Желтороссия (9)

Знаете ли вы, что при благоприятном стечении обстоятельств Россия могла граничить с Индией? Что белые и красные плечом к плечу воевали против общего врага? Что погоны в Красной Армии были задолго до их официального введения в 1943-м? Об этом и многом другом читайте в историческом повествовании с продолжением «Желтороссия».

Транспортный узел

В 1937 году китайские рабочие под руководством советских инженеров и техников начали прокладку автомобильной трассы от железнодорожной станции Сары-Озек, построенной в 1931 году при прокладке Туркестано-Сибирской железной дороги (Турксиб), до пограничного поселка Хоргос (230 км), далее до Урумчи (сейчас 670 км, тогда на 50 км длиннее) и до Ланьчжоу (ещё 1904 км). На строительстве были заняты несколько тысяч советских специалистов. Общая протяженность трассы составляла 2925 километров. Даже от железнодорожной станции Сергиополь (ныне — Аягоз) через Хоргос (855 км) в Урумчи было 1575 километров, а до ближайшей китайской станции Баатоу аж 2340.

Обеспечением деятельности советских миссий и охраной автотрассы занималась особая в/ч 4279. Для перевозки грузов была создана особая бригада в/ч 8285, в распоряжении которой находилось 750 грузовых автомобилей, а всего «трассу международного значения» обслуживало свыше 5 тысяч грузовиков ЗиС-5. Руководил перевозками оперативный штаб, находившийся в Алма-Ате. Переброска военных грузов из Сары-Озека началась 17 октября 1937 года. После первого рейса на автотрассе были произведены дополнительные работы по расчистке и расширению перевалов, отремонтированы мосты. К середине ноября 1937 года, несмотря на сложные условия, весь маршрут был полностью освоен.

Поскольку доставка грузов для китайской армии была засекречена и проводилась Отделом спецзаданий Генштаба Красной армии, военнослужащие, занятые ей, считались в спецкомандировке по линии Разведуправления Генерального штаба Наркомата обороны.

По просьбе китайской стороны в 1938 году трасса была продолжена до Сяньяна. Её общая протяженность составила 3750 километров. Более коротким по этой трассе был и путь в Индию.

До конца 1944 года в условиях абсолютной секретности было перевезено с советской территории свыше 5,5 тысяч железнодорожных вагонов различных грузов. В Китай было переправлено почти 100 танков, 1250 новейших самолётов, более 1400 артиллерийских систем, десятки тысяч пулеметов, а также ручное стрелковое оружие и другое вооружение.

Для срочной доставки грузов действовала авиалиния, обслуживаемая самолётами ТБ-3 и АНТ-9.

С дружественным визитом

В сентябре 1938 года Шен Шицай отправился в Москву, где в Академии им. Фрунзе постигал вершины военной науки его младший брат Шен Шици, просить о новых поставках вооружения и боевой техники. С собой он привёз портрет Сталина из рисовой и маковой соломки и портрет Ворошилова на шелке. Среди подарков были также разнообразные изделия народных промыслов и ювелирные украшения: золотые драконы с рубиновыми глазами, драгоценные камни, золотые пепельницы, расшитые золотом китайские шелковые халаты, продукцию китайской медицины, включая афродизиаки.

Климента Ворошилова, назначенного вести переговоры, Шен Шицай буквально всего обслюнявил. Встреча Ворошилова и Шен Шицая, продолжавшаяся несколько часов, изобиловала хвалой в адрес советской страны, великих вождей товарищей Сталина и Ворошилова, Красной Армии и советской боевой техники в частности. Стенограмма встречи пестрит записями вроде «Шен-Ши-Цай встает и крепко обнимает и целует товарища Ворошилова в лоб». Целованию подверглись также руки и щеки Климента Ефремовича, который к концу встречи не знал, куда ему деваться. В ходе встречи Шен Шицай заявил, что он давний поклонник марксизма и хочет перестроить экономику и всю жизнь Синьцзяна на марксистских началах, а кроме того хочет стать коммунистом, вступив в ВКП(б). 29 сентября перед отъездом синьцзянской делегации заместитель начальника Разведывательного Управления Красной Армии Семён Григорьевич Гендин (1902 — расстрелян 23 февраля 1939) вручил гостю в присутствии переводчицы заветный партийный билет №1859118.

Власть меняется

Летом 1939 года по указанию дубаня была проведена чистка среди преподавателей и студентов Синьцзянского института.

В марте 1940 года в горах Бадайшана были разбиты восставшие казахи, а их руководитель Ногай-бай убит. Но полностью подавить восстание не удалось. Казахи быстро оправились от потерь и под предводительством сына Ногай-бая Ирис-хана и его помощника Оспан-батыра уже через месяц здорово потрепали китайцев. Шен Шицай решил вступить в переговоры. Условия, на которых казахи соглашались прекратить военные действия, были следующие:

В июле 1940 года соглашение было подписано. Но Оспан-батыр его не подписал, и со своими сторонниками продолжил борьбу, засев в Бадайшанских горах у монгольской границы. Его отряды нападали на колонны с золотой и урановой рудой, открытой на Алтае. Результатом было прекращение добычи из-за невозможности её вывезти. Хотя в том же году Оспан-батыр был уничтожен, в Китае упоминание о нём до сих пор находится под запретом. А его соратник Ирис-хан после подписания договора вскоре умер от чумы.

История казахского мальчика

Переселяясь в Синьцзян, китайцы утверждали свой образ жизни. Они не пили молока, не держали скота, соответственно, не сдавали скот в аренду, не покупали у казахов и других местных кочевников продукты животноводства, да и купить у них было нечего.

