Неудачная охота
– Не может быть, – Егор смотрел, как его собака нарезает круги по воде в том месте, где только что зеркальную поверхность разбил сноп дроби, выпущенной по утке. Смышленый спаниель в поисках добычи упрямо кружил вблизи противоположного берега озерца, но ничего не находил.
– Что за , – охотник наблюдал за собакой, машинально перезаряжая ружьё. Он был очень удивлен случившимся. Чёрная утка, в которую он стрелял уже в третий раз, упрямо не желала попасть в его ягдташ.
– Не понимаю, – Егор еще раз прикинул расстояние до цели – не более 25 метров, – не мог я промахнуться, это невозможно…
Он прекрасно видел, как после выстрела дробовая осыпь со всех сторон накрыла птицу. Она не попыталась взлететь или нырнуть, не распласталась на поверхности воды. Она просто исчезла.
Старое, надежное, пристрелянное ружьё ИЖ-54, из которого он влёт легко сшибал вальдшнепов, шансов дичи не давало. Патроны сам собирал – навески дроби и пороха выверены до сотых долей грамма, давно научен в таких вещах не ошибаться. Дробь № 6, согласованная с 18 миллиметровым получоком. В общем – все по уму. За свою охотничью практику он столько уток добыл – сосчитать трудно. А здесь в третий раз стреляет по сидячей цели и безрезультатно.
Странная утка. Чёрная, как головешка. Такие за годы охоты ему еще не попадались. На воду, в отличие от крякв, садится совершенно бесшумно. Впервые он ее позавчера увидел. Сидел на берегу этого затерянного на просторах России безымянного озерца, спрятавшись в кустах, в надежде, что вечером на жировку к чистой воде из крепей утки полетят. Вечер был тихий, выстрелов вездесущих местных ушлых охотников, любящих пошмалять из дробовиков по дичи на вечерней зорьке, не было слышно. Хотя места тут, довольно дикие, полтора часа по трассе до города, если ехать быстро.
Смеркаться уже начало, когда из-за камыша в двух десятках метров от него эта выплыла. Пролёта ее он не видел, возможно, с другой стороны зашла. И посадки на воду не слышал, хотя было безветренно. Шлепки играющих карасей наполняли вечернюю тишину музыкой живой Природы. Здоровенная чёрная утка бесшумно плыла по зеркальной глади воды.
Егор неторопливо прицелился и выстрелил. Собака, как всегда стремглав кинулась в воду. Долго плавала, но ничего не нашла. Она, бывало, подранков из гущи камыша вытаскивала, в ряску болотную с головой за ними ныряла и доставала всегда. Умная и старательная собака. А в тот раз пустая вернулась. Обиженно смотрела на хозяина, что же ты, дескать, такой-растакой зря меня гоняешь по холодной воде. Мазло!
Погладил Егор собаку, приласкал, успокоил. Виноват. Плохо выстрелил, прости родная. Хотя странно…
Перекантовавшись ночь в машине, а днем побродив по окрестным угодьям, он подстрелил двух рябчиков. Выпотрошил птиц, сыпанул внутрь горчичного порошка и набил листьями крапивы. Завернул в тряпку, кинул в багажник. В таком виде больше суток легко пролежат, сейчас не жарко уже. А к вечеру снова засел на берегу озерца. И история повторилась в точности. Опять утка выплыла на чистую воду, он тщательно прицелился и выстрелил. И опять промазал. Дичь снова исчезла. Обошел с собакой все озеро по периметру и ничего не нашел. Никогда еще, даже с самых юных лет, он не мазал так позорно. Просто напасть какая-то. Чёртова утка.
Выехав на трассу, включил музыку и притопил педаль акселератора. Дома перекусил и помылся. Вычистил ружьё. Аккуратно "закатал" десяток "свежих" патронов. И на следующий день, снова проехав более ста километров, ближе к вечеру (благо отпуск еще не закончился) вновь примостился на берегу уже знакомого озерца. В пролетевших над головой чирков стрелять не стал, бог с ними. Не хотелось вспугнуть более крупную дичь. Он почему-то был твердо уверен, что и после двух выстрелов, утка снова должна появиться. И не ошибся. Ожидания подтвердились. Как и прежде, она бесшумно выплыла на закате. Совершенно чёрная утка по посадке походила чем-то на кряковую, но была раза в полтора крупнее. Нет, таких он точно еще никогда не встречал.
