Князь Багратион. Источник: ar.culture.ru
Причины трагедии
Как уже говорилось в , 7 сентября 1812 года князь Петр Багратион получил на Бородинском поле осколочное ранение левой голени с повреждением большеберцовой или малоберцовой кости, что привело к кровопотере и травматическому шоку. Последующие несколько дней обстоятельства сложились для раненого не самым лучшим образом – приходилось постоянно отступать перед врагом. Из 17 прожитых после ранения дней 10 князь провел в дороге. Это не позволяло своевременно провести все медицинские процедуры, да и постоянная тряска в пути немало выматывала Багратиона. Однако в исторической среде существует мнение, что основными виновниками являются врачи с их непрофессиональными действиями.
Здесь стоит перенестись в февраль 1944 года на 1-й Белорусский фронт, где генерал армии Николай Федорович Ватутин получил огнестрельное ранение правого бедра с повреждением кости. В принципе, это не было для середины XX века смертельным ранением, пострадавшего вполне могли бы вернуть в строй в случае благоприятного стечения обстоятельств. К тому же в арсенале военных врачей Красной Армии уже была антисептика, методы переливания крови вкупе с местным и общим обезболиванием. Но, несмотря на то, что за лечением следил сам Сталин, а медицинское руководство осуществлял главный хирург Николай Бурденко, Ватутин скончался 15 апреля спустя 10 дней после ампутации. Будут ли в этом случае справедливы упреки в адрес врачевателей начала XIX века, которые не смогли вовремя убедить Багратиона в необходимости ампутации и даже просто оперативного вмешательства?
Николай Федорович Ватутин. Источник: xfiles.ru
На общее физическое состояние князя накладывались серьезные психоэмоциональные переживания, связанные не только с вынужденным оставлением русской армией Москвы. Багратион тяжело пережил факт того, что его 2-ю армии фактически спас его недруг Михаил Барклай-де-Толли. Кроме этого, после ранения командующим армией назначили сначала генерала Милорадовича, а позднее Тормасова. При этом в приказе фигурировало определение «до высочайшего указа», то есть Багратиона никто особо и не ждал после выздоровления. Как оказалось, князь был не в самых хороших отношениях с императором Александром I и по итогам Бородинского сражения правитель жалует ему всего пятьдесят тысяч рублей. Для сравнения: Кутузов после битвы становился генералом-фельмаршалом и получал сто тысяч рублей. А князь Багратион даже причитающихся денег не получил, с его смертью указ императора упразднили. Мало того, Александр I повел себя неподобающее, когда фактически запретил хоронить военачальника в Санкт-Петербурге — родственникам пришлось совершать скромное погребение в селе Симы.
Путь на восток
Вернемся к моменту, когда раненого князя Багратиона увезли с поля боя и под ударами наступающих французов эвакуировали в Можайск. Однако и здесь оставаться было опасно. Князь вызывает к себе старшего врача лейб-гвардии Литовского полка Якова Говорова, который оказал ему первую помощью на поле брани и которому будет суждено оставаться с Багратионом до конца его дней. Спустя пару лет Говоров издаст по мотивам событий тех дней книгу «Последние дни жизни князя Петра Ивановича Багратиона». Примечательно, что в ней самые характерные моменты будут вымараны цензором. Уже 9-10 сентября врачи, пользующие князя во время перехода Можайск — Москва, обнаруживают неприятные признаки развития воспалительного процесса. Яков Говоров при этом не смог полноценно исследовать рану князя – повозке приходилось двигаться быстро, остановки были непродолжительны. Главной опасностью становилось попадание столь высокопоставленного военного во французский плен. Что случилось бы при таких обстоятельствах? Наполеон приложил бы все усилия для спасения раненого князя и привлек бы своего лучшего военного врача Доминика Ларрея. Этот адепт ампутации всего и вся наверняка бы лишил Багратиона ноги. В таком состоянии Багратион попал бы на какой-нибудь торжественный прием у Наполеона, где его наградили бы почетной шпагой или саблей. Такое, кстати, уже было — в случае пленения генерал-майора Петра Гавриловича Лихачева. Но знаем ли мы сейчас, кто такой генерал русской армии Лихачев?
Могила Багратиона на Бородинском поле. Источник: wikipedia.org
12 сентября повозка с Багратионом въезжает в Москву, где князя встречает сам генерал-губернатор Ростопчин, по требованию которого раненого осматривает еще одно светило российской медицины, граф Федор Андреевич Гильденбрандт. Это был очень опытный врач, прошедший школу военной медицины в пехотных батальонах, а затем служивший главным хирургом в Московском военном госпитале. На момент Отечественной войны Федор Андреевич был одновременно профессором Московского университета и оператором-хирургом в Главном военном госпитале. После осмотра раны Гильденбрандт сказал князю, что «рана и здоровье вашего сиятельства обыкновенны», а сопровождавшим его передал: «…хотя берцовая кость ноги его перебита, но в Москве рана была весьма хороша и обещала спасение бесценного для нас военачальника».
