Наступившее затишье после блестящих успехов Итальянской кампании 1796—1797 годов не соответствовало политическим планам генерала Бонапарта. После первых побед Наполеон стал претендовать на самостоятельную роль. Ему нужен был ещё ряд победоносных событий, которые поражали бы воображение нации и сделали бы его любимым героем армии.
Он выработал весьма авантюрный план экспедиции для захвата Египта, чтобы встать на путях сообщениях Англии с Индией, и без труда убедил Директорию (правительство первой Французской Республики по конституции III года, принятой Национальным конвентом в 1795 году) в необходимости для Франции иметь колонию на Красном море, откуда кратчайшим путём можно достигнуть Индии.
Как видим, идея «омыть солдатские сапоги водами Индийского океана» пришла в голову Наполеону Карловичу чуть ранее, чем Владимиру Вольфовичу…
Итак, правительство Директории, опасавшееся популярности Бонапарта, решило избавиться от его присутствия в Париже и отдало в его распоряжение Итальянскую армию и флот.
В состав экспедиционной армии было назначено 24 тысячи человек пехоты при 4 тысячах кавалеристов и 300 лошадей (остальных лошадей предполагалось приобрести в Египте), 16 рот артиллерии, 8 рот сапёров, минёров и рабочих, 4 парковые роты; всего 32 300 человек. Войска составляли 5 дивизий.
Для перевозки этих войск было приготовлено 309 судов с общим водоизмещением в 47 300 тонн (58 — в Марселе, 72 — в Тулоне, 73 — в Генуе, 56 — в Чивита-Веккии и 50 — на Корсике).
Для конвоирования экспедиции предназначалась
из 55 судов (13 линейных кораблей, 6 фрегатов, 1 корвета, 9 флейтов, 8 бригов и посыльных судов, 4 мортирных и 12 канонерских лодок и 2 фелюки). Большая часть войск, находившихся в Тулоне и Марселе, должна была разместиться на военных судах. Экипаж флотилии состоял из 10 тысяч моряков. В экспедиции приняло участие много учёных, исследователей, инженеров, техников и художников (всего до 100 лиц) с целью изучения древней страны.
Подробнее об этой затее можно почитать на «ВО» в весьма достойных и познавательных статьях Александра Самсонова:
.
.
.
Я же остановлюсь лишь на нескольких ключевых эпизодах событий тех давних дней.
После успешного покорения Египта Наполеон Бонапарт продолжил наступать на османские территории на Ближнем Востоке.
Литературно-исторические источники красноречиво повествуют об этих событиях:
«Поход был тяжел, особенно вследствие недостатка воды. Город за городом, начиная от Эль-Ариша, сдавался Бонапарту. Перейдя через Суэцкий перешеек, он двинулся к Яффе и 4 марта 1799 года осадил ее. Город не сдавался. Бонапарт приказал объявить населению Яффы, что если город будет взят приступом, то все жители будут истреблены, в плен брать не будут. Яффа не сдалась. 6 марта последовал штурм, и, ворвавшись в город, солдаты принялись истреблять буквально всех, кто попадался под руку. Дома и лавки были отданы на разграбление».
В плен были взяты 4 тысячи человек. У Наполеона не было ни припасов для их пропитания, ни судов, чтобы отправить их морем из Яффы в Египет, ни достаточно свободных войск, чтобы конвоировать тысячи отборных и сильных солдат через все египетские пустыни в Александрию или Каир. Всех пленников расстреляли…
В домах, и на улицах, и на крышах, и в погребах, и в садах, и в огородах гнили неприбранные трупы перебитого населения, а на берегу тысячи трупов пленных. Нет ничего удивительного, что в городе началась эпидемия чумы….
Тотчас после этого Бонапарт двинулся дальше, к крепости Акр, или, как французы ее чаще называют, Сен-Жан д'Акр. Турки называли ее Акка. Особенно мешкать не приходилось: чума гналась по пятам за французской армией. Оставаться в Яффе было крайне опасно.
Осада Акра длилась ровно два месяца и окончилась неудачей.
У Бонапарта не было осадной артиллерии; обороной руководил англичанин Сидней Смит; с моря англичане подвозили припасы и , турецкий гарнизон был велик. Пришлось после нескольких неудавшихся приступов 20 мая 1799 г. снять осаду, за время которой французы потеряли 3 тысячи человек. Правда, осажденные потеряли еще больше. После этого французы пошли обратно в Египет.