Высоко подняв голову, птица медленно двигалась вдоль противоположного берега по открытой воде, огибая травяные островки.
Егор медленно поднял ружьё, привычно прицелился, выдохнул из себя воздух и, затаив дыхание, плавно нажал на спусковой крючок. Эхо выстрела погасло в туманной дымке, тянувшейся по лугам из леса. Собака прыгнула в воду и поплыла. Внимательно следивший за происходящим охотник уже понял, что она снова ничего не найдет.
– Не может быть, – прошептал Егор.
Перезарядив ружьё, он прислонил его к дереву и закурил.
– М-да… Дела, – неудачливый стрелок позвал собаку и пошел к машине, – как же так? Непонятно…
Подойдя к автомобилю, задумался. До города далеко, завтра последний день отпуска. А тут странности интересные. Промазать с такого расстояния он не мог – это факт. Значит, либо подранок (или подранки?) каким-то образом заныривает под корягу и там погибает, либо это голимая чертовщина. Но в чертей Егор не верил. Просто днем надо внимательно осмотреть этот водоем и постараться найти дичь. Не могла же она испариться.
Ночлег в избе с весёлыми хозяевами
Примерно в километре от озерца примостилась какая-то брошенная деревушка. И, вроде как, в одном из домов виден свет. В машине спать неудобно, намучаешься, устанешь. Может попроситься на ночлег, а если не получится – переночевать в одном из брошенных домов? Все лучше, чем в салоне корчится. Одеяло теплое в багажнике есть.
Потихоньку, на первой скорости, благополучно доехал по старой, заросшей травой, дороге до самой околицы. Темнело. Безжизненные строения этой когда-то, по-видимому, многолюдной деревни угнетали беспощадным напоминанием о бренности бытия. Сколько трудов было положено на создание и обустройство этого человеческого жилья. Сколько мужицкого пота пролито на обтесанные тяжелыми железными топорами толстые брёвна. Сколько радостей и горестей людей, погасших в юдоли земной, растворено в стенах этих пустынных обителей.
Хозяева уехали. Огороды заросли чертополохом. Совсем умирает . Возможно, летом дети и внуки бывших жителей еще наезжают сюда на пару дней набрать грибов и шашлык зажарить. Кто-то даже трубу печную может починить или отвалившийся узорный наличник гвоздями приколотить. А потом снова все надолго пустеет и .
Деревянный дом потеряв хозяев жить долго не может. Он болеть начинает без человеческого тепла от сырости и печали. Накреняет его Матерь-Земля и роняет на чрево свое, чтобы, укрыв зеленым лишайником, обратить в прах творение рук человеческих.
Но в одном доме точно горит свет. Оставив машину на краю деревни, прихватив ружьё и рюкзак с едой, Егор, продравшись через заросли травы, постучал в двери.
На пороге возникла старая толстая женщина с жабьим лицом, одетая в темное длинное платье. В одной руке она держала керосиновую лампу, в другой топор. Бабища вопросительно кивнула, приподняв голову вверх и обнажив заросший щетиной здоровенный кадык.
Егор, хотя был смелым мужчиной, несколько заробел и невольно подался назад. Желание заночевать в этом доме у него пропало. Из-за спины страшной тетки раздался голос.
– Кто там, Настён? Охотника что ли занесло? Так пущай заходит.
В дверной проем протиснулся малорослый седой бородатый мужичок с улыбчивым лицом, налитым старческими яблочками. Размашисто махнув рукой, приветливо пригласил:
– Заходи, мил-человек. Не боись. Настён только с виду страшен, а в душе – добряк.
– Положи топор то, чучело, – обратился он к старухе, – напужал человека. Охотник это. Видишь, с ружьём.
Бабка, бросив топор в угол, отступила, пропуская гостя. В избе было довольно чисто, топилась печь. Керосиновая лампа тускло освещала небольшую комнату. На дощатом столе чугунок с картошкой, огурцы, грибы, оладьи.
– В аккурат к ужину поспел, везунчик, – хохотнул , – садись ужо к столу. У нас по-простому. Разносолов нет, но брюхо набить есть чем.