Казах Оспан Исламулы родился в 1899 году в Коктогайском районе Алтайского округа Китая. В годы голощекинского голодомора он вывел несколько аулов из Казахстана в китайский Алтай. С начала восстания в Синьцзяне Оспан стал активным участником сопротивления властям. Воевал под началом Шариф-хана и Ногайбая. Звание батыра заслужил за мужество и бесстрашие после того, как в одной из стычек с гоминьдановцами лично убил 8 солдат и одного офицера. Будучи безграмотным кочевником, он обладал талантом истинного полководца. Наделённый лидерскими качествами, он вёл за собой людей. С самого начала с Оспан-батыром были его соратники Келес, Токтаган, Сулеймен, Жамитхан, Капас. Они нападали на врага внезапно, небольшими группами, что характерно для партизанского отряда. Но постепенно набирались сил, и китайцы начали их бояться. В 1940 году воины Оспан-батыра освободили Коктогай, разбив вооруженные силы китайцев. Однако через некоторое время китайская армия вновь отвоевала город, устроив настоящую бойню: восемь из одиннадцати детей Оспан-батыра были зарезаны. Его жена Мемей спаслась, бросившись в реку с остальными детьми. А у Сулеймен-батыра тогда погибла вся семья. Но постигшее горе не устрашило, а только ожесточило воинов.

Восток — дело тонкое

Уничтожив с помощью Советского Союза основные силы повстанцев, Шен Шицай решил избавиться и от своих могущественных союзников.

18 сентября 1940 года по обвинению в подготовке заговора под руководством военного советника Латова было арестовано 450 человек. 56 из них впоследствии расстреляли, включая директора бюро дорог генерала Н.И. Бектиева. Шен Шицай медленно, но верно менял ориентацию с Москвы на Нанкин. После этого он взялся изводить китайских коммунистов, в частности, арестовал брата Мао Цзэдуна, а просьбу Генерального консула Ивана Николаевича Бакулина (1906—1963) о его освобождении проигнорировал. Ничего хорошего теперь в Советском Союзе от Шен Шицая не ждали.

Сформированный в январе 1941 года 171-й отдельный батальон войск НКВД был в феврале переброшен в Синьцзян и дислоцирован в Урумчи, где занимался охраной находившегося там авиационного завода и геологических партий, разведывавших недра северо-западной части Китая. Красноармейцы и командиры батальона также, как «алтайцы» и «киргизы» носили «форму особо установленного образца», практически белогвардейскую, и звания русской армии. Лейтенанты именовались подпоручиками, а майоры — капитанами. Даже политруки имели «старорежимные» чины. Причём если лейтенант становился подпоручиком, то политрук, звание которого в Красной Армии соответствовало лейтенантскому, получал чин поручика. Инструктором политпропаганды был поручик Тимонин. А комиссар батальона полковой комиссар Виктор Дмитриевич Киселёв (1908—1980) получил чин полковника. Когда в конце 1943 года батальон вернулся в СССР, его не стали «переодевать», поскольку погоны к тому времени ввели и в РККА.

В 1941—1944 гг. авиазавод в городе Хами также охранялся, одетыми в белогвардейскую форму красноармейцами.

В декабре 2012 года участник тех событий, житель подмосковного посёлка Лотошино, тогда 92-летний ветеран Иван Зонтов рассказал, что его, призванного в армию в феврале 1940 года, в августе вместе с частью перекинули по железной дороге из Белоруссии в Казахстан на станции Сары-Озек. Дорога заняла почти три недели. Там бойцам вместо привычных красноармейских ботинок с обмотками выдали новенькие сапоги и форму царской армии: синие брюки, гимнастерки цвета хаки с погонами, и фуражки с царскими кокардами.

В целях конспирации нижние чины обращались к офицерам исключительно по уставу царской армии: «Ваше высокоблагородие, господин...». Обращения, принятые в Красной Армии, строго наказывались. Лишь на один час в неделю, на политзанятиях «господа» становились «товарищами».

Войсковая часть №4279 в Синьцзяне представляла собой комбинированное соединение до тысячи человек, состоящее из нескольких подразделений. В полку были батареи пушечной артиллерии на конной тяге, кавалерийские эскадроны без пушек, топографический взвод (Зонтова туда не взяли, хотя он хорошо знал геодезию)… входила даже авиационная эскадрилья. Часть была расквартирована в десяти одноэтажных саманных казармах, в каждой из которых размещалось до сотни солдат.

***
Строжайшая дисциплина и необычная выучка, характерная для подразделений царской армии, а также форма обращения, были непривычны для красноармейцев. Командиром полка был полковник Красной Армии «Иван Иванович Иванов», чьё настоящее имя никто из подчиненных не знал, все обращались к нему «господин генерал». Ни в одном боестолкновении за все время нахождения в Китае полк не принял, провёл два учения: одно полевое, весной 1941 года, другое штабное, для офицерского состава, уже во время войны. До мая 1943 года Иван Зонтов прослужил в Китае, нося белогвардейскую форму. По возвращении в СССР его с несколькими однополчанами зачислили в отдельный кавалерийский дивизион расквартированный в Коврове Владимирской области. «Нас недолюбливали, наше поведение было совершенно иным, иногда у нас проскакивало обращение «господин». Старослужащие вообще считали вновь прибывших шпионами. Офицеры им разъяснили, что это не так. Хотя где служили «странные» солдаты до этого, являлось военной тайной.

Продолжение следует.