«Обратный путь был еще тяжелее, чем наступление, потому что был уже конец мая и приближался июнь, когда страшная жара в этих местах усиливалась до совершенно невыносимой степени. Любопытно отметить, что во время этого тяжкого обратного пути из Сирии в Египет главнокомандующий делил с армией все трудности этого похода, не давая себе и своим высшим начальникам никакой поблажки. Чума наседала все более и более. Чумных оставляли, но раненых и больных не чумой брали с собой дальше. Бонапарт велел всем спешиться, а лошадей, все повозки и экипажи предоставить под больных и раненых. Когда после этого распоряжения его главный заведующий конюшней, убежденный, что для главнокомандующего должно сделать исключение, спросил, какую лошадь оставить ему, Бонапарт пришел в ярость, ударил вопрошавшего хлыстом по лицу и закричал: "Всем идти пешком! Я первый пойду! Что, вы не знаете приказа? Вон!" За этот и подобные поступки солдаты больше любили и на старости лет чаще вспоминали Наполеона, чем за все его победы и завоевания. Он это очень хорошо знал и никогда в подобных случаях не колебался; и никто из наблюдавших его не мог впоследствии решить, что и когда тут было непосредственным движением, а что — наиграно и обдумано. Могло быть одновременно и то и другое, как это случается с великими актерами. А Наполеон в актерстве был действительно велик, хотя на заре его деятельности, в Тулоне, в Италии, в Египте, это его свойство стало открываться пока лишь очень немногим, лишь самым проницательным из самых близких. А среди его близких было тогда мало проницательных».
(Е. В. Тарле. Наполеон. ЖЗЛ. 1936.)
Тем временем в Рамле (около 20 км от Яффы), где находился штаб французов, тоже вспыхнула эпидемия чумы, буквально выкосившая обитателей города и французские войска.
«Госпиталя, открытого в монастыре монахов ордена святой земли, не хватало. Число больных достигло 700, коридоры, кельи, дортуары, двор были забиты ими. Главный хирург Ларрей не скрывал своих тревог; несколько человек умерло через сутки после поступления в госпиталь; болезнь их прогрессировала с большой быстротой, были обнаружены симптомы чумы. Болезнь начиналась с рвоты; температура поднималась очень высоко, больные страшно бредили; в паху у них появлялись бубоны, и если сразу же затем последние не прорывались, больной умирал. Монахи ордена святой земли заперлись и не пожелали больше общаться с больными, санитары дезертировали, госпиталь был до такой степени покинут, что не хватало питания, и офицерам медицинской службы приходилось все делать самим. Тщетно опровергали они тех, кто хотел видеть симптомы чумы в том, что, по их словам, являлось лишь известной злокачественной лихорадкой, именуемой «бубонной». Тщетно показывали они пример, удвоив заботливость и рвение; армию охватил страх. Одной из особенностей чумы является то, что она более опасна для тех, кто ее боится; почти все, кто позволил страху овладеть собой, умерли от нее. Главнокомандующий избавился от монахов ордена святой земли, послав их в Иерусалим и Назарет; он лично отправился в госпиталь, его присутствие принесло утешение больным; он приказал оперировать нескольких больных в своем присутствии, бубоны проткнули, чтобы облегчить наступление кризиса; он прикоснулся к тем, которые казались наиболее потерявшими присутствие духа, чтобы доказать им, что они страдают обычной, незаразной болезнью. Результатом всех принятых мер явилось сохранение армией уверенности в том, что это не чума; лишь несколько месяцев спустя пришлось все же согласиться с тем, что это была чума. Впрочем, не пренебрегали и обычными мерами предосторожности; было строго приказано сжечь без разбора все захваченное при разграблении города; однако к подобным предосторожностям прибегают в госпиталях всякий раз, как начинаются эпидемии злокачественных лихорадок».
(Наполеон. Избранные произведения. М.: Воениздат, 1956 г.)
Антуан-Жан Гро. Наполеон Бонапарт, посещающий больных чумой в Яффе 11 марта 1799 года
Доминик Жан Ларрей (1766—1842) был известным в Париже практикующим врачом-хирургом. В 1792 году его призвали в ряды армии и отправили на Рейн, где шли тогда серьёзные сражения и войска несли большие потери. Ларрей стал главным хирургом армий Наполеона. С 1797 по 1815 год им было сделано многое для совершенствования военно-санитарного дела — в частности, Ларрей активно внедрял в армии современные методы военно-полевой хирургии, а также существенно повысил своими нововведениями мобильность и улучшил организацию полевых госпиталей. Так, им были введены «летучие лазареты», ambulances, для обеспечения оперативной помощи раненым. Это были легкие, хорошо передвигавшиеся двухколесные повозки, каждая из которых была запряжена двумя лошадьми. На них, следуя за наступающими войсками, можно было быстро добраться до поля боя, собрать раненых (этим занимались специально обученные помощники хирургов) и в полевом госпитале оказать им необходимую помощь.