Егор, рассупонив рюкзак, достал и выложил на стол колбасу, кусок копчёного сала, белый хлеб, варёные яйца. Конфеты "Коровка" в прозрачном пакетике к чаю. Термос с кофе поставил.
– Напрасно ты это, – старик покосился на продукты и ухмыльнулся, – мы не нищие, гостя накормить можем.
– Да я подумал… – начал было Егор, но старик перебил:
– Ты кушай давай, нам с Настёном колбасу да сало нельзя. А вот хлеб белый редко едим и конфеты тоже, побалуемся сегодня.
– Мясо не едите совсем? – Поинтересовался охотник, – вера что ли не позволяет?
– Да неее… какая там вера. – старик снова лукаво улыбнулся, – просто не любим мы плоть чужую терзать, даже мертвую и в копчёном виде.
Егор чуть не подавился от его слов. С трудом прожевал кусок колбасы. Налил себе кофе, глотнул и с интересом посмотрел на старика, который тем временем вытащил из чугунка средних размеров картофелину, переломил ее пальцами пополам и не разжёвывая проглотил целиком. Бабка, сидевшая за столом рядом с Егором, сделала то же самое. А потом протянула было за салом здоровенную волосатую руку, но старик наотмашь лупанул по ней маленьким кулачком и визгливо крикнул:
– Не замай! Стервятник! Конфеты вон соси, если чрево укротить не можешь.
– Ну, тудыть твою в качель, – подумал Егор, – занесла меня нелёгкая. Весёлая компания образовалась. Такие ребята могут ночью топором по башке тюкнуть. Картошку целиком глотают, психи.
Кушать расхотелось. Сидел за столом, пил кофе и смотрел на придурков, пожиравших картофелины. Проглатывая очередной клубень, хозяева избы задирали головы вверх, обнажая играющие на шее кадыки.
– Почему баба то с кадыком, – торкнула его мысль, – может мужик в женском платье?
Наевшись картошки с огурцами и напившись по очереди какого-то отвара прямо из чайника, хозяева, сыто рыгая, вылезли из-за стола. Старик лёг на лавку, стоявшую у стены и накрытую грязной овчиной, а страховидная баба, кряхтя и шумно портя воздух, полезла на печь.
Старичок неодобрительно смотрел не нее:
– Совсем страх потерял, сволочь, – он кивнул в сторону печи. Обрати внимание, это не женщина. Это сволочной старый пердун, делающий мою жизнь невыносимой. Переклинило его, в бабьи шмутки одевается. По пустым домам старые вещи ищет и наряжается. И называет себя Настей. Я его Настёном прозвал, на мужской манер. Приблудный он. Башку у него с катушек снесло, с тех пор чудит. Мышей ловит и глотает живьем. Отучить не могу. Нельзя нам мясо есть. Мясо мозг туманит и чутье уходит.
Старик погрозил кулаком выглядывающему из-за ситцевой занавески Настёну:
– У-у-у-у, сатанинское отродье! Будешь еще мышей жрать, я тебя напрочь выгоню, подохнешь в лесу то.
Толстый Настён спрятавшись за занавеску утробно завыл.
– Нишкни! – Прикрикнул дед, – не вой, поганец, не пугай гостя. Вот встану щас, приласкаю дрыном по горбу.
Завывания за занавеской затихли.
Повернувшись к Егору, старый хрыч широко улыбнулся:
– Ты не бойся нас, мил-человек. Смелый охотник. Другие бегут отсюдова сломя голову, увидав Настёна. А ты не напужался, в гости зашел. За это уважаю. Мужик! Мы худого не сделаем, ты только сам себе не навреди. Самый страшный враг человека сидит внутри него самого. До смерти может довести. От недопонимания до неприятия существующих вещей всего один шаг. Шагнул – и все твое существо покалечено несоответствием пропитавших тебя с детства бесспорных истин и фактов, противоречащих им. И либо ты становишься инвалидом на всю оставшуюся жизнь с испорченной психикой, либо переходишь на другой уровень бытия, где прежние понятия ассиметрично смещены или вовсе поменялись местами.
