский»: любил шутки ради запирать слуг в комнате с диким медведем. В своём доме Измайлов содержал 30 несовершеннолетних наложниц. В сферу его интересов попадали девочки 10-12 лет (надо учитывать, что об акселерации тогда никто и не слышал, и двенадцатилетние девочки в середине XIX века были похожи на нынешних десятилетних). Состав этого гарема постоянно обновлялся: девочки «отчислялись» из него, как только становились хоть немного похожими на взрослых женщин. Собственную дочь, которую родила от него одна из этих невольниц, Измайлов изнасиловал, когда той исполнилось 8 лет. Известно даже имя этого ребёнка – Нимфодора Фритоновна Хорошевская. Позже она попала в его гарем, а в возрасте 13 лет была отправлена для работы на поташный завод, условия труда на котором мало отличались от каторжных. Опасаясь, что крепостные расскажут о его «художествах» на исповеди, Измайлов запретил им... ходить в церковь.
Измайлов не был исключением из правил: педофилы среди российских помещиков встречались достаточно часто. Государственный чиновник А. Заболоцкий-Десятовский, проводивший сбор информации о положении русских крепостных, свидетельствует:
«Иной помещик заставляет удовлетворять свои скотские побуждения просто силой власти, и, не видя предела, доходит до неистовства, насилуя малолетних детей…»
Особенно отличился на этом поприще киевский помещик Виктор Страшинский, на счету которого было изнасилование более 500 женщин и девушек из трёх окрестных деревень.
Русский народ ничего не забыл. Александр Блок в феврале 1918 года писал в статье «Интеллигенция и революция»:
«Почему гадят в любезных сердцу барских усадьбах?
– Потому, что там насиловали и пороли девок: не у того барина, так у соседа.
Почему валят столетние парки?
– Потому, что сто лет под их развесистыми липами и кленами господа показывали свою власть: тыкали в нос нищему – мошной... Я знаю, что говорю. Конем этого не объедешь. Замалчивать этого нет возможности.»
Дошедшие до нас душераздирающие , повествующие об извращениях и садизме всевозможных «сиятельств» и «превосходительств» – лишь верхушка айсберга. В «обществе» таковых порой даже порицали, но лишь как нерачительных хозяев, портящих ценный «говорящий скот». На этом фоне Аракчеев если и удивлял соседей, то какой-то «странной» и «излишней» заботой о своих крепостных.
Помещик Аракчеев: взгляд с другой стороны
А. И. Михайловский-Данилевский писал:
«Удалясь в Грузино, он (Аракчеев) соорудил там великолепный дом, насадил прелестный сад и так обстроил крестьян, что село сие по красоте своей, а особенно по существующему в оном необыкновенному порядку почитается в России образцовым.»
Грузино
Дом Аракчеева в Грузино, фото начала XX века
А. П. Языков утверждает, что в 1826 году в вотчину Аракчеева входило 32 деревни, но раньше их было больше: граф переселил крестьян из маленьких неперспективных деревень в более крупные сёла. Оставшиеся были перестроены по единому плану, между ними проложены дороги, обсаженные берёзами. Память об этом сохранилась в народной песне, записанной Короленко:
«Да Аракчеев-господин,
Да ен всеё дороженьку березкой усадил.»
Все эти работы выполнялись крепостными, но оплачивались из личных средств Аракчеева. Центром его владений было село Грузино, где находилась барская усадьба. Здесь для крестьян были построены каменные дома с железными крышами, которые требовалось содержать в чистоте и порядке. То же касалось улиц. За грязь и мусор строго наказывали.
Вот как выглядели в 1822 г. крестьянские дома в Грузино на рисунке И. Семенова:
И. Семенов. «Крестьянские дома в селе Грузино», 1822 г.
В Грузино имелась и бесплатная больница для крестьян (вакцинация от оспы, кстати, была обязательной).
И. Семенов. «Площадь у Гошпиталя», 1822 г.
В тяжёлых случаях больных отправляли в близлежащий полевой госпиталь. Любопытно, что крестьян, которые получили травму по неосторожности либо подозревались в том, что заболели по собственной вине, пороли перед выпиской.
Аракчеев не поленился даже составить «Краткие правила для матерей-крестьянок Грузинской вотчины», в которых содержались подробные советы по уходу за детьми.
Была устроена школа для мальчиков. Девушкам-сиротам выдавалось приданое. Каждое крестьянское хозяйство должно было иметь лошадь и корову, в случае необходимости они выделялись бесплатно. В неурожайные годы пострадавшим оказывалась безвозмездная помощь зерном. Кроме того, крестьяне могли брать ссуду в специально устроенном Аракчеевым для таких целей банке.
Ещё одной особенностью вотчины Аракчеева было отсутствие питейных заведений. Спиртное здесь можно было купить только на свадьбу или по праздникам.