Забегая вперёд скажу, что уже в 1793 году в битве при Лимбурге (война Первой коалиции) «амбулансы» Ларрея прекрасно себя зарекомендовали; многие солдаты, раненные в этом сражении, были спасены именно благодаря вовремя оказанной медицинской помощи. Вскоре «летучие амбулансы» были организованы во всей французской армии, что заметно снизило безвозвратные потери.
Он ввёл практику триажа, то есть сортировки раненных в зависимости от тяжести полученных в бою травм. Работал и над улучшением санитарных условий, занимался обеспечением больных продовольствием, а также проводил обучение медицинского персонала.
В 1799 году, в сражении при Абукире, ему пришлось, как отмечали современники, оказать помощь почти двум тысячам раненых, причем много операций (преимущественно ампутаций) были выполнены им на поле битвы под огнем противника.
Среди прочих новшеств он вёл в практику использование легких бандажей, прокладок и тампонов из тонкой хлопчатобумажной ткани. Для этой цели он использовал ткань, которая в те времена называлась «тканью Газы». Её ещё со времён средневековья производили в районе Газы еврейские ткачи. На самом деле эту ткань в очень накрахмаленном виде давно возили в Европу, где её использовали для подкладок пышных юбок. До того времени для перевязок использовали плотные и жёсткие платяные ткани. Специальных перевязочных средств никто не производил. Ларрей впервые увидел её в естественном мягком виде. Сегодня мы знаем эту ткань как марлю.
Ларрей оказывал необходимую помощь и раненым солдатам противника. Описывался случай, когда во время похода на Россию при вступлении в город Витебск было обнаружено 350 русских, брошенных в одиночестве и грязи, не могущих передвигаться: все они были собраны, одеты, переведены в больницу, где получили помощь такую же, как и французы.
В 1812 году во время Бородинского сражения он провел 200 ампутаций, в среднем потратив на каждую 7,2 минуты, про что вспоминал:
«Раны, полученные в этом сражении, были тяжелые, так как почти все они были причинены артиллерийским огнем, раны от ружейных пуль были получены в упор и на очень близком расстоянии. К тому же, как мы неоднократно замечали, русские пули были гораздо крупнее наших. Большая часть артиллерийских ран требовала ампутации одного или двух членов».
Ларрей ампутирует руку и ногу полковнику Ребсомену в Ханау
Во время битвы при Ватерлоо мужество Ларрея, лично участвовавшего в помощи раненым под огнём, было замечено герцогом Веллингтоном, который в один из моментов боя приказал своим солдатам прекратить огонь в его сторону, дав Ларрею возможность собрать раненых.
Ларрей был взят в плен войсками Пруссии и первоначально приговорён к смертной казни, однако был помилован и отправлен под конвоем во Францию.
За свои заслуги Ларрей трижды был награждён орденом Почётного легиона.
14 июня 1799 года армия Бонапарта вернулась в Каир.
И тут произошло внезапное, никем не предвиденное событие. Долгие месяцы отрезанный от всякого сообщения с Европой, Бонапарт из случайно попавшей в его руки газеты узнал потрясающие : он узнал, что, пока он завоевывал Египет, Австрия, Англия, Россия и Неаполитанское королевство возобновили войну против Франции, что Суворов появился в Италии, разбил французов, уничтожил Цизальпинскую республику, движется к Альпам, угрожает вторжением во Францию; в самой Франции — разбои, смуты, полное расстройство; Директория ненавистна большинству, слаба и растерянна. "Негодяи! Италия потеряна! Все плоды моих побед потеряны! Мне нужно ехать!" — сказал он, как только прочел газету.
Он передал верховное командование армией генералу Клеберу, приказал в спешном порядке и строжайшей тайне снарядить четыре судна, посадил на них около 500 отобранных им людей и 23 августа 1799 года отплыл во Францию.