Егор обалдело смотрел на разговорившегося старика:
– Ну, ты, дед, даешь, – от твоих туманных речей меня даже как-то повело и тоже ассиметрично сместило. Ты, случайно, не из когорты спившихся философов? Был у меня один такой случайный знакомый. Все мне про феномены и ноумены рассказывал, а потом уксусной эссенции вместо водки выпил и едва богу душу не отдал. Не смог, бедолага, ни чувствами, ни умом постичь, что в стакане отрава была. А хороший был философ. Сейчас ночным сторожем в морге работает. Говорит, что вид смерти делает его счастливым при мысли о том, что сам он пока живой. Ты, дедок, изъясняешься странно. Давай-ка попроще, сам то из каких будешь?
– Ведун я, мил-человек, слыхал про таких?
– Ну, скажем, слыхать слыхал, но видать не видал вживую. Что-то типа колдуна?
– Не совсем, – старик задумался, – мое дело предвидеть грядущее и упреждать события, а не менять ход жизни посредством чар в угоду чьим-то интересам. Покинув эту деревню, тебе лучше будет в скором времени забыть о нашей встрече. Так будет правильно. Ни к чему лишнее смятение мыслей, – старик улыбнулся, – и про утку чёрную забудь, которую три дня подстрелить не мог и потому здесь оказался.
– И про утку знаешь, – удивился Егор.
– Я прожил много лет и много знаю такого, что не надо знать тебе, – дед зажмурился и прикрыл ладонью глаза, – ты, мил-человек, напрасно охотой увлекся. Птиц и зверей убиваешь – нехорошо это. Разве в твоем доме нет еды? А чёрную утку тебе не убить, потому что нет ее. Анчутка это болотный развлекается. Хотя ты в нечистую силу не веришь. Родители твои материалистами были, ни в бога, ни в черта не верили и тебя этому научили. И не верь, если не хочешь. Зачем себя принуждать. Каждому воздастся по вере его. Кстати, неверие – это тоже вера. Ущербная вера в то, что нет ничего, выходящего за пределы человеческого разума. Это удобная вера. Все, что непонятно – можно не принимать и отрицать, либо просто не обращать внимания на некоторые вещи. Меня по-другому воспитали. По заветам старины учили видеть с закрытыми глазами, чувствовать биение не только своего, но и чужих сердец, всячески развивали во мне способности, заложенные в нас Матерью-Природой, о которых большинство твоих современников и не подозревает. Учили отличать добро от зла. Я много сейчас умею. Потолкавшись на житейском поприще, мог бы сделать карьеру и управлять людьми. Но я не хочу. Управлять людьми – удел Бога. Не надо стараться потеснить его, он этого не любит. Все ваши "кормчие" в какой-то мере ущербны. Одни молятся Мамоне и цель их жизни – преумножать нажитое богатство, ставя эту цель превыше всего. Другие бредят славой и постоянно добиваются признания общества, для них орден на груди – это апогей человеческого благополучия. Третьи – просто жулики, я о них и говорить не хочу.
Мои сородичи стараются меньше контачить с обычными людьми. Я тоже человек, но не такой как ты. В городе жить не могу, асфальтовый смрад и обилие вокруг грязных чужих мыслей делают пребывание там невыносимым.
Знаешь почему я глотаю картошку целиком, и Настена научил этому? Это не придурь. Я проверяю время от времени нужен ли я Всевышнему. Могу подавиться и умереть, но он не допускает этого. Значит я ему еще нужен.
Ты тут человек случайный, – старик засмеялся, – хотя в Природе нет ничего случайного. Добрым людям я помогаю, плохих обхожу стороной. Деревушка эта – временное пристанище. Попросили присмотреть за ребёнком, оставшимся в одиночестве.
А за чёрной уткой больше не ходи. Пропадешь. И собаку замучаешь. Были уж тут всякие охотники. Стреляли в уток, а попадали друг в друга. Ложись спать, охотник. Ты устал. Вот свободная лавка, перебирайся и отдыхай.
Егор вдруг почувствовал невыносимую усталость, глаза начали слипаться. Он лег на скамью и моментально уснул.
Странный ребёнок
Проснулся от того, что пушистый белый котёнок, запрыгнув на грудь, щекотал подбородок. А собака его, лежавшая на полу рядом, не обращала на кошку внимания. Было уже позднее утро, в комнате никого не было, кроме симпатичной белокурой девчонки лет десяти от роду. Все как-то было по-другому. Стол накрыт цветастой скатертью, подоконник украшал букет полевых цветов, воткнутый в трехлитровую банку. На стене картина Василия Поленова "Московский дворик" с белобрысыми детишками на переднем плане.