На тот момент по причинам, не зависящим от врачей, были уже упущены 48 часов, в течение которых необходимо было провести глубокую очистку раны. Именно с этого момента начинается инфицирование повреждения, и надеяться в этом случае на внутренние ресурсы организма было опрометчиво.
В общей сложности сразу три врача (еще был главный медик 2-й армии И. И. Гангарт) наблюдали за состоянием Багратиона, к которым раненый обратился с характерной речью:
«Я не сомневаюсь в искусстве моих господ докторов, но мне желательно, чтобы вы все совокупно меня пользовали. Я желаю в теперешнем состоянии лучше положиться на трех искусных врачей, нежели на двух таковых».
При этом Багратион не оставлял свою службу и успевал принимать множество людей, раздавая им поручения. Генерал-губернатор Ростопчин, посетивший князя в те тягостные дни, вспоминал, что одной из причин отказа от ампутации мог стать возраст Багратиона – 50 лет. Считалось в те времена, что кровь к этому возрасту уже испорчена, риски операции очень высоки. Кроме этого, за два дня, которые провел раненый генерал в Москве, поток посетителей был велик и это не позволило выбрать время для подготовки к операции. Когда же узнали о сдаче Москвы,
«рана его в перевязке представила весьма количественное нагноение и скрывающуюся под оным глубокую полость, из которой вытискивался смердящий гной».
Но, по большому счету, особых опасений у врачей такое положение дел не должно было вызывать паники – в период «до антисептики» все раны заживали через интенсивное нагноение. Как показала , не в этом случае…
Последние дни в Симах
Багратион со свитой и врачами покидает на повозках Москву 14 сентября и берет курс на Владимирскую губернию в село Симы. Этот парадоксальный факт до сих пор не находит однозначного объяснения. Вся армия вместе с Михаилом Кутузовым отходила на запланированные рубежи в Рязанской губернии, где были госпитали, а тяжелораненый князь решается ехать в другую сторону. Он боится пленения? Тяжелая депрессия и мучительная боль помутила рассудок? Как бы то ни было, на следующий день рана приобретает пугающие врачей признаки: сильное зловоние отделяющегося гноя или, как тогда говорили, «гнилая горячка». В соответствии с принятыми в те времена правилами, медики в очередной раз и с большим усердием принялись настаивать на ампутации. Поручили это Говорову, который высказался:
«До сих пор все употребленные нами способы лечения мало приносили пользы Вашей светлости, и потому мы, в общем нашем суждении о вашей болезни, положили предпринять такое средство, которое бы в самое короткое время могло уничтожить ваши страдания».
Багратион отказался. Ему предложили хотя бы дать добро на расширение раны для санации, но и тут услышали:
«Операция? Я уж очень хорошо знаю это средств, к которому Вы прибегаете, когда не умеете одолеть болезнь лекарствами»
.В итоге лечить стремительно развивающийся сепсис генерал Багратион приказал медикаментозно. Фактически это ограничивалось только приемом внутрь эфирной настойки мауна с гофмановым анодином для успокоения. Все привело к тому, что уже 16-17 сентября несчастный прошел «точку невозврата». Теперь интоксикацию и заражение организма не было возможности остановить даже ампутацией. Только 20 сентября удалось уговорить Багратиона на расширение раны, которая, однако, была уже бесполезна и лишь добавила страданий. На тот момент затягивание оперативного вмешательство вызвало остеомиелит, сепсис и развитие анаэробного процесса. В течение следующих дней на ноге появились «антоново-огненные пятна с большим количеством смрадного гноя», а за два дня до смерти Говоров наблюдал в ране червей.
«Я примечал во время сего состояния, — писал о последних днях героя Яков Говоров, — мрачную тоску, разливающуюся по лицу его. Глаза постепенно теряли последнюю свою живость, губы покрывались синевою, а впалые и увядшие щеки — смертельною бледностию… К вечеру усилившиеся нервные припадки с тяжелым дыханием, хрипением и изредка икотою предвещали кончину сего великого человека».
Хирург Гангарт также находился при князе Багратионе, оставив свои воспоминания:
«Во все время болезни, до последнего часа, днем и ночью я находился при одре его. Он чувствовал от раны жестокую боль, ужасную тоску и страдал иными мучительными припадками, но не изрек ни малейшего сетования на судьбу и страдания свои, снося их как истинный герой; не ужасаяся смерти, ожидал приближения ее с тем же спокойствием духа, с которым готов был встретить ее и среди ярости сражения»
24 сентября 1812 года генерал Петр Багратион скончался, навсегда вписав своё имя в бессмертный полк Отечества.
Автор: Статьи из этой серии:
Комментарии (3)