Чума осталась на берегу Средиземного моря. Наполеон уехал из Леванта, оставив её с носом. Однако это было ещё не всё…
Вернувшиеся из Египетского похода войска Наполеона привезли во Францию и затем разнесли по всей Европе эпидемии заболевания глаз: трахому, к которой присоединился бактериальный гнойный конъюнктивит. Болезнь называли «египетским воспалением». Это были первые эпидемии глазных заболеваний в Европе. Лекарств от неизвестной инфекции в то время не было. Заболевание вело к поражению не только конъюнктивы, но и роговицы. Попадание инфекции через роговицу внутрь глаза заканчивалось слепотой и даже гибелью глаза. Причем это была довольно коварная болезнь: даже однажды вылечившись, человек не был защищен от повторного заражения, так как в организме не вырабатывался иммунитет к инфекции. Но самое страшное в этой болезни – скорость ее распространения. Возникший в одном месте очаг за короткое время охватывал массы, и такие вспышки возникали постоянно.
Таким образом, трахома появилась сперва среди военных, а потом и у гражданского населения. В 1801 году болезнь обнаружена на острове Мальта и в Генуе, в 1802 году в Англии, в 1813 году в Германии.
На этом этапе в борьбу с трахомой включился Карл-Фердинанд Грефе (1787—1840). В своё время он был личным врачом герцога Алексиуса Ангальт-Бернбургского.
В 1811 году в возрасте 24 лет Карлу-Фердинанду было присвоено звание ординарного профессора хирургии и глазных болезней. Он был директором глазной клиники Берлинского университета и стал одним из основоположников немецкой офтальмологии.
В 1813 году, во время шестой коалиции европейских держав против наполеоновской Франции, его назначают начальником военных госпиталей в звании генерал-штаб-доктора прусской армии, где среди прочего он оказывал офтальмологическую помощь воинам, заболевшим «египетским воспалением глаз».
За заслуги и смелость при лечении воинов союзной армии российский император Николай I пожаловал Карлу Грефе в 1826 году дворянское звание и наследственное право на приставку «фон». Таким образом немецкий род Грефе стал российскими дворянами. Его сын, Альбрехт фон Грефе, тоже станет офтальмологом, причём с мировым именем и в будущем сделает очень много для становления офтальмологии в России.
В 1817-18 годах эпидемия разразилась среди русских войск, оккупировавших Францию, и была занесена ими в Россию. Сперва трахома распространилась в Царстве Польском (1818-1820).
В Петербурге первые случаи отмечены в 1832 году.
Первоначальные эпидемии вызвали массу заболеваний и были ужасны по своим последствиям. В английской армии в 1818 году было 5000 инвалидов, ослепших от этой болезни, в русской армии в 20-30-х годах XIX столетия заболело около 80 000 человек, в Бельгии в 1834 году каждый пятый солдат страдал трахомой, число людей, ослепших совершенно или отчасти потерявших зрение, исчислялось десятками тысяч.
В 1823 году доктор медицины и старший доктор гвардейской пехоты Иван Петрович Бутков (1782—1856) получил приказ принять меры к прекращению эпидемии, свирепствовавшей в Крыму среди солдат Русской Императорской армии. Он подробно ознакомился с причинами распространения болезни, улучшил санитарное состояние войск и сумел остановить эпидемию. За это он был вознагражден, помимо других знаков высочайшей милости, орденом Святой Анны 2 степени с бриллиантами, орденом Святого Владимира 3 степени и всемилостивейшим подарком. Свои наблюдения над эпидемией Бутков описал в научной работе «Краткое описание воспаления глаз, появившегося в Крыму в войсках, принимавших участие в турецкой кампании 1824 года».
В конце XIX века эпидемия трахомы охватила Казанскую губернию и Поволжье. В условиях низкого уровня гигиены трахомой были заражены сотни тысяч человек, в основном представители бедных слоев населения. Татарские деревни дореволюционной России сплошь были охвачены эпидемией.
14 ноября 1922 года в Казани было основано первое в России научное медицинское учреждение для борьбы с трахомой.
Палаты для больных трахомой (1930-е годы)
Трахома начала отступать лишь в послевоенные годы. Были найдены эффективные способы лечения этой болезни, приняты меры оповещения населения, была организована работа по информированию, беседы среди школьников. Использовались эффективные химические препараты – альбуциды, позже появится тетрациклин и другие антибиотики. В 1964 году было заявлено о полной победе над трахомой на территории ТАССР.
Источники:
Наполеон. Избранные произведения. М.: Воениздат, 1956 г.
Тарле Е.В. Наполеон. ЖЗЛ. 1936.
Статьи энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона.
Википедия и др.
Автор:
Комментарии (0)