– А где ? – Спросил Егор у девочки.
– Какой дедушка? – Она удивленно распахнула глаза, – я одна тут. Мама скоро из города должна приехать. А вы как вошли сюда, дядя? Дверь же закрыта была, а утром смотрю – вы тут храпите.
– И Настёна тоже нет? – Егор встал со скамьи и подойдя к печке отдёрнул ситцевую занавеску, скрывающую полати, обнажив пустоту.
– Никого тут нет, – девочка, встав возле охотника, снизу-вверх смотрела на него ясными глазками, – я же сказала, мама уехала в город, скоро вернется. У нас продукты кончились, мы сюда в отпуск приехали грибы собирать. Тут раньше мамины родители жили, но они уже давно умерли.
– Хрень какая-то, – подумал Егор, – странная мамаша.
– Не боится мама тебя оставлять одну, наверное, ночью страшно? – Поинтересовался он у девочки.
– Да тут бояться некого, – девочка засмеялась, – тут нет никого, а я уже большая и темноты не боюсь. И когда темно – уже сплю.
– Странно, – Егор нажал пальцами на глаза, – все смешалось в доме Облонских. Мерещится что-то. Был же дед? И мужик в юбке – этакая волосатая небритая баба? Картошку глотали не разжёвывая.
Проворная маленькая девчушка уже накрывала на стол. Вытащила из печки чугунок с варёным картофелем, чайник поставила.
– Это мама мне сварила, – девочка покосилась на лежащие на столе съестные припасы охотника, – давайте завтракать, можно я у вас колбаски возьму? Меня Алена зовут.
– Конечно, конечно, – Егор напластал охотничьим ножом колбасы и сала, подвинул к девочке. Та, положив картофелину на тарелку и раздербанив ее вилкой, аккуратно кушала прикусывая колбаской.
Он смотрел на нее и никак не мог вспомнить, как вообще попал в этот дом. И зачем? Обрывки мыслей кружились в дурацком хороводе: лохматый дед, жирная толстомордая старуха с заросшим щетиной кадыком… девочки вроде не было вчера? Разговоры какие-то идиотские… от недопонимания до неприятия… Бред… Или приснилось все?
– Твою мать… Не пил ведь вчера ничего, а ни черта толком вспомнить не могу, – он вновь и вновь старался восстановить в памяти подробности вчерашнего вечера, – … как в смешном кино… тут помню – тут не помню… То ли было, то ли не было. Страшная старуха с топором… выла на печи…
Егор подошел к печке и вновь отдернул занавеску за которой пряталась небритая баба, внимательно осмотрел полати. Они были пусты. Только в углу валялись старые брезентовые штаны. Дотянувшись, он зачем-то приподнял их и вздрогнул. Под штанами пряталась здоровенная толстая жаба.
– Тьфу, мерзость какая, – охотник плюнул на земноводное, и отошел от печи.
Сев за стол, соорудил себе бутерброд. Девочка уже покушала и, положив на стол альбом, высунув кончик язычка, раскрашивала рисунки. Надкусив бутерброд, он подошел к ней сзади и, заглянув через плечо, едва не подавился, увидев рисунки для раскраски. Это были расчленённые части человеческого тела в окровавленных одеждах.
– Это где же такие продают, – поинтересовался Егор.
– Это не продают, – девочка шустро орудовала красным фломастером, раскрашивая лужи крови, – это я на чердаке нашла.
– Весёлая избушка, – охотник невольно поежился, – дедушки и бабушки неуловимые, девочка расчленёнку разрисовывает одна в заброшенной деревне. Не удивлюсь, если окажется, что ее мама летает в ступе и пьет кровь из той эмалированной кружки.
Появление очень красивой женщины
– Напрасно вы так думаете, – красивая блондинка, появившаяся на пороге, одарила Егора очаровательной улыбкой. Я предпочитаю виноградный сок. Хотя это тоже кровь, но не человеческая, а Земли – кормилицы нашей.
– Это вы как догадались, что я так подумал, вслух я что ли проговорил? – Охотника окончательно застопорило.