Климат тех мест не слишком благоприятен для ведения сельского хозяйства. Поэтому по указанию Аракчеева его крепостные специализировались на животноводстве, и это оказалось экономически целесообразно: имение приносило немалую прибыль. Зерновые и овощные культуры выращивались не на продажу, а исключительно для внутреннего потребления. Подавляющее большинство крепостных Аракчеева состояли на оброке, некоторые уходили на заработки в Петербург. Часть мужчин были объединены в артели, выполнявшие казённые подряды по строительству дорог, мостов или зданий. Именно эти «бригады» приносили наибольшую прибыль, зарабатывая порой денег больше, чем все остальные крестьяне, вместе взятые. Барщина в Грузино служила наказанием для должников по оброку или выданной ссуде.
Но была в Грузино ещё одна большая беда: своевольство и самодурство любовницы Аракчеева – Настасьи Минкиной, которая стала фактической хозяйкой поместья и вела себя в худших традициях «диких» российских барынь. В результате в романе Булгакова она даже удостоилась приглашения на московский бал Воланда и была представлена Маргарите:
«Госпожа Минкина, ах, как хороша! Немного нервозна. Зачем же было жечь горничной лицо щипцами для завивки! Конечно, при этих условиях зарежут!»
Янош (Иоганн) Ромбауэр. Портрет А. Ф. Минкиной. 1800-е гг. Холст, масло
Странная и единственная любовь графа Аракчеева
В 1801 году Аракчеев, как обычно, купил у соседского помещика понравившуюся ему молодую вдову какого-то матроса. Это и была та самая женщина на букву «Б», о которой писал во второй эпиграмме А. Пушкин. Процитируем отрывок из неё для тех, кто не читал первую статью:
«А царю он — друг и брат.
Полон злобы, полон мести,
Без ума, без чувств, без чести,
Кто ж он? Преданный без лести,
Б... грошевой солдат.»
На тот момент Настасье Минкиной исполнилось 19 лет. Недоброжелатели утверждали, что не было в деревне, из которой привёз Аракчеев эту особу, мужика, не «отведавшего её прелестей». Но именно в неё вдруг и влюбился могущественный граф. Крестьяне села Грузино считали, что Минкина приворожила барина с помощью любовного зелья, рецепт которого узнала от цыган. В отсутствие Аракчеева Настасья фактически управляла имением и вела себя как настоящая барыня. Ещё недавно слывшая потаскушкой, содержанка графа стала строгой поборницей морали, отправляя на порку всех, замеченных в «греховном совокуплении».
Любопытно, что даже император Александр I во время посещений Грузино не брезговал садиться с пассией Аракчеева за один стол. Он, кстати, посещал это имение Аракчеева 10 раз.
Кабинет Аракчеева в Грузино, в котором он принимал императора. Рисунок 1897 г.
Видевший Минкину Словский оставил такое описание:
«Настасья была среднего роста, довольно полная; лицо ее смугло, черты приятны, глаза большие и черные, полные огня… Характера живого и пылкого, а в гневе безгранична. Она старалась держаться как можно приличнее и всегда одевалась в черное.»
Н. Греч настроен ещё более критично:
«Грубая, подлая, злая, к тому безобразная, небольшого роста, с хамским лицом и грузным телом.»
От этой женщины у Аракчеева родился сын – Михаил Шумский, который официально считался воспитанником графа. Утверждали, что Минкина и её сын были изображены на иконе собора села Грузино – под видом Девы Марии и младенца Иисуса.
Существовало предание, что этот ребёнок был взят Минкиной у одной из крепостных крестьянок, чтобы ещё больше привязать к себе графа-любовника. Другая легенда гласит, что Настасье очень не нравился «крестьянский» румянец на щеках сына. Чтобы добиться «аристократической» бледности, она якобы недокармливала мальчика и поила его уксусом. Талантов своего отца Михаил Шумский не унаследовал: прославился в основном пьянками и игрой в карты. Особенно громким был скандал 1826 года, когда пьяный Шумский, явившись в театр с половинкой арбуза в руках, стал аплодировать, хлопая руками по лысине впереди сидевшего мужчины, а когда тот стал возмущаться, надел ему арбуз на голову со словами: «Старичок, вот тебе и паричок».
Был отправлен на Кавказ, служил там около года, после чего вернулся в Петербург. Скоро он был уволен из армии «по болезни», под которой подразумевался алкоголизм. Вконец опустившийся сын Настасьи Минкиной был сослан в монастырь с немалой «пенсией» в 100 рублей в месяц (вначале от Аракчеева, потом – от Николая I). Во всех монастырях он неоднократно уличался в пьянстве. Потомства не оставил. О трагической развязке этой истории связи всесильного графа с крестьянкой мы поговорим чуть позже.
Была у Аракчеева и настоящая жена – Наталья Хомутова (брак был заключён в 1806 году). Но отношения между супругами не сложились. Н. Саблуков так пишет об этом:
«Характер его был настолько вспыльчив и деспотичен, что молодая особа, на которой он женился, находя невозможным жить с таким человеком, оставила его дом и вернулась к своей матери.»
Вообще же, про Аракчеева, рабочий день которого начинался в 4 часа утра, а заканчивался далеко за полночь, даже враги говорили, что он «женат на государевой службе». Об этой службе у императора Александра I и последних годах жизни графа будет рассказано в следующей статье. Автор:
Комментарии (6)