– Подумаешь бином Ньютона, – женщина снова добродушно улыбнулась, – просто прочитала ваши мысли, это нетрудно, тем более, что они у вас на лбу написаны.
– Мне кажется, что вчера зря к вам зашел, уж извините, – Егор начал собирать свои вещи, – признаться, вообще не помню каким образом меня сюда занесло и как буду отсюда выбираться. Странное какое-то чувство возникает, как будто я вас уже когда-то видел. Но не помню когда. Дежавю какое-то.
– Ваша машина стоит возле деревни на дороге, которая и выведет вас в мир людей из этой глухомани, – лицо женщины стало грустным, – только вы зря спешите, вас там никто не ждет.
– Не понял?
– А что тут понимать, – женщина, подойдя ближе, заглянула ему в глаза, – ваша жена внезапно исчезла. Случилось это давно. Десять лет прошло.
– У меня мысли путаются, – Егор внимательно рассматривал женщину, -послушайте, а мы раньше нигде не встречались, – поинтересовался он, – ваше лицо мне как будто знакомо?
Она отошла к окну и, глядя вдаль, тихо ответила:
– Не знаю. Разве что в прошлой жизни.
– У вас их что, несколько было? – Охотник разобрал и засунул в чехол ружьё, застегнул рюкзак, – Прощайте, уважаемая. Рад был засвидетельствовать почтение всей вашей весёлой компании. Вы тоже картошку целиком глотаете? Черт, еще немного и я попаду в страну вечной охоты от воспаления мозга. Загнусь тут не добравшись до цивилизации.
– О, нет, – женщина посмотрела на него усталыми грустными глазами, – вы будете жить долго, я знаю.
– Мадам, – Егор облизнул пересохшие губы, – у меня такое ощущение, что с некоторых пор я начинаю сходить с ума. И вы мне в этом помогаете. Чушь какая-то мерещится все время. Какие-то галлюцинации. Вчерашний день как в тумане. Мне почему-то кажется, что в последнее время я общаюсь с окружающими посредством бреда. Недопонимание… неприятие… Неприятие чего? Ваша дочурка раскрашивает рисунки расчленённых человеческих тел, а вы не обращаете на это внимания. В вашем доме странным образом появляются какие-то странные личности, волосатые старухи заглатывают картофелины целиком и воют за занавесками, а потом исчезают. Или мне все это приснилось? У меня все перемешалось в голове.
Егор ущипнул себя за щеку, плюнул три раза через левое плечо и постучал костяшками пальцев по столу.
– Не валяйте дурака, – женщина присела на край скамьи и скинула туфли, – ноги устали. Помассажируйте мне их? Буду очень благодарна.
– Что, – Егор выпучил глаза, – в смысле? То есть как помассажировать?
– Ну, разотрите в ладонях, не знаете что такое массаж?
Егора переклинило, он не находил слов:
– Я вас не понимаю, с какой стати я должен вам ноги массажировать? Я вас впервые в жизни вижу.
– Ну и что, – она, закинув одну ногу на другую, достала из сумочки зеркальце и посмотрелась в него, – при чем тут впервые или не впервые? Я говорю ноги у меня очень устали и прошу вас сделать мне массаж. Вам что, трудно?
– Да, нет, мне не трудно, – охотник пожал плечами, – просто это как-то не вписывается в рамки…
Он пошевелил пальцами рук, не находя нужного слова.
– Да плюньте вы на все рамки, – женщина весело засмеялась, – я попросила вас сделать небольшое одолжение. Вам же это ничего не стоит. Ноги у меня устали, понимаете? А массаж хорошо снимает усталость.
– Я попробую, конечно, – Егор опустился перед ней на колени, – а вдруг кто-то войдет, неудобно будет… могут не понять…
– Никто сюда не войдет, – она вытянула ножку в его сторону, – люди здесь бывают редко и те, кто приезжают, меж собой не контачат.
Кожа на ступнях была слегка влажная и очень нежная. Он бережно растирал подошвы, сгибал и разгибал пальцы, гладил свод ступни. И ему это было приятно, как будто когда-то давно он уже делал нечто подобное.
Любительница массажа, закрыв глаза, казалось блаженствовала. На губах ее плавала загадочная улыбка.
Закончив, Егор встал, пройдя к рукомойнику, ополоснул руки. Что-то очень знакомое было в этой женщине. Он смотрел на ее красивое лицо, испытывая непонятное волнение. Белокурая красавица открыла глаза и глядя сквозь своего визави, тихо произнесла:
– Ты, Егор, не спеши. Разобраться тебе надо в себе самом. Начни с этого.
Она подошла к рисующей девочке и поманила его пальцем.
– Где ты тут увидел расчленённые тела? – Она взяла альбом и пролистала его. На страницах были только цветы. Розы, густо заштрихованные красным фломастером, – к сожалению, мы часто видим то, что хотим увидеть, а не реальность. Ты был напуган, вот и померещилось. Посмотри на свою умную собаку. Она хоть раз здесь тявкнула? Нет. А ведь собаки чувствуют опасность гораздо острее, чем люди. Значит то, что тебе показалось – находилось внутри тебя. Или, вернее, рядом с тобой, но не в этом жизненном поясе. Ты наверняка слышал о параллельных мирах. Все это довольно сложно. Они не параллельные. Они как бы один в другом, и их много. Вот когда ты спишь, например, ты же уходишь в другую реальность. Живешь там, независимо от твоего спящего тела. А если тело вдруг умирает во сне, то та другая реальность может остаться. Хотя связь, осуществляемая с этим миром посредством тела уже потеряна. Но в той реальности ты можешь снова уснуть и так же в случае гибели тела, перейти обратно в эту, или другую реальность, ведь их множество.
Есть места, где все необычно. Где жизненные пояса пересекаются, и их обитатели попадают в странные, на их взгляд, ситуации. Для неподготовленных людей это может быть опасно. Но есть те, кто умеет управлять этим процессом без вреда для себя, перемещаясь из одного измерения в другое.
Егор с интересом слушал, глядя на собаку, доверчиво положившую голову на колени женщины. Странно, она к чужим никогда так не ластилась.
Сны наяву
– То есть, по-вашему, получается, что конкретно я, например, могу одновременно жить в разных мирах и все это по большому счету сон?
– Не совсем так, – она взглянула в глаза Егору, – то, что для вас , в том другом измерении живет само по себе, независимо от вас и может разорвать с вами отношения. То есть вы проснетесь живым и здоровым, а ваш "сон" останется и будет продолжать существовать самостоятельно. Парадоксы случаются, когда представители разных поясов жизни встречаются воочию и имеют возможность строить меж собой отношения. Когда погиб мой муж, он утонул в здешнем озере, я была близка к сумасшествию. Детей у нас не было, мои родители умерли незадолго до этого. Деревня уже была пустой. Мы с ним приехали в отпуск. Несколько дней я сидела одна в этом пустом доме, а потом уснула. И, наверное, очень долго спала. Снилось мне, что я работаю инженером по технике безопасности в строительной компании, что у меня есть муж. Мы живем с ним в собственном доме на краю города. По вечерам пьем чай на веранде с разноцветными стеклами, а во дворе в красивой будке с деревянным петухом на крыше живет большая собака породы московская сторожевая.
– Карай, – прошептал Егор, – пса звали Карай. Он умер пять лет назад. Лена!
Женщина смотрела на него грустными, родными глазами.
– Лена, почему? – Он шагнул к ней и взял ее за руки, – Ведь я так любил тебя. А ты вдруг исчезла. Я искал тебя повсюду. Я люблю тебя.
– Знаю, Егорушка, – в глазах ее блеснули слезы, – все неожиданно закончилось, я неудачно проснулась. Прошло десять лет с тех пор, как мы расстались. У меня не получалось вернуться к тебе, хотя я пыталась. Аленка выросла без отца, это твоя дочь, Егорушка. Но недавно я нашла того, кто помог нам встретится.
Егор притянул к себе и крепко обнял родную, любимую женщину, которую давно потерял и даже не сразу узнал.
– Ты очень изменилась, стала еще красивее, – он нежно поцеловал жену и улыбнулся, – и прическа не такая, и волосы другого цвета, была шатенка – стала блондинка.
– Просто люди вопросы лишние задавали, видя мою беленькую дочь, – она рассмеялась, – стала блондинкой, чтобы быть похожей на нее. Теперь, когда объявился папа-блондин, можно будет не маскироваться.
Егор подошел к девочке.
– Здравствуй дочь! Какая ты у меня красавица. И умница.
Девочка широко открытыми глазами смотрела то на него, то на мать.
– Да, Алена, это твой папа, он долго искал нас и теперь нашел.
– Папа, – девочка доверчиво прильнула к нему, обняв за шею, – наконец то у меня тоже будет папа. Я тебя так ждала и знала, что ты придешь.
– Хорошая моя, – Егор с трудом сдерживал слезы, – мы никогда больше не расстанемся. Лена и Алена – девчонки мои милые, родные мои. Теперь мы всегда будем вместе, всю жизнь.
– Дед, который тебя напугал – это Эвгей, он волхв. Ему очень много лет. Он умеет переходить из одного пояса жизни в другой. Это он нашу встречу устроил, – Елена улыбнулась, – хочешь увидеть его?
– И второго тоже – бабу небритую?
– Нет, – она покачала головой из стороны в сторону, – это приблуда, их много шляется по разным реальностям. Есть совершенно отмороженные. Людей пугают. Таких называют нечистой силой. А Эвгей – он добрый. Он мне помог тебя найти. Чтобы его вызвать – надо на льющуюся воду трижды подуть и трижды прошептать: "Эвгей-странник, помоги мне, защити, открой ". Но он не ко всем приходит.
Елена зачерпнула ковшом воды и, выливая ее тонкой струйкой в ведро под рукомойником, трижды дунула и прошептала заветные слова.
– Что ж ты, девонька, мне покою не даешь, – проворчал неизвестно откуда взявшийся старец, – али случилось чего? Муж не признал?
– Да, нет, дедушка, – Елена ласково приобняла его за шею и чмокнула в щеку, – все хорошо у меня. Спасибо тебе хотим сказать за то, что семью соединил.
– Утке чёрной спасибо скажи, если бы не она, не пришел бы он сюда, – старик подмигнул Егору, – мое изобретение. Вроде утка, да не та которую подстрелить можно. Она в другом времени живет. Ты ее видишь, а ее там и нету давно. Дробь то по пустому месту стегает. Как у вас сейчас говорят – выстрел в виртуальный мир.
Дед погладил по головке Аленку.
– Ей спасибо скажи, уж больно хороша девчонка, белобрысая, как моя правнучка. Жалко ее стало, без отца растет, и мамаша все тоскует в одиночестве. Живите мирно.
Он сунул в ладошку Аленке кусочек сосновой смолы:
– Это тебе вместо конфеты, смола то вкуснее и полезнее, – старик повернулся к Егору, – садись-ка ты, мил-человек, в машину, да вези своих девок домой. Не растеряй, смотри, по дороге. Все у вас будет хорошо. Под душем только долго не стойте с закрытыми глазами. Унесет туда, куда вам не надо и откуда возврата нет. Падающая вода способна менять реальность или сдвигать ее. Коль не веришь – встань под душ, закрой глаза и слушай. Отзвуки иных времен наполнят тебя. Можно услышать ржание коней, звон клинков на поле брани, голоса людей и скрип деревянных колес. Так что мыться – мойтесь, конечно, но глаза надолго под душем не закрывайте, – старик весело подмигнул девочке, – расти без забот, милая. Прощайте, люди добрые!
Он шагнул за порог и исчез. Егор выглянул вслед, в сенях никого не было.
Собрав и загрузив в багажник вещи, они сели в машину и медленно поехали, сбивая на заросшей травой дороге белые головки луговых ромашек – поповника. Проезжая мимо озерца, Егор остановил машину.
– Смотрите, – он ткнул пальцем в сторону противоположного берега. Там по тихой воде неторопливо плыла огромная чёрная утка.
Елена улыбнулась:
– Эвгей провожает нас.
Егор поцеловал жену, мягко тронув машину с места, тихо поехал через поля и перелески в сторону трассы. Негромко играла музыка, приятный мужской голос пел:
– Светиться – светом, видится – сном,
Может с ума свести.
Кажется где-то будет потом
То, что не смог найти…
На заднем сиденье, обняв за шею собаку, дремала замечательная девчонка Аленка. По рукаву ее белой кофточки полз заблудившийся в этом огромном мире блестящий жук-бронзовка.
Источник:
Комментарии (0)